Карл невольно попятился, перешагнув чемодан, – так близко подступил к нему Деламарш. Но того это ничуть не смутило, он ногой отпихнул чемодан в сторону и сделал еще шаг вперед, водрузив ботинок прямо на белую манишку, что оставалась лежать на траве, и повторил вопрос.
Словно в ответ ему на дороге, где-то внизу, вдруг появился мужчина: светя себе ярким карманным фонариком, он уже взбирался по склону, явно направляясь в их сторону. Это был официант из отеля. Едва завидев Карла, он сказал:
– Я уже полчаса вас разыскиваю. Все кусты вдоль дороги облазил. Госпожа главная кухарка просит вам передать, что корзина, которую она вам одолжила, срочно ей понадобилась.
– Вот она, – ответил Карл сдавленным от волнения голосом.
Деламарш и Робинсон с напускной скромностью тут же отошли в сторонку, как всегда это делали при появлении любого добропорядочного человека. Официант забрал корзинку, но добавил:
– Еще госпожа главная кухарка просила узнать: может, вы все-таки передумали и заночуете в отеле? И двое других господ тоже могут пожаловать, если вы желаете взять их с собой. Постели уже приготовлены. Ночи сейчас, правда, теплые, однако спать на траве совсем небезопасно, у нас тут змеи водятся.
– Раз уж госпожа главная кухарка столь любезна, я, пожалуй, воспользуюсь ее приглашением, – ответил Карл и выжидательно посмотрел на своих спутников.
Но Робинсон стоял столбом, а Деламарш, засунув руки в карманы, изучал звезды. Оба, очевидно, предполагали, что Карл и теперь, после всего, что произошло, возьмет их с собой.
– В таком случае, – продолжил официант, – мне велено проводить вас в отель и доставить ваш багаж.
– Тогда подождите, пожалуйста, минутку, – попросил Карл и нагнулся, чтобы собрать в чемодан немногие оставшиеся вещи.
Внезапно он выпрямился. Фотографии не было, она лежала в чемодане с самого верху, а теперь куда-то подевалась. Все остальное на месте, и лишь фотографии не было.
– Я не вижу фотографию, – почти умоляюще обратился Карл к Деламаршу.
– Какую фотографию? – переспросил тот.
– Фотографию моих родителей, – пояснил Карл.
– Не видели мы никакой фотографии, – сказал Деламарш.
– Не было там никакой фотографии, господин Росман, – поддакнул ему Робинсон со своего места.
– Но этого же быть не может, – простонал Карл, беспомощным взглядом подзывая на подмогу официанта. – Она лежала сверху, а теперь ее нет. И надо было вам устраивать шутки с моим чемоданом!
– Это совершенно исключено, – заявил Деламарш. – Фотографии в чемодане не было.
– Она мне дороже, чем все остальное в чемодане, – сказал Карл официанту, который ходил вокруг, осматривая траву. – Ее ничем не заменишь, второй такой у меня не будет. – И когда официант прекратил безнадежные поиски, сокрушенно добавил: – Это единственная родительская карточка, какая у меня была.
Официант в ответ на это громко и без малейшей щепетильности заявил:
– Что ж, полагаю, тогда надо бы поискать у обоих господ в карманах.
– Да! – немедленно согласился Карл. – Я должен ее найти. Но прежде чем мы обыщем карманы, я хочу им сказать вот что: тот, кто добровольно вернет мне фотографию, получит чемодан со всем содержимым. – Повисло напряженное молчание, потом Карл сказал официанту: – Что ж, очевидно, мои товарищи предпочитают обыск. Но и теперь я по-прежнему обещаю чемодан тому, у кого в кармане найдется фотография. Это все, что я в силах сделать. Официант тут же приступил к обыску Деламарша, тот показался ему покрепче, чем Робинсон, которого он предоставил Карлу. Он предупредил Карла, что обыскивать надо непременно обоих сразу, чтобы они ничего не могли потихоньку выбросить или передать друг другу. В первом же кармане у Робинсона Карл с ходу обнаружил собственный галстук, но забирать его не стал и крикнул официанту:
– Что бы вы там у Деламарша ни нашли, пожалуйста, все ему оставьте. Мне нужна только фотография, а кроме фотографии – ничего.
Обыскивая внутренние карманы Робинсона, Карл ненароком коснулся его горячей, жирной груди, и только тут до его сознания дошло, что он, должно быть, подвергает своих товарищей страшному унижению. Он заторопился, стараясь поскорей покончить с этим неприятным делом. К тому же все оказалось напрасным: ни у Робинсона, ни у Деламарша фотографии не нашлось.
– Бесполезно, – сказал наконец официант.
– Наверно, они ее порвали, а клочки выбросили, – предположил Карл. – Я-то думал, они мне друзья, но втайне они хотели мне только напакостить. Вряд ли это Робинсон, у него бы ума не хватило догадаться, что фотография для меня – самое дорогое, зато Деламарш наверняка.
Карл говорил это, видя перед собой только официанта, чей фонарик выхватывал из темноты маленький кружок света, за пределами которого все, в том числе Робинсон и Деламарш, тонуло в глубоком мраке.
