Винасъ передалъ стулъ.
— Ну, Боффинъ, полѣзайте наверхъ и садитесь, — сказалъ Веггъ.
Мистеръ Боффинъ взошелъ на приготовленный для него эшафотъ, точно его собирались электризовать или писать съ него портретъ, или должны были посвятить его въ масоны или вообще поставить въ изолированное положеніе, не слишкомъ выгодное для него.
— Ну, мистеръ Винасъ, — сказалъ Сайлесъ, снимая сюртукъ, — когда я обхвачу нашего пріятеля поперекъ тѣла и пригвозжу его къ спинкѣ стула, вы можете показать ему то, что онъ желалъ. Вы разверните бумагу и подержите передъ нимъ, а въ другую руку возьмите свѣчу: онъ отлично прочтетъ.
Мистеръ Боффинъ хотѣлъ было воспротивиться такимъ мѣрамъ предосторожности, но, очутившись безъ промедленія въ крѣпкихъ объятіяхъ Вегга, покорился своей участи. Тогда Винасъ поднесъ ему документъ, и онъ медленно, почти по складамъ, прочелъ его вслухъ, — такъ медленно, что Веггъ, державшій его на стулѣ съ цѣпкостью профессіональнаго борца, скоро выбился изъ силъ отъ такой затраты энергіи.
— Когда вы наконецъ спрячете бумагу, мистеръ Винасъ? Я въ конецъ измаялся отъ усилій, — выговорилъ онъ съ трудомъ.
Наконецъ документъ былъ водворенъ на свое мѣсто, и Веггъ, неудобная поза котораго сильно смахивала на позу очень настойчиваго человѣка, безуспѣшно пытающагося стать на голову, присѣлъ отдохнуть. Мистеръ Боффинъ не сдѣлалъ никакой попытки сойти съ своего эшафота и продолжалъ безутѣшно возсѣдать на высотѣ.
— Ну, Боффинъ, теперь вы знаете, — сказалъ Веггъ, какъ только былъ въ состояніи говорить.
— Да, Веггъ, теперь я знаю, — кротко согласился мистеръ Боффинъ.
— У васъ нѣтъ больше сомнѣній?
— Нѣтъ, Веггъ! Нѣтъ, Веггъ! Никакихъ — былъ неспѣшный и печальный отвѣтъ.
— Такъ смотрите же, держитесь уговора… Мистеръ Винасъ, если бы на такой счастливый случай въ вашемъ домѣ нашлась капелька чего нибудь позабористѣе чаю, то я, пожалуй, взялъ бы на себя, по дружбѣ, смѣлость попросить у васъ.
Получивъ такое напоминаніе объ обязанностяхъ гостепріимства, мистеръ Винасъ досталъ рому. Въ отвѣть на его вопросъ: «Прикажете разбавить, ми-стеръ Веггъ?», этотъ джентльменъ сказалъ съ пріятной улыбкой: «Нѣтъ, сэръ, пожалуй, что не надо. Ради такого счастливаго случая я предпочитаю выпить его въ чистомъ видѣ».
Мистеръ Боффинъ отказался отъ рому. Сидя на пьедесталѣ, онъ находился въ очень удобномъ положеніи для обращеній къ нему, и мистеръ Веггъ, вволю наглядѣвшись на него и продолжая освѣжать себя маленькими глотками, обратился къ нему съ нахальнымъ видомъ:
— Боффинъ!
— Что скажете, Веггъ? — откликнулся мистеръ Боффинъ со вздохомъ, выходя изъ своего столбняка.
— Я не упомянулъ еще кой-о-чемъ; впрочемъ это мелочь и разумѣется само собой. За вами слѣдить надо, знаете. Надо, знаете, держать васъ подъ надзоромъ.
— Я не совсѣмъ понимаю, — сказалъ мистеръ Боффинъ.
— Не понимаете? — ехидно усмѣхнулся Веггъ. — Куда же вашъ умишка дѣвался, Боффинъ? Пока не свезутъ мусорныхъ кучъ и пока мы не покончимъ съ нашимъ дѣльцемъ, вы отвѣчаете за все имущество, — помните это! Отвѣчаете предо мной. Мой другъ, мистеръ Винасъ, черезчуръ миндальничаетъ съ вами, такъ вы будете имѣть дѣло со мной.
