Но все-таки не для этого же они здесь собрались! И под конец, встав из-за стола, Тимон отвел Аннету в сторону и с почтительностью, какой никогда раньше не проявлял, не без грубых – и все же лестных, – комплиментов (какая женщина не чувствительна к комплиментам?) освободил ее от роли хозяйки, так как продолжение вечера могло стать слишком шумным, и предложил пойти отдохнуть в приготовленной для нее комнате. Аннета сразу поняла, что ее выпроваживают для того, чтобы она не мешала. Тимон уж очень подчеркивал, что после столь утомительного дня она имеет право на отдых «по возрасту». Но под этой тяжеловесной неучтивостью все же скрывалось заботливое внимание и даже известное уважение, что для Тимона было необычно. Она прочитала в его глазах, что он хочет оградить ее от того, чего ей видеть не подобает. За это она была ему благодарна. Тем более что первоначальной целью Тимона, когда он увозил ее сюда, было именно заставить ее увидеть то, что ей противно... Правда, тут была эта девочка, которую она намеревалась оберегать. Однако (не будем преувеличивать ее наивность!) она понимала, насколько смешна такая роль: сюда приезжают не для того, чтобы оберегать девиц! И Тимон, сдаваясь, как бы говорил ей: «Прости! Твое место не здесь. Ты была права». Не могла же она в такую минуту ответить ему: «Нет, я остаюсь, чтобы спасти добродетель...» Чью? Этих овец? Тогда ей была одна дорога – в Армию спасения...
Она рассмеялась и весело сказала:
– Спасибо, хозяин, что вы снимаете меня с поста! Передаю вам пароль.
– Какой?
– "Ясная голова".
– "Ясная голова"? Да, у тебя голова ясная! Иди спать.
Простились они сердечно. Прежде чем уйти из гостиной, Аннета для очистки совести поискала глазами итальяночку и наконец увидела ее в одной группе, где смеялись и курили. Она была под хмельком (от двух наперстков вина у нее кружилась голова) и даже не заметила, как Аннета ушла.
В дверях Аннета столкнулась со старым американцем; его тоже не интересовало продолжение вечера: подобно ей, он тоже добродетельно отправлялся спать. Он кивнул ей сочувственно и одобрительно. Аннета ушла к себе в комнату на втором этаже, в самом отдаленном и тихом конце дома, с окнами в парк. Она устала, и ей было приятно вытянуться на прохладных простынях. Она была скорее довольна проведенным вечером. Игра была не лишена опасностей, и для своих лет она справилась с ней неплохо... «Для своих лет!..» Именно возраст и помог ей. Но чем кончится игра для других? Говорят, кто проиграл, тот и в выигрыше! «Вот еще! Стоит думать о таких глупостях...» Она взяла из книжного шкафчика, стоявшего возле кровати, первый попавшийся изящно переплетенный томик, полистала, улыбнулась, помечтала и так, с книгой в руках, заснула...
Прошел час, может быть, два, – она не шевельнулась.
Когда она всплывала на поверхность из глубины своего сна (еще была ночь, безлунная, но ясная летняя ночь), у нее было такое ощущение, точно она слышит чей-то отдаленный призыв и голос собственной совести. Мягкая постель нашептывала ей: «Лежи спокойно, лежи спокойно!» Но смутная тревога все же нарастала. Аннета приподнялась на локтях... Тревога шла не только изнутри. Шум доносился из ночной темноты, мелькали едва различимые огоньки. Аннета напрягла слух. Ей не понадобилось много времени, чтобы понять все... «Ясная голова! Они ее потеряли!..» Аннета пожала плечами и снова погрузилась в дремоту... Однако слишком уж они там разошлись! Из парка доносилось рычание. И дружный собачий лай... Аннета встала и открыла окно... Ее комната находилась в углу, образуемом главным зданием и левой пристройкой, так что главное здание загораживало сад. Все же сквозь деревья она могла видеть отсветы огней, быстро передвигавшихся по саду. Она слышала пронзительные звуки охотничьего рога и все более громкий лай собак... И душераздирающие крики... Аннета поспешно оделась, вышла из комнаты и стала искать в коридоре окно, из которого можно было бы все увидеть... Возле главной лестницы она нашла балконную дверь, выглянула, и ей показалось, что она видит сон.
Загонщики с факелами. Лающие собаки извиваются на поводках, точно в пляске св. Витта. И бегущие от собак по лужайке голые женщины... Охота Дианы... Но здесь охотились за самой Дианой. Под громкий смех и завывание фанфар из-за деревьев вышли четыре охотника в красном. Они несли на плечах голую нимфу, привязанную, как подстреленная лань, за руки и за ноги к жерди. Голова у нимфы свесилась, и, по правде говоря, вопли, которые она испускала, были не к лицу особе божественного происхождения.
