школа дает мне индивидуальные уроки, индивидуальное жилье,
все индивидуальное. И по большому счету я благодарна за это, ведь так никто не пострадает. Но мне почему-то кажется, что мисс Сантайл держит меня подальше ото всех просто потому, что может.
– Отдыхайте сегодня, девочки. Завтра посмотрим на ваше самочувствие. Если нужно, продлим больничный. – Мисс Сантайл переводит взгляд на меня. – Я скажу мистеру Паку, что сегодня вы не будете заниматься. – Она встает. – Хорошенько выспитесь, девочки.
Мисс Сантайл открывает дверь, запуская холодный воздух в медкабинет. Мистер Берроуз молча выходит за ней. Мистер Донован же немного колеблется.
– Девочки, простите меня. Мисс Сантайл верно сказала – не нужно было ставить вас в пару. Это я виноват, не вы. – Он встает. – Набирайтесь сил.
Мы киваем, и мистер Донован выходит из кабинета.
– Я устала, – произносит Пейдж, откашлявшись.
– Я пойду, – говорю я. – Мне подождать тебя снаружи и проводить до Зимнего дома?
– Нет.
Я медленно встаю со стула и направляюсь к двери.
– Пейдж, – начинаю я, но храбрость покидает меня.
Между нами глубочайшая пропасть. Любые мои слова канут в ее глубинах и никогда не долетят до другой стороны.
– Я рада, что ты не пострадала.
Пейдж просто молчит и смотрит куда-то. Я выхожу и закрываю за собой дверь.
* * *
Ночь прошла беспокойно – я ворочалась с боку на бок, мне снились Никки, Пейдж и молнии. И я очень благодарна мисс Сантайл за то, что она дала мне еще один выходной.
Я сижу в хижине и читаю мемуары Элис, и тут раздается стук в дверь.
– Входите, – бросаю я через плечо.
Я лежу на кровати, свернувшись калачиком вместе с Сумраком и укутавшись поплотнее в свитер. Окна в хижине старые и тонкие, и холодный воздух просачивается сквозь щели.
В голове крутятся всевозможные мысли. Я думаю о том, что сделала с Пейдж и как легко теряю контроль. Снова и снова перечитываю один и тот же абзац. Я закрываю книгу и по привычке кладу ее на прикроватный столик.
Сан осторожно приоткрывает дверь.
– Мисс Сантайл не сказала тебе, что сегодня занятия не будет?
– Сказала, – тихо отвечает Сан и смущенно на меня смотрит. – Просто хотел узнать, как ты.
– Хорошо, – говорю я. – А вот у Пейдж ожог.
Закрыв дверь, Сан садится на стул. Сумрак спрыгивает с кровати и мурлыча трется о его ноги.
Предатель.
– Ты, наверное, страшно испугалась.
Не понимаю, зачем он пришел. Я откидываюсь на подушки и смотрю в потолок, пытаясь забыть о боли, которую причиняет моя магия.
Я уже хочу попросить Сана уйти, как вдруг он произносит:
– Однажды я сделал больно близкому.
Я выпрямляюсь и смотрю на него.
– Правда?
Он кивает.
– Мне было восемь. Родители поставили кадку для цветов на заднем дворе, и я выращивал в ней всякие растения. Как-то я ухаживал за четочником молитвенным, его еще глазом краба называют. Мне тогда казалось, что у него такие классные семена. Я его за час вырастил. Так гордился собой. – Сан умолкает. – Тогда я не знал, что некоторые растения ядовиты для теневых.
Он говорит тихо, в его глазах отражаются отголоски прошлого. Я с трудом сглатываю. Одного семени хватит, чтобы убить человека, и мне страшно услышать продолжение рассказа.
– Когда мама позвала меня на ужин, я положил ей в салат несколько семян. Мне так хотелось, чтобы она поскорее попробовала их. Сказать ей, что вырастил их специально для нее. Семена оказались очень твердыми. Она повредила зуб, надкусывая одно, поэтому просто проглотила его и, доедая салат, остальные семена оставила. Если бы она съела их, то умерла бы.
Я выдыхаю, шумно и тяжело. Сумрак запрыгивает Сану на колени, и тот его гладит.
– Ей было очень плохо и больно. Ее рвало, сил не было даже стоять. Папа увидел семена на тарелке, посмотрел на них внимательно и понял, что они ядовитые. Он позвонил в центр токсикологии, и маму срочно увезли в больницу. Она поправилась, но я до сих пор не могу забыть тот день.
– Мне жаль, что так случилось.
Сан качает головой.
– До сих пор ярко вижу тот день. Даже сейчас сердце колотится как у кролика. Несколько часов я думал, что убил свою маму. Мне до сих пор кошмары снятся из-за этого.
– А мне про родителей и Никки. И теперь про мистера Харта. – Слова вырываются прежде, чем я могу остановиться. Как же я хочу забрать их обратно.
Сан смотрит на меня.
– Прости, не хотела переключать внимание на себя. – Я сжимаю одеяло и отворачиваюсь. – Я просто… – начинаю я, но обрываю себя на полуслове, не уверенная, что хочу сказать.
– Что?
Сан смотрит на меня с искренним интересом. В его взгляде все еще отражается отголосок воспоминаний о матери. Он гладит Сумрака, даже не замечая, что его белая толстовка уже вся покрыта черной шерстью. Глядя на него и Сумрака, на то, как ему хорошо в этой тесной хижине, я чувствую, словно что-то пробуждается во мне.
Тяжело вздыхаю и отворачиваюсь.
Глупо доверять Сану свои темные тайны, когда я не доверяю ему вообще.
Надо его спровадить.
– Я понимаю, каково это – видеть сны о том, что так сильно хочешь забыть. Вот и все.
Сан кивает, но его взгляд тускнеет, а плечи поникают. Он понимает, что я чего-то недоговариваю. Он откашливается и встает.
– Рад, что ты цела. Завтра увидимся?
Я киваю. Сан подходит к двери и оглядывается на меня. На секунду мне кажется, что сейчас он спросит о чем-то, но он слегка качает головой и уходит.
Сумрак подходит к двери и смотрит туда, где только что стоял Сан.
Чувство вины терзает меня, но я тут же отгоняю его. Я не обязана делиться с ним тайнами только потому, что он рассказал свои.
Я ничем ему не обязана.
«Не уверена, что одинаково нравлюсь себе в каждом сезоне. Я ценю разные качества в разное время, но ведь мы все так делаем, да?»
– Всему свое время
Следующим утром на учебное поле я прихожу раньше Сана. Зима не спеша окутывает всю школу. Земля и голые ветви деревьев покрыты инеем. Дни становятся короче, и растения готовятся к длинному сезону холодов.
Зимой царит ночь. Солнце висит низко, дневного света совсем мало, да и тот рассеивается в небе и становится тусклым.
Поэтому ведьмы-зимы особенные. Нам меньше всего нужно солнечной энергии для магии. Леты практически бесполезны в зимний сезон, потому что им нужно огромное количество энергии, но не нам.
День сегодня ясный. Трава
