Марсель Эме - Вуивра

— Я бы с удовольствием помог вам, — сказал он, — но настаивать не стану.

Члены семейства Мендёр сидели за столом и смотрели на стройку через кухонное окно. «Это не наше дело», — высказался Ноэль, но ему и самому трудно было удержаться от наблюдения за ходом работ. В вечернем свете уже начал вырисовываться каркас фасада, возвышаясь подобно портику. Арман надеялся, что постройка скоро рухнет, причём, возможно, на голову Арсена.

— И прежде всего слишком уж они размахнулись. Я уверен, что до рассвета они не сделают и половины.

— Если они будут продолжать в таком же темпе, — заметила Жюльетта, — то, по-моему, они построят дом уже к середине ночи.

— Когда нужно биться об заклад в пользу Арсена, ты всегда тут как тут. Но сколько ни смотри на него затуманенными глазами, быстрее он работать от этого не будет.

— Не всё ли равно, — вмешался Ноэль, — закончат они или нет. Придираться никто не будет. Я припоминаю, когда три года назад магазин делал для себя дом, так на рассвете стояли ровно две стены. И никто же не стал крючкотворствовать.

— Возможно, что и так, — возразил Арман, — но я как-никак гражданин коммуны, и если всё не будет сделано как надо, то я не стану стесняться и заявлю протест. У каждого своё право. Если они хотят помешать нам выпускать на этот участок свиней, то пусть хотя бы работают как положено. А то слишком хорошо устроились. Не понимаю, с какой стати я должен делать Арсену подарок. Он-то мне не делает подарков.

— Сделай одолжение, помолчи. Хорошо бы мы выглядели, если бы стали мешать Юрбену строить для себя жильё. Меня так нисколько не смущает, что он будет там жить.

— Вы поступайте, как хотите, а я не допущу, чтобы обворовывали коммуну. И надо думать, другие меня послушают и признают, что я прав.

Ноэль едва не вспылил, но Жюльетта со спокойным видом, вызвавшим ярость брата, сказала:

— Ах, оставьте, папа, дом наверняка будет готов к завтрашнему утру. Нечего гадать да горячиться из-за пустяков.

Жермена в споре не участвовала и неотрывно смотрела в окно своими красивыми коровьими глазами. Зрелище всех этих мужчин, суетящихся так близко, что можно было их окликнуть, взволновало ей кровь. К середине ужина ей уже с трудом давалось сидение на стуле.

— Кажется, я слышала, как в конюшне заржал жеребец, — ответила она на какой-то вопрос матери. — Пойду посмотрю, не отвязался ли он.

— Сиди на месте, — велел отец.

Ненасытная вновь плюхнулась на стул. Из груди, раздавшейся до середины стола, вырвался вздох, от которого один ус Ноэля подлетел к уху, а шерсть кота, сидевшего в углу кухни, встала торчком.

Руководил работами плотник, распределявший и координировавший совместные усилия. Укладка деревянных деталей, из которых состоял каркас здания, была по его части. Несмотря на то что конструкция была продумана и рассчитана заранее, на каждом шагу нужно было что-то изобретать, решая возникавшие проблемы. Пока плотник устанавливал и подгонял элементы каркаса, столяр закреплял их гвоздями, подрезал выступавшие концы досок, вбивал клинья. Жукье заполнял промежутки кирпичами и раствором. Арсен и Юрбен выполняли функции чернорабочих, подносили стройматериалы, выдалбливали необходимые отверстия и, когда было нужно, меняли угол наклона ацетиленовых фонарей. Около десяти часов появилась и Белетта, которая умело занялась освещением стройки, перемещаясь вместе с фонарём туда, куда её звали. Двигаясь в ночной тьме, пучок яркого света вдруг вырывал из мрака фигуру человека или ряды пшеничных снопов на стерне по другую сторону дороги. Белетте доставляли удовольствие эти маленькие победы над ночью, и у неё возникал соблазн поиграть со светом, но мужчины призывали её к порядку и грубо ругали, не обращая внимания ни на её женский пол, ни на её молодость. Вскоре после появления Белетты на дороге послышался громоподобный стук башмаков и в свете фонарей возникла Жермена Мендёр. Ослеплённая, она внезапно остановилась, но её мигающие глаза уже искали добычу. Грудь и зад её медленно колыхались, непрерывно увеличивая амплитуду движения. Арсен, занятый с Юрбеном тяжёлой балкой, оценил опасность. Его осенило, и он передал свою ношу Ненасытной, попросив отнести балку плотнику. Жермена взяла её обеими рукам, ловко сбалансировала груз и двинулась вперёд твёрдым, осторожным шагом. И пыл её сразу прошёл. Когда требовались большие затраты мускульной энергии, работа неудержимо влекла её. Поэтому Арсену даже не потребовалось ставить перед Жерменой другие задачи. Она поступила в распоряжение плотника и, забыв зачем пришла, стала выполнять работу нескольких паровых машин. Некоторые проблемы установки конструкций на место благодаря Жермене значительно упростились. Белетта не раз забывалась, глядя на грудь Ненасытной, и вздыхала от зависти.