Теперь, разумеется, и речи не было о том, чтобы брать этих двух с собой в гостиницу. Официант вскинул чемодан на плечо, Карл взял корзинку, и они пошли. Уже на дороге, очнувшись от тягостных дум, Карл остановился и крикнул куда-то вверх, в темноту над склоном:
– Эй, вы, послушайте! Если фотография все еще у кого-то из вас и он принесет мне ее в гостиницу, я отдам ему чемодан и в полицию – клянусь! – заявлять не буду.
Ответа как такового не последовало, долетел какой-то обрывок слова, а может, выкрик Робинсона, которому Деламарш, очевидно, мгновенно зажал рот. Карл долго еще дожидался – может, они там, наверху, передумают. Потом дважды, с расстановкой, крикнул:
– Я все еще тут!
Но ни звука не было в ответ, лишь неожиданно скатился по склону камень – то ли случайно, то ли брошенный наугад чьей-то рукой.
Глава пятая
Отель «Оксиденталь»
В отеле Карла сразу же отвели в комнату наподобие конторы, где главная кухарка с блокнотом в руках диктовала деловое письмо сидевшей тут же машинистке. Отчетливая, словно наизусть, диктовка и плотный, уверенный перестук клавиш дружно заглушали уловимое лишь изредка тиканье стенных часов, которые показывали уже почти половину двенадцатого.
– Так, – сказала главная кухарка, захлопывая блокнот, после чего машинистка тут же вскочила и накрыла машинку деревянным футляром, проделав это чисто автоматически и не спуская с Карла глаз. Выглядела она еще почти школьницей: передник очень тщательно отутюжен, на плечах даже оборки воланами, волосы аккуратно собраны в довольно высокую прическу, и все эти мелочи как-то не вязались с недетской серьезностью ее лица. Поклонившись сперва начальнице, потом Карлу, машинистка вышла, и Карл невольно перевел на главную кухарку свой вопрошающий взгляд.
– Это замечательно, что вы все-таки пришли, – сказала та. – А где же ваши товарищи?
– Я их не взял, – ответил Карл.
– Они, должно быть, очень рано завтра выходят, – предположила кухарка, словно подыскивая за Карла подходящее объяснение.
«Уж не думает ли она, что и я завтра выхожу с ними?» – мелькнуло у Карла, и во избежание дальнейших недоразумений он пояснил:
– Мы поссорились и расстались окончательно.
Главная кухарка, похоже, восприняла эту новость как приятную.
– Так вы, значит, свободны? – спросила она.
– Да, свободен, – отозвался Карл, и ничто не казалось ему сейчас никчемней его свободы.
– Послушайте, а вы не хотите получить место у нас в отеле? – спросила вдруг главная кухарка.
– Я бы с радостью, – ответил Карл, – только знаний у меня почти никаких. Я вот, к примеру, даже на машинке печатать не умею.
– Это не страшно, – успокоила его главная кухарка. – Начать, конечно, придется с самой скромной должности и потихоньку пробиваться наверх, а уж дальше все будет зависеть от вашего усердия и терпения. Но, по-моему, для вас же лучше где-то осесть и закрепиться, чем так вот по белу свету болтаться. Сдается мне, такая жизнь не для вас.
«Тут бы и дядя под каждым словом подписался», – подумал Карл и утвердительно кивнул. В тот же миг он спохватился – о нем проявляют столько заботы, а он даже не представился.
– Извините, пожалуйста, – сказал он, – я забыл представиться, меня зовут Карл Росман.
– Вы немец, не так ли?
– Да, – подтвердил Карл. – Я недавно в Америке.
– А откуда вы?
– Из Праги, это в Чехии, – пояснил Карл.
– Смотрите-ка! – воскликнула главная кухарка по-немецки с сильным английским акцентом и чуть не всплеснула руками. – Да мы, выходит, земляки; меня зовут Грета Митцельбах, и я из Вены! А Прагу я отлично знаю, ведь я полгода проработала в «Золотом гусе» на площади Святого Вацлава. Нет, подумать только!
– А когда это было? – поинтересовался Карл.
– О, много-много лет назад.
– «Золотого гуся» снесли два года назад, – сообщил Карл.
– Да, конечно, – рассеянно кивнула главная кухарка, мыслями все еще витая где-то в прошлом. Но потом, вдруг разом оживившись, схватила Карла за руки и воскликнула: – Но раз уж вы мой земляк, вам ни за что нельзя от нас уезжать! Обещайте мне, что этого не сделаете. Как вы смотрите на то, чтобы, допустим, стать у нас лифтером? Одно ваше слово – и вы им станете. Вот обживетесь немного – сами увидите: получить такое место совсем не просто, ведь для начала ничего лучше не придумаешь. Вы встречаетесь со всеми гостями, всегда у них на виду, они дают вам мелкие поручения, – короче, у вас каждый день есть возможность подыскать что-нибудь получше. А уж об остальном предоставьте позаботиться мне.
