ножи и вилки, лопаты и клещи, салфетки, щипцы для орехов и прочая и прочая — необходимы в таком деле, как домашнее хозяйство. То же самое и в китобойном рейсе, когда целых три года нужно вести большое хозяйство в океане, вдали от бакалейщиков, уличных разносчиков, врачей, пекарей и банкиров. Все это, конечно, относится и к торговым судам, но отнюдь не в той же мере, как к судам китобойным. Ибо, помимо длительности рейсов, многочисленности предметов, насущно необходимых для промысла, и невозможности обновлять их запасы в тех дальних портах, куда обычно заходят эти суда, следует также иметь в виду, что из всех кораблей именно китобойцы наиболее подвержены всевозможным опасностям, и в особенности — опасности потерять те самые вещи, от которых зависит успех всего промысла. Поэтому здесь имеются запасные вельботы, запасной рангоут, запасные лини и гарпуны — все на свете запасное, кроме второго капитана и лишнего корабля.
К моменту нашего прибытия на остров трюмы «Пекода» уже были почти полностью загружены говядиной, хлебом, водой, топливом, железными обручами и бочарной клепкой. Тем не менее, как я уже упоминал, еще несколько дней после этого не прекращался подвоз всевозможных довесков и домерков, как маленьких, так и больших.
Главным лицом среди тех, кто занимался теперь подвозом и погрузкой, была сестра капитана Вилдада, худощавая старая леди с чрезвычайно решительным и неутомимым характером, но при всем том очень добросердечная, твердо решившая, по-видимому, что, насколько это зависит от нее, на «Пекоде» не будет недостатка ни в чем. То она появлялась на борту с банкой солений для корабельной кладовой, то спешила со связкой перьев, чтобы поставить на стол старшему помощнику, где обычно вносились записи в судовой журнал; а то приносила кусок фланели, чтобы согревать чью-нибудь простуженную поясницу. Еще ни одна женщина так не заслуживала своего имени, потому что эту заботливую даму звали Харита (113), «Милосердие», — тетушка Харита, как обращались к ней все. Подобно сестре милосердия, эта милосердная тетушка Харита целый день суетилась вокруг, готовая все силы, душевные и телесные, положить на то, чтобы обеспечить безопасность, удобство и утешение находящимся на борту корабля, с которым связаны были деловые интересы ее возлюбленного братца Вилдада и в который она сама вложила несколько десятков припасенных про черный день долларов.
Но уж совсем потрясающее зрелище явила собой сия выдающаяся квакерша, когда в последний день она поднялась на палубу, держа в одной руке длинный черпак для китового жира, а в другой — еще более длинную китобойную острогу. Сам Вилдад, да и капитан Фалек, оба они тоже не отставали. Вилдад, например, носил при себе длинный список недостающих предметов, и всякий раз, как прибывала новая партия грузов, он тут же ставил соответствующую галочку на своей бумажке. Время от времени из костяной берлоги, спотыкаясь, выскакивал Фалек, орал в люки на тех, кто работал внизу, орал вверх на тех, кто налаживал такелаж на мачтах, и в довершение всего, не переставая орать, убирался назад, в свой вигвам.
В эти дни мы с Квикегом часто наведывались на судно, и не менее часто я справлялся о капитане Ахаве, о его здоровье и о том, когда же он приедет на свой корабль. В ответ на все вопросы я слышал, что капитану Ахаву гораздо лучше, что он поправляется и что на корабле его ожидают со дня на день, а пока капитаны Вилдад и Фалек позаботятся обо всем необходимом для снаряжения судна. Если бы я был до конца честен с самим собой, я бы отчетливо осознал, что в глубине души меня не слишком-то прельщала необходимость отправиться в столь длительное плавание, так и не увидев ни разу человека, которому предстояло стать абсолютным диктатором на корабле, как только мы очутимся в открытом море. Но когда подозреваешь что-нибудь неладное, иной раз случается, если ты уже вовлечен в это дело, что ты бессознательно стараешься скрыть все подозрения даже от себя самого. Я не говорил ни слова и старался ни о чем не думать.
Наконец было передано, что завтра в течение дня мы наверняка отплывем. Поэтому на следующее утро мы с Квикегом чуть свет отправились на пристань.
⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Глава XXI
Прибытие на борт
⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Было около шести часов, но серая, туманная заря еще только занималась, когда мы вышли на пристань.
— По-моему, там впереди бегут какие-то матросы, — сказал я Квикегу. — Не тени же это. Видно, мы отплываем с восходом. Пошли скорей!
— Стойте! — раздался голос, принадлежавший человеку, который незаметно подошел к нам сзади, положил каждому руку на плечо и, протиснувшись между нами, стоял теперь, чуть подавшись вперед и переводя с Квикега на меня непонятный, пристальный взгляд. Это был Илия.
— Идете на корабль?
— Эй вы, руки прочь, слышите? — сказал я.
— Твоя ходи вон, — сказал Квикег, стряхивая с плеча его руку.
— Так вы не на корабль идете?
— Нет, на корабль, — ответил я. — Но вам-то какое дело? Да знаете ли, мистер Илия, что вы, по-моему, изрядный невежа?
— Нет, нет, этого я не знал, — проговорил Илия, медленно и удивленно переводя с меня на Квикега свой непостижимый взор.
— Илия, — сказал я тогда, — вы очень обяжете моего друга и меня, если немедленно удалитесь. Мы отправляемся в Индийский и Тихий океаны и предпочли бы, чтобы нас не задерживали.
— Вот как? А вы вернетесь к завтраку?
— Квикег, он помешанный, — говорю я. — Идем.
— Эге-гей! — окликнул нас Илия, когда мы отошли от него на несколько шагов.
— Не обращай на него внимания, Квикег, идем скорей.
Но он опять незаметно нагнал нас и, неожиданно ударив меня ладонью по плечу, спросил:
— А вам не показалось, будто на судно только что прошли вроде какие-то люди?
Остановленный этим простым и ясным вопросом, я ответил:
— Да, я как будто бы видел четверых или пятерых людей, но очень смутно, так что утверждать не стану.
— Да, очень смутно, очень смутно, — повторил Илия. — Прощайте.
Мы опять расстались с ним, и опять он неслышно нагнал нас и, еще раз тронув меня за плечо, сказал:
— А вот найдете ли вы их теперь, как вы думаете?
— Кого?
— Прощайте же. Прощайте! — повторил он в ответ и зашагал было прочь. — Ах да! Я только собирался предупредить вас… но это не имеет значения, это все одно и то же, дело семейное… сильный мороз сегодня,
