— в Сиднее. Еще два титула чемпиона мира я выиграл в соревнованиях на Оранжевый кубок в 1982 и 1983 годах.
В том же 1983 году я разделил Приз Лу Марша, присуждаемый выдающемуся канадскому спортсмену, с Уэйном Грецки, правда, здесь следует сделать небольшую оговорку.
Точнее было бы сказать — почти разделил.
В действительности же я получил так называемую вспомогательную награду, которую комитет по присуждению Приза Марша вручает в тех случаях, когда атлет «не полностью соответствует данной категории».
— Кто входит в эту категорию? — поинтересовался я.
Это может быть спортсмен или спортсменка, профессионал или любитель.
— Понятно. И к какой же группе я отношусь?
Как выяснилось, был сделан символический жест. Спортсменам-инвалидам решили бросить кость. Выделить для них особую категорию. Сначала я вообще хотел отказаться от награды. Затем решил отправиться на церемонию вручения, созвать пресс-конференцию и устроить им всем первостатейную взбучку. Парнишка из Уильямс-Лейка вновь вернулся и готов был драться, нанося удары направо и налево. Но я уже успел кое-чему научиться: кулаки были не самым эффективным способом достижения необходимого результата.
Вместо этого я написал довольно резкое письмо в комитет по выбору кандидатов на Приз Лу Марша, где изложил свою позицию. А затем, во время получения награды, я назвал это шагом в правильном направлении и сказал, что все инвалиды с нетерпением ждут наступления того дня, когда отпадет необходимость в каких-то особых наградах и когда наши спортивные достижения будут на равных оцениваться с нашими физически полноценными собратьями. Меня очень тронуло, когда Уэйн, принимая награду, сделал заявление, в котором поддержал и одобрил мою позицию. Похоже, наши совместные усилия возымели кое-какое воздействие: насколько мне известно, ни один из присутствующих на церемонии журналистов — а их там было множество — ни разу не отозвался о моем призе как о «вспомогательном». Еще один шаг в трудном восхождении к равенству.
Что касается спорта, казалось, не было преград, которые я не мог бы преодолеть.
Во время очередного путешествия в Стоук-Мандевилл я оставил свой паспорт в «бардачке» у себя в автомобиле. Стэн посоветовал мне спрятаться в туалете на самолете, пока поднявшийся на борт офицер таможни проверял документы у всей группы. Стэн сказал, что нас на одного меньше, чем на самом деле, а когда мы стали выходить из самолета, он затолкал меня в самую гущу ребят. Ко времени нашего отъезда из Англии мне успели привезти паспорт. К счастью, таможенники, ставившие мне выездную визу, так и не заметили, что, если судить по этому документу, я никогда в Англию не въезжал.
Когда в 1982 году я выиграл Бостонский марафон, мое участие в нем первоначально даже не предполагалось. Для американцев Бостон — это испытательный трек их сборной команды по марафонским гонкам, и все двадцать четыре заявки от участников были поданы. Но на Кубок мира в Майами некоторые из лучших американских гонщиков не явились, а мне так хотелось попробовать себя в состязании с ними.
В перерыве между марафонскими заездами, в субботу вечером, я был в Оттаве на банкете, где в присутствии королевы Елизаветы Второй нас, нескольких молодых канадцев, чествовали за выдающиеся достижения. В воскресенье вместе с моим другом гонщиком Ленни Марриоттом мы вылетели в Бостон, где провели обследование трассы, включая дорожное покрытие, возможное направление и силу ветра, и изучили прочие факторы, которые мы учитываем при разработке стратегии гонок. В понедельник, когда были назначены соревнования, мы попросту вышли на стартовую линию и сказали, что будем участвовать в гонках.
Руководители соревнований проявили добрую волю. Вообще-то они имели все основания предложить нам отправиться куда подальше. Однако вместо этого они позволили Ленни, мне и еще одному американскому гонщику принять участие в соревнованиях неофициально — у нас не было номеров, вообще не было ничего, что могло бы подтвердить факт нашего существования. Итак, мы помчались вперед.
На двадцать четвертой миле я так далеко ушел вперед, что когда у меня на пути внезапно оказалась полицейская лошадь и я, пытаясь избежать с ней столкновения, вылетел и проехался физиономией по железнодорожному пути, то все же сумел доползти до кресла, поставить его на колеса и оглянуться — а сзади по-прежнему было не видать никого. Нужно было принимать решение: либо проявить любезность по отношению к хозяевам и сбавить скорость — в конце концов это было первенство США и наше участие в нем даже не предполагалось, — либо продолжать гонку, да так, чтоб дым шел из-под колес.
Я выбрал второй вариант и победил со временем один час сорок восемь минут и двадцать две секунды, более чем на шесть минут улучшил рекорд этой трассы. Ленни пришел десятым со временем два часа три минуты и две секунды.
До сих пор у меня в ушах стоит голос парня, загремевший из громкоговорителей, когда я вышел на финишную стометровку.
— И вот показался первый гонщик… Он вот-вот пересечет финишную прямую… Но что это? У гонщика нет номера участника соревнований… Действительно, номера мы не видим… Дамы и господа, результат, показанный этим спортсменом, не может быть официально засчитан…
Я пересек линию финиша и спокойно покатил в сторону заката, словно Одинокий Ковбой, а за мной мчались репортеры, выкрикивая на бегу: «Остановитесь! Кто вы? Откуда вы приехали?»
«Из Канады! — крикнул я им в ответ. — Хотите поговорить с победителем? Тогда придется подождать! Он будет здесь через несколько минут!»
И опять я «нарубил дров». Нужно было торопиться. Я-то думал, что гонка начнется рано утром, и поэтому заказал нам билеты на обратную дорогу на три часа дня. Денежной компенсации они не подлежали. Соревнования же начались в 11 утра. Так что времени оставалось лишь на то, чтобы срочно мчаться в гостиницу, паковаться и кинуть чемоданы в такси. А Ленни добрался до гостиницы, как раз когда мы отъезжали в аэропорт.
За что бы я ни брался, казалось, у меня все получается. Во время тренировок к Пан-Американским играм 1982 года в Галифаксе я прямо-таки вышел из себя от злости из-за моего новенького кресла, вернее, из-за того, что не мог как следует делать на нем повороты. И вот однажды ночью я отправился в гараж, выпил пива, постоял, уставившись на кресло минуту-другую, издал боевой клич и… отпилил от
