По правдѣ сказать, огонь въ каминѣ былъ совсѣмъ жалкій, въ особенности для такой холодной ночи. Скруджъ долженъ былъ придвигаться къ нему совсѣмъ близко, чтобы почувствовать хоть какое нибудь тепло. Эта старинная печь была сложена очень много дѣтъ тому назадъ, какимъ то голландскимь купцомъ. Вся она была изукрашена фламандскими изразцами, съ изображенными на нихъ сценами изъ священнаго писанія. Тутъ были и Авель съ Каиномъ, и дочери Фараона, и Савская царица, и ангелы, спускающіеся по облачнымъ ступенямъ, подобнымъ пуховикамъ. Здѣсь были и Авраамъ, и Балтазаръ, и апостолы, пускающіеся въ море въ лодкахъ, вѣ видѣ соусниковъ, и сотни другихъ фигуръ, способныхъ развлечь Скруджа. Между тѣмъ фигура умершаго семь лѣтъ назадъ Марли, заслоняла собою все остальное. Еслибы каждый изъ этихъ блестящихъ изразцовъ обратился въ пустую рамку, обладающую способностью изобразить на своей гладкой поверхности кое-какіе обрывки думъ Скруджа, то каждый квадратикъ преобразился бы въ голову Марли.
— Глупости! — произнесъ Скруджъ и принялся шагать взадъ и впередъ но комнатѣ. Пройдя такимъ образомъ нѣсколько разъ, онъ снова сѣлъ въ кресло и въ то мгновеніе, когда онъ старался поудобнѣе прислониться головой къ его мягкой высокой спинкѣ, взглядъ его совершенно случайно упалъ на звонокъ, проведенный для какой то давно забытой цѣли въ комнату, расположенную въ самомъ верхнемъ этажѣ дома, и давнымъ давно заброшенный. Охваченный удивленіемъ и ужасомъ, Скруджъ замѣтилъ, что какъ только глаза его остановились на этомъ звонкѣ, онъ сталъ шевелиться. Сначала движенія были очень слабы, вызывая еле слышный звонъ, по вскорѣ колокольчикъ зазвонилъ сильно и громко и всѣ остальные звонки дома отозвались на его звонъ.
Этотъ перезвонъ длился не болѣе полуминуты, или минуты, но и это короткое мгновеніе показалось для Скруджа безконечнымъ. Звонъ прекратился также внезапно, какъ и начался. И вдругъ, среди наступившаго безмолвія, ясно донесся издали, изъ подвала, какой то громкій хляскъ, будто тяжелыя, желѣзныя цѣпи перекатывались по бочкамъ съ виномъ. Тогда Скруджъ вспомнилъ разсказы о томъ, что появляющіяся въ домахъ привидѣнія обыкновенно влачатъ за собою цѣпи.
Дверь подвала вдругъ распахнулась съ оглушительнымъ стукомъ, и Скруджъ ясно услышалъ такой же шумъ въ первомъ этажѣ; потомъ выше по лѣстницѣ зазвучали шаги и остановились возлѣ самой его двери.
— Все это глупости! — повторилъ Скруджъ. Никогда я этому не повѣрю!
Однакожъ онъ сильно измѣнился въ лицѣ, когда призракъ, ив останавливаясь ни на секунду, не растворяя двери, проникъ къ нему въ комнату… Въ тоже самое мгновеніе, замиравшее пламя камина ярко вспыхнуло, какъ бы восклицая:- «Я узналъ его! Это духъ Марли!» — и вновь погасло.
Да, это былъ онъ, онъ самъ! Даже одѣтъ онъ былъ такъ, какъ обычно одѣвался Марли. Только вмѣсто пояса на немъ висѣла длинная желѣзная тяжелая цѣпь, вся составленная изъ металлическихъ ларцевъ, ключей, висячихъ замковъ, счетныхъ книгъ и различныхъ документовъ. Тѣло привидѣнія казалось совершенно прозрачнымъ и Скруджъ, пристально вглядѣвшись въ него, увидалъ сквозь животъ Марли двѣ пуговицы на спинѣ его фрака. Скруджъ часто слыхалъ какъ люди говорили, что у Марли нѣтъ сердца, нѣтъ внутренностей, но до сихъ поръ онъ не вѣрилъ этому.
Нѣтъ, конечно, этого не можетъ быть, онъ и теперь не вѣритъ, хотя взглядъ его пронизывалъ привидѣніе насквозь, хотя онъ видѣлъ его прямо передъ собою, хотя онъ чувствовалъ леденящій взглядъ его глазъ, хотя онъ видѣлъ даже ткань куска полотна, обвязаннаго вокругъ головы и проходившаго подъ подбородкомъ, котораго при жизни Марли, онъ никогда на немъ не замѣчалъ. Тѣмъ не менѣе все существо его отказывалось вѣрить, все въ немъ возставало противъ этого.
— Что все это значитъ? — наконецъ спросилъ Скруджъ своимъ обычнымъ невозмутимо-холоднымъ тономъ, — и что вамъ надо отъ меня?
— Очень многаго!
Это былъ голосъ Марли, сомнѣнія тутъ не могло быть.
— Кто ты такой?
— Лучше спроси, кто я былъ, — глухимъ голосомъ отвѣчало привидѣніе.
— Кѣмъ же ты былъ? — спросилъ Скруджъ, возвышая голосъ. — Ты довольно странный…. духъ.
— При жизни я былъ твоимъ компаньономъ Джекобомъ Марли.
— Быть можетъ вы…. могли бы присѣсть?… — спросилъ пораженный и не вѣря своимъ ушамъ Скруджъ.
— Могу
— Тогда сядьте….
