— Констебль, сюда, быстрее! — кричал в окно уполномоченный лорда Бендича. У такого рода людей существует твердое убеждение, что один полицейский может справиться с кем угодно, даже с вооруженным преступником.
Л. сказал:
— Между прочим, не все потеряно... можно вернуться назад...
Он уверен, абсолютно уверен в себе. Весь его образ жизни угадывался за этой невозмутимостью: длинные коридоры особняков и подстриженные сады, дорогие книги и картинная галерея, резной письменный стол и старые, обожающие его слуги... Но можно ли вернуться назад, если неотступные призраки пережитого ничего не дадут забыть. Д., колеблясь, нащупал в кармане пистолет. Л. сказал:
— Я знаю, о чем вы думаете. Но эта женщина сумасшедшая, совершенно сумасшедшая.
Д. сказал:
— Благодарю вас. В таком случае...
Ему внезапно стало легче, как будто известие, что управляющая гостиницей — сумасшедшая, сделало более нормальным этот мир. Он бросился к двери.
Уполномоченный лорда Бендича отвернулся от окна и заорал:
— Задержите его!
— Пусть бежит, — успокоил Л. — Там же полиция...
Д. сбежал по лестнице. Констебль, пожилой уже человек, в это время входил в вестибюль. Он спросил Д.:
— Сэр, вы не видели...
— Там, наверху...
Он побежал через двор. Уполномоченный вопил, свесившись из окна:
— Вон он! Держите его!
Сзади раздались крики и глухой стук: констебль споткнулся и упал. Внезапно Д. услышал голос: «Сюда, дружище», — и машинально повернул к уборной во дворе. Все произошло мгновенно. Кто-то сказал: «Подсади его», — и он понял, что падает через забор. Он тяжело плюхнулся на землю около мусорного ящика и снова услышал шепот: «Тихо». Он оказался в каком-то садике, перед ним был крохотный газончик с редкой травой и узенькая, посыпанная шлаком тропинка. Около тропинки лежал кусок кирпича, на который кто-то водрузил половинку кокосового ореха. Видимо, это была кормушка для птиц. Он спросил:
— Что вы затеяли? И зачем вам это нужно?
Садик показался ему знакомым — ну да, точно такой у миссис Беннет. Она, конечно, тут же позовет полицию. Он хотел объяснить им, что происходит, но никого уже не было. Он был один, его просто перебросили через забор, как мешок с опилками. На улице слышались крики. Он опустился на колени, бессильный, как огородное пугало. Мысли неслись, обгоняя друг друга. Ему было мерзко; в нем закипала злость. Его снова пытаются загнать в угол. Зачем? Все равно ему конец. Теперь он мог обрести спокойствие разве что в тюремной камере. Он сделал все, что мог. Д. наклонил голову, чтобы прошло головокружение. Он вспомнил, что давно ничего не ел. В последний раз он съел пирожное на вечере энтернационо.
И снова совсем рядом послышался чей-то торопливый шепот:
— Вставайте.
Он поднял голову и увидел трех парней.
— Кто вы?
Они, ухмыляясь, смотрели на него. Старшему едва ли было двадцать. Еще детские, округлые и уже диковатые черты лица. Старший парень ответил:
— Не имеет значения. Пошли в сарай.
Он безропотно последовал за ними. В темной конуре для четверых едва хватило места. Они расположились на кучах угля и обломках старых ящиков, приготовленных для растопки. Сквозь дыры в стене пробивался слабый свет. Он сказал:
— Для чего все это? Миссис Беннет...
— В воскресенье старуха за углем не пойдет. Она человек точный.
— А сам Беннет?
— Он уже наклюкался.
— Кто-нибудь все-таки мог нас заметить?
— Не-е. Мы следили.
— Будут искать по домам.
— Без ордера они не могут. А судья в Вулхэмптоне.
Он сдался и устало сказал:
— Наверное, я должен вас поблагодарить.
— Плевать, — сказал старший из трех, — у вас ведь есть пистолет?
— Да.
Парень сказал:
— Ваш пистолет нужен организации.
— Пистолет? Зачем? И что это за организация?
— Организация — это мы.
Они уставились на него. Он уклончиво сказал:
— Что случилось с полицейским? Почему он упал?
— Наши ребята взяли это на себя. — Младший задумчиво погладил себя по ноге.
— Чистая работа.
— Видите ли, у нас тут организация, — сказал старший.
— И нас десятки.
— Этому вот, Джо, разок всыпали как следует. Выпороли.
— Понятно.
— Шесть розг мне вмазали.
— Это было до того, как мы создали нашу организацию.
Старший повторил:
— Теперь нам нужен ваш пистолет. Вам он больше не понадобится. О вас мы позаботимся.
— Позаботитесь?