— Я сейчасъ думалъ о томъ, какъ бы скрыть все это отъ моей старушки, — проговорилъ уныло мистеръ Боффинъ.
— Это насчетъ раздѣла то есть? — спросилъ Веггъ, наливая себѣ третью рюмочку, такъ какъ вторую онъ уже выпилъ.
— Да. Если она умретъ раньше меня, то она ничего не узнаетъ. Пускай бѣдняжка думаетъ, что мы все такъ же богаты и что я прикапливаю денежки про запасъ.
— Я подозрѣваю, Боффинъ, — заговорилъ мистеръ Веггъ, лукаво подмигнувъ и качая головой съ проницательнымъ видомъ, — я подозрѣваю, что вы откопали жизнеописаніе какого-нибудь стараго скряги, который помѣшался на томъ, чтобы его считали богаче, чѣмъ онъ былъ. А впрочемъ это не важно.
— Вы понимаете, Веггъ, моя старушка привыкла къ богатству. Для нея было бы такимъ ударомъ узнать, что мы раззорены, — съ чувствомъ убѣждалъ его мистеръ Боффинъ.
— Нечего тутъ понимать! — отрѣзалъ Веггъ. — Вы будете не бѣднѣе меня. Да и что вы за цаца такая, позвольте васъ спросить.
— Старушка-то у меня очень ужъ хорошая, Веггъ, — робко возражалъ мистеръ Боффинъ.
— Чѣмъ же ваша старушка лучше меня, спрошу я опять?
По этому пункту договора мистеръ Боффинъ не обнаружилъ такого терпѣнія, какъ по остальнымъ, но онъ все-таки сдержался и отвѣтилъ довольно спокойно:
— Какъ хотите, Веггъ, а отъ моей старушки надо скрыть.
— Ну хорошо, не говорите своей старушкѣ,- согласился Веггъ презрительно, но видимо почуявъ опасность. — Я по крайней мѣрѣ не скажу. Я и такъ сумѣю услѣдить за вами. Я ничуть не хуже васъ, а пожалуй, что и получше. Пригласите-ка меня обѣдать. Покажите мнѣ вашъ домъ. Вы, помнится, не брезгали мной въ былое время. Да и развѣ не было у меня миссъ Елизабетъ, мастера Джорджа, тетушки Дженъ и дядюшки Паркера гораздо раньше, чѣмъ появились вы?
— Полегче, Веггъ, полегче! — вступился Винасъ.
— А что же прикажете мнѣ тоже мин-даль-ничать съ нимъ? — пробормоталъ мистеръ Веггъ заплетающимся языкомъ. — Я взялъ его подъ надзоръ, и я его укараулю!
«По линіи войскъ сигналъ пробѣжалъ
„Вся Англія ждетъ, что сей человѣкъ
„Укажетъ Боффину его гражданскій долгъ“.
Боффинъ, я провожу васъ домой.
Мистеръ Боффинъ покорно сошелъ съ пьедестала и предался своей судьбѣ, дружески распростившись съ мистеромъ Винасомъ. И еще разъ стражъ со своимъ поднадзорнымъ отправились вмѣстѣ по улицамъ и благополучно прибыли къ подъѣзду дома мистера Боффина. Но даже и тутъ, послѣ того какъ мистеръ Боффинъ, пожелавъ доброй ночи своему стражу, вошелъ въ домъ и тихонько затворилъ за собою дверь, — даже и тутъ всемогущему Веггу понадобилось потребовать подтвержденія своей новопріобрѣтенной власти.
— Боф-финъ! — закричалъ онъ въ замочную скважину.
— Чего вамъ, Веггъ? — донеслось изнутри тѣмъ же путемъ.
— Выйдите на минутку! Покажитесь еще. Дайте мнѣ взглянуть на васъ.
И мистеръ Боффинъ — ахъ, какъ низко упалъ онъ со своей высоты простого, но честнаго человѣка! — мистеръ Боффинъ отворилъ дверь и показался ему.
