Сансиро понял, что Нономия всё узнал от Ёсико, а та, в свою очередь, от Минэко. Странно только, что ни брат, ни сестра не заметили, как эти деньги совершили круг. И он, как ни в чём не бывало, ответил:
— Да, правда.
— Сасаки сказал, что поиздержался, купив билеты на скачки?
— Да.
Ёсико снова расхохоталась.
— Так и напишу вашей матушке. Только впредь таких денег лучше в долг не давайте.
Сансиро сказал, что не будет, и стал прощаться. Ёсико тоже собралась уходить.
— Куда же ты? Ведь нам ещё надо поговорить, — остановил её брат.
— Не обязательно!
— Обязательно!
— Вовсе нет! Я всё равно ничего не знаю.
Нономия молча смотрел на сестру. А она продолжала:
— Право же, что толку спрашивать, выйду я или не выйду за человека, о котором представления не имею? Как я могу сказать, по душе он мне или нет?
Только сейчас Сансиро понял смысл этого «всё равно ничего не знаю» и поспешил уйти, оставив Нономию с сестрой. Через тихий малоосвещенный проулок Сансиро вышел на улицу, повернул на север, и в лицо ему пахнуло ветром, налетавшим порывами с той стороны, где был его дом. «Сквозь этот ветер, — вдруг подумал Сансиро, — Нономия-сан проводит свою сестру к Минэко».
Сансиро поднялся к себе на второй этаж, сел и стал слушать, как шумит ветер. Его шум почему-то всякий раз напоминал Сансиро о судьбе, и когда от ветра громко хлопали ставни, ему хотелось сжаться в комок. Он не считал себя сильной натурой и сейчас подумал о том, что его жизнью со времени приезда в Токио, в общем-то, распоряжается Ёдзиро и при этом нередко над ним подшучивает, хотя и по-дружески. Вполне вероятно, что и в дальнейшем ничего не изменится и этот милый озорник Ёдзиро будет влиять на его судьбу. Но, пожалуй, ещё сильнее влияние ветра, который шумит и шумит, не переставая.
Сансиро положил присланные матерью деньги под подушку и лёг спать. Эти тридцать иен тоже шутка судьбы. Ещё неизвестно, какую они сыграют роль в дальнейшем. Он должен вернуть эти деньги Минэко, они встретятся, и тогда непременно налетит порыв ветра-судьбы. «Пусть он будет как можно сильнее, этот порыв!»
С этой мыслью Сансиро уснул крепким здоровым сном. Ничто не могло ему помешать. Разбудили Сансиро звуки пожарного колокола. Он услыхал громкие голоса. Это был уже второй пожар со времени его приезда в Токио. Сансиро накинул поверх пижамы хаори и открыл окно. Ветер утих. Двухэтажный дом напротив чернел на фоне багрово-красного неба.
Поёживаясь от холода, Сансиро вглядывался в это красное небо и вдруг отчётливо представил себе собственную судьбу тоже окрашенной в красный цвет и множество мечущихся в этой судьбе людей. Потом он залез под тёплое одеяло и сразу обо всём забыл.
Утром он проснулся как обычно, надел форму, взял тетради и пошёл в университет, не забыв положить в карман тридцать иен. Расписание, к несчастью, было неудачным. До трёх часов шли занятия. А после трёх наверняка вернётся из школы Ёсико. Да и Кёскэ, брат Минэко, может оказаться дома. Как-то неловко при них отдавать деньги.
— Ну что, — спросил Ёдзиро, — получил вчера головомойку?
— Да нет, обошлось.
— Так я и думал. Нономия-сан — человек с понятием, — изрёк Ёдзиро, куда-то исчез и лишь через два часа снова появился на лекции.
— С Хиротой-сэнсэем вроде бы всё в порядке, — заявил он, и на вопрос Сансиро, как у сэнсэя дела, ответил: — Можешь не беспокоиться. Расскажу как-нибудь на досуге. Кстати, сэнсэй тобою интересовался, спрашивал, почему не заходишь. Ты навещай его время от времени, это наша обязанность, ведь он одинок и скучает. Купи чего-нибудь да сходи. — С этими словами Ёдзиро снова исчез. А на следующей лекции опять появился. Среди лекции его, видимо, вдруг осенило, и он написал на клочке бумаги коротко, как в телеграмме: «Деньги получил?»
Сансиро хотел написать ответ, но тут заметил, что на него смотрит преподаватель. Сансиро скомкал записку, бросил под ноги, а Ёдзиро ответил лишь после лекции:
— Деньги получил, они при мне.
— Ага, это хорошо! Собираешься вернуть долг?
— Разумеется.
— Пожалуй, ты прав. Верни поскорее.
— Думаю сегодня.
— Гм, но она будет дома только к вечеру.
— Куда-нибудь ушла?
— Конечно, каждый день ходит позировать. Наверно, портрет почти готов.
— К Харагути-сан?
— Ага.
Сансиро узнал у Ёдзиро адрес Харагути.