Юрбен, загоревшись тем же азартом, что и остальные, забыл про свою обиду. Вместе с ними он вёл игру против времени и ночи, и поскольку спешка занимала все его нервы, он думал теперь лишь о том, чтобы выиграть пари. Смысл и цель предприятия почти стёрлись в его сознании. Хотя при этом ему несколько раз случалось останавливаться напротив дома, чтобы окинуть его взглядом целиком. И всякий раз, слегка потрясённый, он вновь принимался за дело со смутным и мимолётным ощущением, что его личность как-то меняется. Казалось, что между ним и домом постепенно устанавливается связь.

Когда на стройку прибыл Рене Жукье, сын каменщика, было уже больше одиннадцати часов. Без малейшего стеснения он признался, что задержался с большой компанией у Жюде, а когда отец стал его стыдить, ответил, что он, Рене Жукье, никак не обеднеет оттого, что провёл два часа в кафе. Однако каменщик вовсе не желал получать плату за работу. Плотник и столяр тоже не думали ни о какой плате. Ведь речь тут шла не только о дружеской услуге, но также о пари, которое они держали все вместе. Денежное вознаграждение противоречило бы этому соревнованию со временем, а ожидаемая победа показалась бы не столь прекрасной. Рассуждение мальчишки Жукье счёл настолько неприличным, что бросил свой мастерок и накинулся на сына с криком: «Свинья! Мне за тебя стыдно!» Но вовремя подоспевший плотник помешал отцу наказать мальчишку.

— Завтра утром, — сказал он Жукье, — ты ему задашь заслуженную трёпку. А сейчас у нас нет времени.

— Ладно, — согласился каменщик, вновь берясь за мастерок. — А ты проваливай немедля. Тут собрались люди, которые умеют себя вести. Нам свиньи не нужны. Вон отсюда, невежа!

Юноша исчез в ночи, подождал, пока утихнет отцовский гнев, и несколько минут спустя украдкой вернулся, чтобы внести свой вклад в совместные усилия. Жукье делал вид, что не замечает его до тех пор, пока тот не искупил свою вину усердием и настойчивостью. Появление второго мастерка сразу сказалось на темпе работы. Каменная кладка между деревянными конструкциями поднималась всё выше, и каркас стал быстро обрастать стенами. В час ночи работы продвинулись вперёд настолько, что плотник перестал заниматься стенами и целиком переключился на сооружение остова крыши. Арсен раздал бутерброды и пустил по кругу бутылки с вином. Хотя пауза длилась не больше пяти минут, вдруг обнаружилось, что Жермена Мендёр исчезла, унеся с собой сына каменщика. Этой короткой передышки оказалось достаточно для того, чтобы Ненасытная, ускользнув из-под завораживающего действия физического труда, почувствовала, как в ней вновь пробудились страсти. К счастью, через четверть часа парнишке под покровом ночи всё же удалось удрать от неё и вновь ваяться за мастерок. На этот раз Жукье не стал его упрекать. Нельзя же упрекать человека за то, что его застала врасплох и покатила по земле буря. Жермена же, хотя и неудовлетворённая, вновь заняла своё место на стройке.

Когда небо над лесом начало белеть, каменщики закончили внешние стены и принялись сооружать внутреннюю перегородку. Столяр уже установил окна и решётчатые ставни и теперь вставлял дверные замки. На крыше оставалось лишь укрепить собранные конструкции. Плотник заканчивал свою работу. Арсен прибивал рейки, чтобы потом крепить на них черепицу. До восхода солнца оставался ещё час. Поверхность кровли, которую предстояло покрыть, была невелика, но Арсен при покупке выбрал маленькие плоские черепицы, которых поэтому набиралось много. Так что работы хватало на четверых кровельщиков. Остальные выстроились в цепь, чтобы передавать друг другу черепицу. Усевшись на конёк крыши и закатав юбку по самые ляжки, большая Мендёр получала упаковки с черепицей, которые Жукье протягивал ей, стоя на самом верху лестницы, и раздавала черепицу кровельщикам. Дело спорилось, но над лесом уже позолотилось небо, на плетнях и на стерне засверкала роса и где-то завёл свою песню дрозд. У Мендёров Арман подошёл к кухонному окну, демонстративно держа в руке часы, готовый в случае чего прибежать и объявить, что к восходу солнца дом ещё не был построен. Поскольку одно из деревьев около дома скрывало часть стройки, Арман вышел на улицу, чтобы лучше всё видеть, и едва не задохнулся от ярости, обнаружив на крыше ляжки собственной сестры, по которым струилось пламя утренней зари.