— Теперь можете идти. Можете ложиться спать, — сказалъ Веггъ, скаля зубы.
Но не успѣла снова затвориться дверь, какъ онъ опять окликнулъ въ щелку:
— Боф-финъ!
— Я здѣсь, Веггъ.
На этотъ разъ мистеръ Веггъ ничего не отвѣтилъ, а только скроилъ звѣрскую рожу, какъ будто мистеръ Боффинъ могъ ее видѣть сквозь дверь, и потомъ, постукивая своею деревяшкой, заковылялъ домой.
Однажды раннимъ утромъ херувимчикъ-папа такъ безшумно, какъ только онъ могъ, поднялся съ своего ложа, на которомъ онъ почивалъ рядомъ съ величественной мама. Папа и прелестнѣйшая женщина условились явиться въ одно мѣсто по одному очень важному дѣлу.
Но изъ дому они должны были выйти не вмѣстѣ. Белла встала еще раньше папа, но на ней не было шляпки. Она ждала на лѣстницѣ внизу, сидя на послѣдней ступенькѣ,- ждала, когда сойдетъ папа, но единственно затѣмъ, чтобы благополучно выпроводить его изъ дому.
— Завтракъ вамъ готовъ, папа, — сказала она ему шепотомъ, привѣтствуя его объятіями. — Вамъ остается только поѣсть, напиться чаю и бѣжать… Ну, какъ же вы себя чувствуете, сэръ?
— Какъ тебѣ сказать, моя милая? Въ родѣ того, какъ воръ новичекъ, который трясется отъ страху, пока не выберется изъ дома, гдѣ онъ совершилъ кражу.
Съ веселымъ, но беззвучнымъ смѣхомъ она продѣла ручку подъ его руку, и они на цыпочкахъ спустились на кухню. На каждой площадкѣ она останавливалась и, приложивъ указательный пальчикъ къ своимъ розовымъ губкамъ, дотрагивалась имъ потомъ до его губъ: это былъ любимый ея способъ посылать поцѣлуи своему папа.
— А ты какъ себя чувствуешь, моя дорогая? — спросилъ Р. Вильферъ, когда она подала ему завтракъ.
— У меня такое чувство, папа, что гадальщикъ какъ будто вѣрно предсказалъ: съ хорошимъ маленькимъ человѣчкомъ уже начинаетъ сбываться то, что онъ говорилъ про него.
— Ужъ будто съ однимъ только хорошимъ человѣчкомъ? — спросилъ ее лукаво папа.
Она наложила пальчикомъ еще одну печать на его губы, потомъ опустилась на колѣни подлѣ стула, на которомъ онъ сидѣлъ, и сказала:
— Слушайте, сэръ! Если сегодня вы окажетесь на высотѣ вашихъ обязанностей, то васъ ждетъ награда. Какая? — какъ вы думаете? Что я обѣщала вамъ подарить, если вы будете вести себя хорошо? Ну-ка, вспомните!
— Честное слово, не помню, моя драгоцѣнная… Ахъ, впрочемъ помню, помню! Не прядку ли этихъ чудесныхъ волосъ?
И онъ нѣжно провелъ рукой по ея волосамъ.
— Насилу вспомнили! — проворчала она, шутливо надувая губки. — Да знаете ли вы, сэръ, что гадальщикъ отдалъ бы пять тысячъ гиней (если бы могъ; все горе только въ томъ, что онъ не можетъ) за роскошную прядку, которую я отрѣзала для васъ. Вы и вообразить себѣ не можете, сэръ, сколько разъ онъ цѣловалъ ту, сравнительно жиденькую, прядку, что я подарила ему. И онъ ее на шеѣ носитъ — вотъ что я вамъ скажу! У сердца! — И она важно качнула головой. — У самаго сердца!.. Ну, все равно. Сегодня вы были добрымъ мальчикомъ, — вы — лучшій изъ всѣхъ мальчиковъ на свѣтѣ,- и вотъ вамъ цѣпочка изъ моихъ волосъ. Дайте, я вамъ надѣну на шею сама, моими любящими руками.