— Мы все устроили. Вы останетесь здесь, а когда стемнеет и пробьет семь, пойдете вверх по Пит-стрит. В это время все пьют чай или сидят в церкви. Сразу за церковью будет аллея. Там придется подождать автобуса. Крикки проследит, чтобы все было в порядке.
— А кто это — Крикки?
— Один парень из наших. Он кондуктор. Он позаботится, чтоб вы благополучно добрались до Вулхэмптона.
— Действительно, вы все продумали. Но зачем вам пистолет?
Старший из парней наклонился к нему. У него была бледная, без кровинки, кожа и глаза пустые и безжизненные, как у пони, которые катают вагонетки в шахтах и никогда не видят дневного света. В нем не было той одержимости, той буйной энергии, которая обычно свойственна анархистам. Похоже, что вся его анархия заключалась в отсутствии сдерживающих центров.
— Мы слышали, что вы там говорили. Вы не хотите, чтобы шахта работала. Это можно сделать. Нам все равно.
— Вам или вашим отцам?
— При чем тут наши отцы?..
— А как вы это сделаете?
— Мы знаем, где хранится динамит. Нужно только взломать склад и высыпать в шахту заряды. На полгода хватит разбираться!
У парня скверно пахло изо рта. Д. почувствовал отвращение.
— А в шахте никого нет?
— Пока ни души.
Пожалуй, придется рискнуть, хотя союз с этими юными анархистами ему не нравился.
— А зачем вам пистолет?
— Мы собьем пулей замок на складе.
— А сумеете?
— Можете не беспокоиться.
Он сказал:
— У меня последний патрон...
Все трое склонились над ним. Он чувствовал на своем лице их дыхание. Изо рта у них пахло кислятиной. Ему показалось на секунду, что это не люди, а какие-то ночные животные, которые не выносят дневного света и способны видеть лишь в темноте. Он же, наоборот, может видеть только при свете дня. Он спросил:
— А вам-то зачем все это нужно?
Равнодушный детский голос ответил:
— Так, интересно.
«Петля по мне плачет», — подумал Д., вздрогнув.
— Ну, а если кто-то спустится в шахту?
— Мы проверим, кому охота болтаться на виселице.
Виселица им, конечно, не грозила. В этом-то и беда: они несовершеннолетние и потому могут вести себя безответственно. «Но все равно, — сказал он себе, — мой долг воспользоваться ими — даже если стрясется беда, жизнь иностранцев не в счет, если на карту поставлена судьба моего народа. Когда начинается война, общепринятый кодекс морали идет побоку, и дозволено творить зло во имя победы».
Он вынул из кармана пистолет, и рука старшего парня мгновенно вцепилась в оружие.
Д. сказал:
— Пистолет бросите в шахту. Незачем оставлять на нем отпечатки пальцев.
— Это точно. Мы учтем.
Он все еще не разнимал пальцев, жалко было последнего патрона. Парень сказал:
— Мы не проболтаемся. Наши никогда не болтают.
— А что там в поселке? Где полиция?
— Их всего двое. У одного мотоцикл, он поехал в Вулхэмптон, чтобы получить ордер на обыск. Они думают, что вы у Чарли Стоува. А Чарли не хочет пускать их. У него с ними старые счеты.
— У вас считанные минуты после того, как собьете замок. Успеете удрать, когда бросите заряды?
— Мы подождем до темноты.
Он отпустил пистолет.
— Не забудьте, — напомнил старший, — в семь у церкви. Билли будет следить.
Когда они ушли, Д. вспомнил, что надо было попросить хоть кусок хлеба. Он был голоден, и от этого время тянулось особенно медленно. Он чуть приоткрыл дверь сарая, но увидел лишь сухой куст и дорожку рядом с ним. Он прикинул, как ему действовать, но как можно предвидеть будущее, если жизнь швыряет тебя, как щепку. Если он даже попадет в Вулхэмптон, стоит ли ему пытаться уехать? На вокзале его наверняка уже ждут. Он вспомнил о пластыре на подбородке — теперь он ни к чему. Он сорвал его... Ему чертовски не везло: надо же было этой женщине так быстро вернуться и найти тело мистера К. Впрочем, не везло ему с той самой минуты, как он высадился в Англии. Он снова представил себе Роз, как она шла тогда по платформе. Если бы он не встретился с ней, наверное, все было бы иначе? Его бы не избили, он бы не опоздал в гостиницу. Мистер К. не стал бы подозревать, что он продался, и не поспешил бы продаться первым. Эта управляющая гостиницей... «Она просто сумасшедшая», — сказал Л. Что он имел в виду?.. Итак, все началось тогда, на платформе, когда он впервые увидел Роз, и кончилось смертью Эльзы.
Какая-то маленькая птичка — он не знал названий здешних птиц — уселась на краешек кокосового ореха и принялась клевать. Она энергично орудовала клювиком — видимо, мякоть ореха пришлась ей по вкусу.