Это была крупная девица во вкусе Иорданса; она задыхалась и плевалась от бешенства. Группа веселившихся зрителей потешалась этой картиной. Зрители держались за бока и отвечали нимфе тоже не слишком изысканными словцами...
Увидев с балкона эту ночную охоту, Аннета подумала:
"Идиоты! Вот что они изобрели!.. Экая шваль! Вздумали разыгрывать Борджиа!.. Какие ничтожества! Начитались дешевых романов и вдохновились... Их поэзия – Дюма-папаша и Октав Фейе... Дураки! Последние романтики из «Нельской башни»...
Размышления о глупости этих людей еще не успели смягчить презрение Аннеты, когда на лужайку вывели новую жертву, и вот она-то принимала «Нельскую башню» всерьез!.. Это была юная наяда с берегов Адриатики. Полумертвая от страха, закрыв лицо руками, она выставляла напоказ свою нежную и хрупкую наготу... Аннета прекрасно понимала, что жестокая игра – все-таки только игра, что рычащие псы не будут спущены и нимфы на охоте Дианы отделаются страхом (стыд и позор в расчет не принимались: за это было заплачено...). Но и это было чересчур для сжавшейся от ужаса в комок, едва стоявшей на ногах девушки, вокруг которой прыгали собаки и хохотали озверелые, пьяные мужчины. Аннета задрожала от гнева при виде, как Тимон широкой своей лапой шлепнул эту статуэтку из саксонского фарфора по округлому заду и протрубил ей в ухо:
– Беги! А не то твой зад пойдет собакам на ужин! Анкета не стала долго раздумывать. Не обращая внимания на то, что вышла из комнаты босиком, Аннета быстро спустилась по лестнице и выбежала на площадку, где стояли гости, в ту самую минуту, когда под восторженные крики очарованных зрителей перепуганная девушка вскачь понеслась по лужайке. А Тимон держал за ошейник огромную собаку и, видимо, собирался ее спустить. Аннета знала эту собаку, знала, что она не представляет никакой опасности: это был большой, но безобидный кобель, он бросался на всех, но не кусался. А лань, которая спасалась бегством, этого не знала. Аннета в ярости прокладывала себе дорогу между удивленными гостями и, внезапно представ перед Тимоном, схватила его за отворот фрака:
– Довольно! Тимон, ты пьян! Тимон выкатил на нее страшные глаза, и, спустив собаку, которая бросилась за дичью, ударил Аннету кулаком в зубы. Аннета пошатнулась, но не отступила, и среди внезапно наступившей тишины отчетливо произнесла:
– В пьяном виде ты становишься подлецом.
Изо рта у нее шла кровь. Тимон еще раз занес свой страшный кулак. Но он увидел ее рот. Кулак опустился. А сзади мгновенно подскочил красивый малый из «Интеллидженс», схватил Тимона за руку и зажал ее, как в тисках. Тимон стоял немой, окаменелый. На лужайке девочка выла и звала на помощь. Огромный пес догнал ее, толкнул передними лапами в грудь, повалил и катал по земле, как мяч. Страшно этим довольный, пес весело прыгал, высовывал язык и лаял... Аннета, бросив Тимону последний вызов, повернулась к нему спиной и побежала к итальяночке. Итальяночка лежала на земле. Освободить ее было нетрудно: собака не мешала – она прыгала в полном восторге и ждала похвал. Трудней было успокоить девочку. От испуга ей казалось, что она мертва. Аннета подняла ее, вытерла руками и своей сорочкой молодое тело, мокрое от слез, от ночной росы, от слюны победителя. Закутав в свою накидку прильнувшую к ней, дрожащую голую девочку, сама полуголая, Аннета повела ее в дом. Площадка почти опустела. Тимон отдал какие-то приказания и исчез. Оставались лишь слуги. Они торопливо прокладывали Аннете дорогу. Да еще в вестибюле гости издали, но с любопытством смотрели на необычайное возвращение Юноны, которая Проходила мимо них с окровавленным ртом и гордо поднятой головой, не удостаивая их взглядом. Она поддерживала пичужку, забившуюся к ней под крыло. Старый, вышколенный слуга, которого ничто уже, видимо, не удивляло, почтительно проводил Аннету в лифте до ее комнаты. Девочка умоляла не оставлять ее одну, и Аннета уложила ее в свою постель. И только тогда, поцеловав ее и заметив на лбу девочки красный след, Аннета догадалась, что у нее идет кровь изо рта. Она умылась и посмотрела на себя в зеркало: один из ее прекрасных зубов – клык – был сломан. Боевая рана! Еще счастье, что уцелели другие! Но неприятель бежал. Аннета легла спать. Для нее это был сон на поле битвы. Она вытянулась рядом с девочкой; девочка, вволю наплакавшись, заснула беспокойным сном. Но Аннета не сомкнула глаз. Она испытывала колющую боль во рту, огненные точки мелькали у нее перед глазами. У Аннеты было достаточно времени, чтобы обдумать план действий на завтрашний день.