Хирота заболел, и Сансиро отправился его навестить. У входа в дом стояли ботинки. Наверно, врач, подумал Сансиро. Он вошёл, как обычно, с чёрного хода и никого не встретил. Прошёл прямо в столовую, услыхал голоса в гостиной и остановился в нерешительности. В руках у него был объёмистый свёрток с мочёной хурмой. Он купил её на улице Оивакэ, помня наставление Ёдзиро: «Когда пойдёшь, купи чего-нибудь». В это время в гостиной что-то грохнуло. «Уж не драка ли там», — подумал Сансиро, чуть-чуть раздвинул перегородку и заглянул в гостиную. Хирота-сэнсэй лежал на полу ничком, а на нём сверху сидел мужчина в коричневых хакама. Рискуя свернуть шею, Хирота приподнял голову и, увидев Сансиро, сказал с улыбкой:
— А, входите, входите!
Тот, что сидел на нём, тоже оглянулся и обратился к Хироте:
— Прошу прощения, сэнсэй, попробуйте, пожалуйста, встать.
Складывалось впечатление, будто мужчина завёл руку Хироты назад и коленом прижал её в локтевом суставе. Хирота ответил, что встать никак не может. Тогда мужчина поднялся, расправил складки хакама и сел в строгой позе. Это был представительный, солидного вида человек. Хирота встал и произнёс:
— Вот это да!
— Когда применяют такой приём, сопротивляться опасно, могут руку сломать.
Из их разговора Сансиро наконец понял, что они делала до его прихода.
— Я слышал, вы больны, но вам, я полагаю, уже лучше?
— Да, лучше.
Сансиро развернул пакет и положил содержимое перед Хиротой и его гостем.
— Вот, принёс вам хурмы.
Хирота пошёл в кабинет за ножом для фруктов. Сансиро сходил на кухню за кухонным ножом, и все трое принялись есть. Хирота и его гость оживлённо обсуждали дела средней школы в провинции. Из-за житейских невзгод и всяких неурядиц, рассказывал гость, просто невозможно долго работать на одном месте. Ему, например, приходилось, кроме своего предмета, преподавать ещё дзюдо[59], а один его коллега до того беден, что ходит в гэта до тех пор, покуда они совсем не износятся, меняя лишь ремешки; и уж если вышел в отставку, найти работу почти невозможно, поэтому он вынужден временно отправить жену к родителям… Темы казались неисчерпаемыми.
Выплёвывая косточки, Сансиро смотрел на этого человека и всё больше проникался к нему жалостью. Как не похож он на Сансиро, как будто принадлежит к другой расе. «Хорошо бы снова стать студентом, — то и дело повторял он, — ничего нет приятнее студенческой жизни». Эти слова навели Сансиро на мысль о том, что ему, собственно, осталось быть студентом каких-нибудь два-три года, и настроение у него сейчас уже далеко не такое безоблачное, как в те времена, когда они с Ёдзиро ели гречневую лапшу.
Хирота пошёл в кабинет и вернулся оттуда с книгой в тёмно-красной обложке, покрытой на обрезе пылью.
— Вот «Хайдриотафия»[60], о которой я вам недавно говорил. Полистайте, скуки ради.
Сансиро поблагодарил и взял книгу. «Уход в небытие — явление постоянное и естественное, и не следует задаваться вопросом о том, достойны люди вечности или не достойны». Эта фраза бросилась Сансиро в глаза, как только он открыл книгу. Хирота между тем продолжал беседовать с бакалавром дзюдо. То, что рассказывал бакалавр, несомненно, вызывало сочувствие к учителям средней школы, но наибольшего сочувствия, как явствовало из слов бакалавра, заслуживал он сам. В нынешний век в цене только факты, о чувствах никто и не думает. И с этим ничего не поделаешь: жизнь до того трудна, что не до чувств. Почитайте газеты, и вы увидите, что девять из десяти заметок на социальные темы имеют поистине трагическое содержание. Но для нас это просто информация, и мы не принимаем её близко к сердцу. Как-то из кратенького сообщения под заголовком «Погибло свыше десяти человек» я узнал адрес, возраст и причину насильственной смерти этих несчастных, каждому была выделена строчка петитом. Предел лаконичности и ясности. Или такая рубрика: «Кражи». Здесь сразу узнаёшь, кого и какие воры обобрали. Чрезвычайно удобно. В жизни многое, я полагаю, построено на таком принципе. К примеру, отставка. Для ушедшего в отставку это, возможно, событие, близкое к трагедии, в то время как у окружающих оно не вызовет сколько-нибудь сильных эмоций. К этому надо быть готовым и поступать соответственно.
— Разумеется, при таком количестве свободного времени, как у вас, сэнсэй, можно позволить себе эмоции, — с самым серьёзным видом сказал мастер дзюдо и тут же расхохотался. Вслед за ним рассмеялись Хирота с Сансиро. Судя по всему, гость уходить не собирался, а Сансиро, захватив книгу, которую ему дал Хирота, через кухню вышел на улицу.