Скруджъ задалъ этотъ вопросъ, не будучи увѣренъ, способно ли такое прозрачное привидѣніе сѣсть на стулъ и, онъ чувствовалъ, что еслибы вдругъ это оказалось бы невозможнымъ, то вынудило бы его на довольно неудобное объясненіе. Но призракъ такъ спокойно сѣлъ по ту сторону камина, противъ Скруджа, будто весь день только и дѣлалъ, что сидѣлъ тутъ.
— Ты повидимому не вѣришь въ меня? — спросилъ духъ.
— Нѣтъ, — отвѣчалъ Скруджъ
— Какое же долженъ я привести тебѣ доказательство, чтобъ ты повѣрилъ въ меня?
— Я не знаю.
— Но почему же ты не вѣришь своимъ собственнымъ чувствамъ?
— Потому что такъ немного нужно, чтобы нарушить правильность ихъ отправленій. Достаточно самаго пустячнаго разстройства желудка, чтобъ онѣ уже обманули человѣка. И въ концѣ концовъ ты можешь представлять собою ничто иное, какъ кусочекъ дурно провареннаго мяса, ложечку горчицы, ломтикъ сыру, небольшой остатокъ полу-сырой картофелины… Кто бы ты ни былъ, отъ тебя больше отдаетъ плотью, чѣмъ духомъ.
Скруджъ вообще не обладалъ способностью острить, а въ то время онъ еще менѣе находился въ настроеніи придумывать каламбуры. Но онъ прибѣгнулъ къ этой шуткѣ, какъ къ единственному средству, чтобы измѣнить направленіе своихъ мыслей и превозмочь все сильнѣй охватывавшій его страхъ. Голосъ призрака заставлялъ его содрагаться до мозга костей.
Сидѣть неподвижно въ креслѣ, со взоромъ устремленнымъ на мертвые, стеклянные глаза призрака было для Скруджа, онъ это чувствовалъ, дьявольскимъ испытаніемъ. Дѣйствительно, было что-то ужасное въ этой адской атмосферѣ, которая витала вокругъ привидѣнія. Хотя духъ продолжалъ сидѣть неподвижно, его волосы, края его одежды, кисточки его сапогъ, — все это шевелилось, какъ бы подъ легкимъ дуновеніемъ раскаленнаго, выходящаго изъ камина воздуха.
— Видишь ты эту зубочистку? — спросилъ Скруджъ, не останавливаясь ни передъ чѣмъ, лишь бы стряхнуть съ себя все болѣе охватывавшій его страхъ и стремясь хоть немного отвлечь отъ себя, леденящій, какъ мраморъ, взглядъ призрака.
— Да, — отвѣчалъ духъ.
— Но ты даже не посмотрѣлъ на нее, — продолжалъ Скруджъ.
— Но это не мѣшаетъ мнѣ ее видѣть, — отвѣчалъ призракъ.
— Ну, и вотъ, мнѣ стоитъ ее проглотить, разглагольствовалъ Скруджъ, — и до послѣдняго дня моей жизни меня будутъ преслѣдовать и терзать милліоны злыхъ духовъ, созданныхъ мною же самимъ. Глупости, глупости все это! — прибавилъ онъ. Но при послѣднихъ словахъ мертвецъ такъ застоналъ и такъ страшно потрясъ своими цѣпями, что Скруджъ невольно схватился обѣими руками за кресло, чтобы не упасть отъ испуга. Ужасъ его еще усилился, когда призракъ снялъ повязку, покрывавшую его шею и голову, и нижняя его челюсть отвалилась на грудь. Скруджъ упалъ на колѣни, закрывъ руками лицо.
— О, сжалься надо мной, ужасный духъ! — молилъ онъ. — За что ты пришелъ такъ мучить меня?
— Человѣкъ, всецѣло преданный низкимъ, земнымъ интересамъ, вѣришь ли ты въ меня или нѣтъ? — спросилъ призракъ.
— Вѣрю, — отвѣчалъ Скруджъ, — не могу не вѣрить. Но скажи мнѣ зачѣмъ духи бродятъ по землѣ и приходятъ мучить меня?
— Отъ каждаго человѣка требуется, — отвѣчалъ ему духъ, — чтобъ душа его слилась съ душею его ближнихъ и не отдѣлялась бы отъ нее на всемъ его жизненномъ пути. Человѣкъ не выполнившій своего долга при жизни, вынужденъ исполнить его послѣ своей смерти. Душа его обречена странствовать по всему міру (о, несчастный я) и быть лишь пассивной свидѣтельницей всего происходящаго вокругъ, изъ чего при жизни она могла бы извлечь столько для себя радости и счастья.
Призракъ вновь застоналъ, потрясая цѣпями и ломая въ отчаяніи свои безтѣлесныя руки.
— Ты закованъ въ цѣпи? — спросилъ дрожа Скруджъ. — Скажи мнѣ за что?
— Я ношу цѣпь, которую самъ сковалъ себѣ въ теченіи всей своей жизни. Я самъ создалъ ее звено за звеномъ, аршинъ за аршиномъ. Я самъ, своей свободною волею заковалъ ее на себѣ и по своей волѣ буду носить ее безконечно. Развѣ тебѣ она представляется чѣмъ то чуждымъ?
Скруджа все сильнѣе колотила дрожь.
— Быть можетъ ты бы хотѣлъ, обратился духъ къ Скруджу, узнать вѣсъ и длину цѣпи, которую ты влачишь за собою? Семь лѣтъ тому назадъ, она была точь въ точь одной длины и тяжести съ моею, но вѣдь съ тѣхъ поръ, прошло цѣлыхъ семь рождественскихъ сочельниковъ, во время которыхъ ты не мало постарался чтобы довести ее до колосальныхъ размѣровъ! О, теперь это вполнѣ надежная цѣпь! — прибавилъ призракъ.
