Когда настал момент коленопреклонения, Холли увидела профиль девятого баронета. Не желая в самом деле пачкать брюки, он аккуратно поддернул их, подавшись вперед. «А Вэл забыл подтянуть свои», – подумала Холли и поглядела перед собой: сначала на внушительную фигуру Уинифрид, исполненную страсти, потом на Сомса и Аннет, стоявших на коленях бок о бок. Миссис Вэл Дарти слегка улыбнулась при мысли о Проспере Профоне: он вернулся из плавания по морям, оказавшимся вовсе не такими уж южными, и теперь, наверное, тоже преклонил колени ряду этак в шестом. Да! Это было забавное «маленькое» дельце, чем бы оно ни обернулось. Так или иначе, церемония проходила в достойной церкви, и завтра утром о ней предстояло узнать читателям достойных газет.
Запели гимн о полчищах мадианитян. Через проход Холли отчетливо слышала голос девятого баронета. Ее мизинец коснулся большого пальца Вэла (у них был один молитвенник на двоих), и по телу пробежала та же легкая дрожь, которая пробегала двадцать лет назад. «Помнишь нашу крысу?» – прошептал Вэл жене на ухо, имея в виду незваного серого гостя, который чистил усы, сидя на полу у стола регистратора во время их свадьбы в Капской колонии! Холли крепко сжала палец Вэла.
Гимн был допет, и прелат начал проповедь. Он напомнил собравшимся о том, в какое опасное время они живут, и осудил позицию палаты лордов в отношении разводов. Уподобив всех присутствующих солдатам, которые сидят в окопах и вдыхают отравляющий газ по милости Князя Тьмы, он призвал их быть мужественными. Цель брака – рождение детей, а не просто греховное счастье.
В глазах Холли засверкала лукавая искра. Ресницы Вэла почти сомкнулись. Что бы ни случилось, он не должен храпеть! Она заставила его встрепенуться, ущипнув за бедро.
Проповедь подошла к концу, опасность миновала. Молодожены ушли в ризницу расписываться, и все расслабились.
– Выдержит ли она эту дистанцию? – произнес чей-то голос за спиной у Холли, и та шепотом спросила:
– Кто это сказал?
– Старый Джордж Форсайт!
Холли осторожно обернулась, чтобы посмотреть на того, о ком много слышала. Недавно приехавшая из Южной Африки, она до сих пор не знала своих родственников в лицо и теперь разглядывала их с неизменным почти детским любопытством. Джордж оказался очень громоздок и притом щеголеват. Его взгляд вызвал у Холли смешное ощущение – как будто на ней не было одежды.
– Стартовали! – сказал он.
Молодожены спустились со ступеней перед алтарем. Холли первым делом посмотрела на лицо молодого Монта. Его губы и уши подергивались, глаза глядели то под ноги, то на руку, которая покоилась на его руке. Потом он вдруг посмотрел прямо перед собой с выражением героя, выведенного на расстрел. У Холли сложилось впечатление, что молодой человек духовно пьян. Но Флер! О, она держалась совсем иначе. Была совершенно спокойна и как никогда хороша в свободном белом платье и фате, из-под которой выглядывала темно-каштановая челка. Ореховые глаза скромно глядели из-под полуопущенных век. Внешне эта невеста была вся здесь, со своим женихом. Но внутренне? Идя по проходу, Флер на секунду подняла взгляд, и неугомонный блеск ярких белков задержался в памяти Холли, напомнив ей трепет крыльев посаженной в клетку птицы.
Принимая гостей у себя на Грин-стрит, Уинифрид была чуть менее спокойна, чем обычно. Когда Сомс попросил ее предоставить дом для торжества, она всей душой переживала важную перемену: под влиянием замечания, брошенного как-то раз Проспером Профоном, меняла ампирную обстановку на экспрессионистскую. Интерьер предполагалось оживить презабавными фиолетовыми, зелеными и оранжевыми кляксами и каракулями. Через месяц обновление было бы завершено – все необходимое Уинифрид уже заказала в магазине Миларда. Но сейчас получилось, что самые «интригующие» рекруты, которых она поставила под свои знамена, маршируют не в ногу со старой гвардией. Одна половина полка одета в хаки, другая – в алые мундиры и меховые шапки. Мобилизовав все силы, Уинифрид привела в наилучший возможный вид гостиную, которая, вероятно, в большей степени, чем она думала, олицетворяла собой полубольшевистский империализм ее страны. Как бы то ни было, свадьба – праздник смешения, так пускай смешивается все!.. Взгляд хозяйки благосклонно блуждал от гостя к гостю. Сомс ухватился за спинку стула в стиле буль, молодой Монт занял позицию за «ужасно забавным» экраном, рисунка на котором пока еще никто не смог хоть как-нибудь истолковать. Девятый баронет, шарахнувшись от пурпурного круглого столика, инкрустированного крыльями голубых австралийских бабочек, прилип к шкапчику в стиле Людовика XV. Фрэнси Форсайт захватила новую каминную полку из эбенового дерева, на котором были тонко вырезаны маленькие лиловые гротескные силуэты. Джордж, облокотясь о крышку старинного спинета, держал в руках голубую книжечку, как будто собирался записывать ставки. Проспер Профон вертел ручку открытой двери – черной с переливчатыми синими панелями, а руки Аннет, стоявшей рядом, сжимали ее же собственную талию. Два представителя семейства Маскэмов застряли на балконе среди растений, словно в комнате им стало дурно. Леди Монт, худая женщина отважного вида, разглядывала в лорнет центральную люстру цвета слоновой кости с оранжевыми разводами, сбрызнутую глубоким багрянцем, причем разглядывала с таким видом, будто перед нею разверзлись небеса. Каждый, по сути, выбрал себе какой-нибудь предмет и держался за него. Только Флер в свадебном платье стояла безо всякой поддержки, бросая направо и налево слова и взгляды.
Гостиную наполняли булькающие разговоры и визгливые нотки смеха. Никто никого не мог расслышать, но это обстоятельство не имело значения: беседующие все равно не были расположены ждать друг от друга ответов. Если в лучшие годы Уинифрид модно было растягивать слова, то теперь манера речи очень изменилась: все куда-то спешили. Тем не менее такая беседа тоже развлекала, а это, конечно, было главное. В последнее время даже Форсайты затараторили: Флер, Кристофер, Имоджин и Патрик, младший сын молодого Николаса. Сомс, разумеется, молчал, зато Джордж со своего поста у спинета и Фрэнси от каминной полки комментировали все, как репортеры.
Уинифрид подошла к девятому баронету, чей вид словно бы обещал ей некоторую передышку. Тонкий правильный нос слегка нависал над седыми усами, тоже несколько обвисшими.
– Довольно милый вечер, не правда ли? – протянула Уинифрид сквозь улыбку.
Ответ вылетел из его рта, тоже улыбающегося, с быстротой хлебной пульки:
– Помните, как Фрейзер писал о племени, которое закапывает невест по пояс в землю?
Он болтал едва ли не торопливее всех! А вокруг подвижных темных глаз у него расходились морщинки, как у католического священника. Уинифрид вдруг почувствовала, что он может сказать что-нибудь, о чем она пожалеет.
– Свадьбы – это так занятно! – пробормотала она и направилась к Сомсу.
Он застыл в странной неподвижности, причину которой Уинифрид сразу поняла: справа от него стоял Джордж Форсайт, а слева –
