— Эта рубашка так хорошо пахнет!
— У меня уже весь палец исколот. Дайте кто-нибудь наперсток!
— Латаю уже третьи кальсоны. Кто хочет поменяться со мною?
— Глядите-ка, какой бюстгальтер! Просто игрушка!
Клиентки, приходившие в мастерскую с заказами, старательно допытывались, на самом ли деле мастерская бесплатно производит починку белья. И Казя отвечала с достоинством:
— Да, разумеется, но только нашим постоянным клиенткам, проше пани.
Тем временем новые хлопоты, возникшие в итоге бурной деятельности на белошвейном поприще, овладели нашими помыслами. Мы долго толковали о том, как быть, и вот, наконец, Казя и Йоася решительно остановили матушку-настоятельницу, когда та направлялась в свою келью:
— Проше матушку…
С беспокойством взглянув на девчат, монахиня остановилась. И снова нас поразила появившаяся в ней черта пугливой готовности к уступкам, желание сбежать или по крайней мере не касаться вопросов, поставленных перед нею самой жизнью.
— Проше матушку, — храбро повторила Казя. — Нам нужен для мастерской манекен. Сегодня были две клиентки, хотели даже заплатить вперед, но им не понравилось, что у нас нет манекена, и они ушли…
Матушка сделала неопределенный жест рукой и продолжала стоять молча, как бы удивляясь, зачем мы ее задерживаем, и не понимая, чего, собственно говоря, от нее хотим.
— И где же вы поставите этот манекен? — неуверенно спросила она наконец.
— Мы уже думали над этим, — горячо вмешалась в разговор Йоася. — На месте фигуры святого Иосифа. Святой Иосиф может стоять и в часовне.
Матушка пыталась возражать прежним повелительным тоном, но Казя категорически оборвала ее на полуслове:
— Даже стыдно, что святая фигура до сих пор стояла в мастерской, где клиентки раздеваются и меряют блузки. А манекен у нас должен быть!
— Вещь это дорогая… — начала было матушка, — и по-моему…
— Мы сделаем такую кружку — «Пожертвования на манекен» — и повесим ее возле дверей в мастерскую. Это наверняка понравится клиенткам.
— И купим манекен на деньги, которые будут собраны пожертвованиями, а дамам из общества святого Викентия скажем, что нам прислал его ксендз-опекун в память о посещении нашего монастыря — как дар для сирот из белошвейной мастерской. — И Казя, переведя дух, бросила в сторону потерявшей почему-то голос и двинувшейся к выходу настоятельницы: — Пусть матушка не принимает это близко к сердцу. Мы все сами уладим!
— Вы только скажите мне, а как, собственно, выглядит этот манекен? Кто-либо из вас видел его когда-нибудь? — Огорченная Казя внимательно оглядела наши лица, на которых замерло недоумение.
Оказалось, что ни одна из девчат манекена не видела.
— Велика беда! — презрительно отозвалась я. — Пойдем в магазин, спросим, сколько стоит, и посмотрим…
— Если бы я знала, как выглядит этот манекен, можно было бы сделать его и самим, — медленно произнесла Казя, о чем-то глубоко задумавшись.
Ее проект сразу же понравился нам всем. Самим сделать манекен — в этом было нечто привлекательное. Да и в конце концов, разве мы не делали в нашем приюте все без исключения своими руками? Сами чинили туфли, сами шили одежду, а когда появлялась необходимость, то сами орудовали и топором и молотком.
— Нужно только хорошо знать, как выглядит этот манекен, — в глубокой задумчивости шептала Казя.
На следующий день Йоася, вернувшись из пекарни, приветствовала нас громким возгласом:
— А я видела манекен! Знаю, какой он из себя!
— Где видела?
— У моей подружки отец занимается ремонтом одежды. Шить он не умеет, а штопка у него хорошо получается. Перед тем как отправиться в пекарню, я забежала к ней домой и видела. Этот манекен, правда, немного попорчен, однако подружка уверяла, что когда он был целый, то выглядел очень красиво.
— А что нам толку от этого испорченного манекена? Мы хотим знать, как выглядит целый.
— Это что-то вроде скульптурного бюста, — объясняла Йоася. — Но ни груди, ни головы нет. Есть только немного шеи, перед и зад. Ну, и рук тоже нет. Зато есть бока…
— Как это — груди нет? — подозрительно спросила Казя. — Я же своими ушами слышала, как одна клиентка говорила: «Когда блузка предварительно примеряется на манекене, то она лучше лежит на груди». Грудь обязательно должна там быть.
— Ну тогда идите и посмотрите его сами, — обиделась Йоася.
— Это был, наверно, мужской манекен, — поспешила я прекратить спор, — а нам нужен дамский. У дамского манекена должен быть бюст.
— Почему же должен? — продолжала упорствовать Йоася. — В таком случае в мастерской надо иметь два манекена: один с грудью для тех клиенток, которые хотят, чтобы блузки у них не морщились, а другой без груди — для старых дев. Видел ли кто-нибудь из вас, чтобы старая дева имела бюст? Все они плоские, как доски…
Дело начало осложняться. Мы не могли допустить у себя в мастерской что-либо такое, что оскорбило бы чувства старых дев. И в то же время было бы непростительной ошибкой отпугнуть модных клиенток, которых мы только что с огромным трудом привлекли своими объявлениями на заборах.
— Просто-напросто надо сделать манекен с этакими небольшими грудями, — рассудительно заметила Зоська, — и поставить в углу за занавеской. Можно накрыть его куском белой материи, присборенной у шеи, и приклеить кукольную головку. Эту рубашку с кукольной головкой можно будет то надевать, то снимать, в зависимости от того, какая придет клиентка — старая дева или настоящая пани.
На это предложение согласились все единодушно.
Теперь нужно было только присмотреть манекен, который соответствовал бы нашему идеалу, или в конце концов сделать его собственноручно.
— Какая-то пани хочет видеть руководительницу нашей мастерской! — крикнула в приоткрытую дверь Зуля. — Она ждет на веранде.
На веранде мы встретили солидную пожилую женщину. Увидев нас, она тотчас же поднялась со стула и, нервно теребя ручку дамской сумочки, сказала:
— Я хотела бы поговорить с руководительницей мастерской.
— Мы сами руководим мастерской, — с достоинством пояснила Казя.
Женщина окинула внимательным взглядом щупленькую фигурку воспитанницы, и вдруг лицо гостьи начало покрываться ярким румянцем.
— В таком случае паненки мило придумали! Превосходно! Хитростью и коварством привлекать людей! Забрасывать крючок с приманкой, будто бы они даром делают починку! Чтобы только побольше клиенток прихватить. Такие, казалось бы, на́божные особы, а даже еврея перехитрят!
— Чего пани от нас хочет? — возмутилась Гелька. — Разве мы пани знаем или пани знает нас?
— Это та самая вдова, которая держит мастерскую… — шепнула Владка мне на ухо.
— Вы забрали у меня всех клиенток! — охнула вдова. — Разве это справедливо? Нет! Это называется обкрадывать честного человека, вырывать изо рта кусок хлеба… — Женщина вдруг грузно опустилась на стул, закрыла лицо руками, и все ее мясистое тело начало содрогаться от рыданий. Возмущенные и беспомощные, мы ждали, когда она успокоится.
— Я не выдержу такой конкуренции, — жаловалась она, — откуда же мне? Мне всего-то две паненки помогают, а вас… Сколько же вас здесь? — вдруг деловито осведомилась она, прерывая рыдания и вытирая нос.
— Тридцать…
— Ну вот, пожалуйста. Если бы каждая из вас заштопала только один носок или залатала две дырки, — и то уже несколько верных злотых. А откуда я возьму так много бесплатных рабочих рук? Держала я двух паненок… — тут женщина снова уткнулась носом в платок, и без того уже весь мокрый от слез.
— Так чего же пани хочет? — с возмущением воскликнула я. — Чтобы мы голодали из-за вас? У нас тоже есть свои обязанности по отношению к людям, и мы должны их выполнять!
— Я знала, что вот эти самые, монастырские, — хуже всего… — простонала вдова. — Жаль, что пришла сюда. Вам безразлично, что я — мать… — Остальные слова потонули в громких рыданиях. — Но господь бог припомнит вам мою обиду. Мне надо платить в гимназию за обучение дочки и сыну отправлять посылки в санаторий. Я знала, что напрасно буду взывать к вашим сердцам…
Однако, несмотря на столь плохое мнение о наших сердцах, она, умоляюще сложив руки, начала просить:
— Мои дорогие паненки, давайте договоримся. На что вам столько клиенток? Вы ведь все получаете бесплатно. И еду, и крышу над головой, и одежду. А я должна все добывать сама, вот этими руками, — она вытянула перед собой обе руки, обросшие мелкими волосками. — Посылать в школу и содержать двоих детей — разве это легко? А ведь я уже немолода.
— Так чего же все-таки пани хочет от нас?
Вдова уселась на стул поудобнее.
— Чтобы вы перестали объявлять об этих бесплатных починках. А если у вас слишком много клиенток, то адресуйте часть из них ко мне. Поделимся. Я тоже, когда наступит сезон, поделюсь клиентками с вами.
