class="p1"> — Я не сделаю тебе больно,— зарыдал я, держа его прямо перед собой, чтобы он все понял по выражению моего лица.— Я не сделаю тебе больно! Я буду лучшим твоим другом! Я буду проводить с тобой все вечера, все субботы и воскресенья, я буду кормить тебя!
Он снова начал вырываться, так что пришлось крепко его держать. Чувства мои смешались: с одной стороны, мне претило делать что-либо против его воли, с другой — не хотелось его отпускать. Вдруг он затих, и мне показалось, что он понял мое желание быть его другом, но тут клюв его приоткрылся и крохотная капля крови скатилась с бледного язычка и растеклась по тыльной стороне моей ладони. Ошеломленный, я наблюдал, как эта теплая капля стекала по моему запястью. Затем ко мне пришло душераздирающее раскаяние.
— Прости меня! Прости!— закричал я, прижимая к груди его маленькое теплое тельце.— Я не хотел сделать тебе больно! Я хотел стать твоим другом! Ты простишь меня? Ты простил?
Я поднял руку, державшую его, и разжал ее; втайне я надеялся, что, если верну ему свободу, вина моя будет искуплена, и, если он не улетит, это будет означать, что он меня прощает. Но едва мои пальцы разжались, как он взмахнул крыльями и беззвучно взмыл ввысь,— белый силуэт вознесся к темным тучам. Он исчез.
В единый миг мир превратился в бездонную пропасть был один, затерянный в нем, одинокий, как море в штормовую ночь. Сердце мое не выдержало — горько рыдая, я помчался к серому дому.
Коротко об англо-валлийском рассказе
Глин Джонс
Уэльс невелик. Однако в нем существуют две самостоятельные литературы. Старейшая, одна из самых древних в Европе, создается на валлийском языке.
Вторая — относительно молодая — на английском, хотя ее творцы — коренные валлийцы. Вплоть до конца ХIХ века Уэльс был преимущественно землей бардов. Но в ХХ веке здесь началось бурное развитие прозы, особенно ее малых форм -— повести, рассказа, новеллы. Теперь можно говорить о мастерах валлийской прозы.
У нас в Уэльсе, в отличие от Англии, нет крупной промышленной буржуазии, и наши рассказы отражают особенности экономического уклада края. Все наши произведения, будь они написаны по-английски или по-валлийски, посвящены рабочим, фермерам, ремесленникам, пастухам, учителям, мелким служащим.
Часто наши прозаики пишут — и, на мой взгляд, очень проникновенно — о детях.
Даже этот небольшой сборник показывает, сколь разнообразны творческие манеры валлийских авторов: Артур Мейкен романтичен, изыскан и таинствен, Рис Дэвис суров и ироничен, Гвин Джонс поражает широтой эрудиции, лиризмом и глубоко психологичными образами, Эварт Эванс документален, и вряд ли ему есть равные в описании жизни промышленного Южного Уэльса, Алед Воген в совершенстве владеет всей палитрой красок.
Валлийский — родной язык жителей нашего края — до сих пор остается основным средством общения для более чем полумиллиона валлийцев. Кроме того, каждый в современном Уэльсе говорит по-английски. Не станем здесь детально анализировать, почему это должно быть именно так; достаточно сказать, что жители Уэльса начали говорить, а значит, и писать по-английски еще в пятнадцатом столетии, и с тех пор из столетия в столетие все возрастающее число писателей-валлийцев пишут по-английски. В наш век таких писателей-валлийцев уже десятки. И вместе с тем литература на валлийском языке переживает сейчас период большого расцвета, венчающего более чем тысячелетнюю историю ее развития. Для того чтобы отличить создателей этой современной литературы, пишущих по-валлийски, от тех валлийцев, которые пишут по-английски, в применении к последним был предложен термин англо - валлийские писатели.
С самого начала англо-валлийские писатели заявили о себе как авторы рассказов. Действительно, принято считать, что современная англо-валлийская литература началась со сборника рассказов «Мой народ», изданного в 1915 году. Его автором был валлиец Кардок Эванс (1878—1945), который обосновался в Лондоне и стал журналистом. В рассказах Кардока Эванса повествовалось о той части Уэльса, в которой он вырос,— о сельскохозяйственном западе, и созданные им образы обитателей этого прекрасного края поражают своей необузданностью. Но многие рассказы Кардока Эванса, несмотря на явную узость его видения, обладают необъяснимой притягательной силой и отличаются большим мастерством — вот почему они оказали заметное влияние на тех молодых писателей, которые следовали непосредственно за Кардоком Эвансом, Однако в наши дни его восприятие сельского Уэльса как края, населенного исключительно неотесанными и лицемерными крестьянами, садистски-жестокими, лживыми и распутными, окончательно отвергнуто, о чем свидетельствуют произведения писателей более молодого поколения.
Дилан Томас известен главным образом как поэт, но в начале своего творческого пути он посвятил также немало времени работе над рассказами. Его странные ранние стихи и его мятежные рассказы того же периода были, очевидно, плодом столь же безудержного воображения. Он высоко ценил произведения Кардока Эванса, но сам видел деревенский Уэльс, о котором писал, скорее глазами фантаста— кое-кто сказал бы: глазами сюрреалиста, — чем сатирика. Позднее он выпустил книгу автобиографических рассказов, написанных в более спокойном тоне, под названием «Портрет художника в образе щенка» (1940; название это перекликается с названием повести Джойса «Портрет художника в юности»). Вошедшие в сборник десять рассказов представляли собой более или менее непосредственные зарисовки происшествий— смешных, гротескных, обидных, озорных,— относящихся к его раннему детству, школьным дням и юности в промышленном порту Свонси, где он родился. В них — возможно, впервые в его опубликованных произведениях,—- юмор играл весьма значительную роль.
Другой Томас — Гвин Томас (в Уэльсе бытует всего несколько фамилий — таких, например, как Джонс, Томас, Вильямс, Эванс, Дэвис) выпустил наряду с пьесами и романами несколько сборников рассказов. Он получил образование в Оксфорде, однако его рассказы почти исключительно посвящены шахтерским долинам Южного Уэльса, в одной из которых он, сын шахтера, родился.
Точно так же, как ограничена география его рассказов, ограничен и период, о котором он пишет; в основном он охватывает время Великой Депрессии [10], опустошившей промышленный Южный Уэльс в период между двумя мировыми войнами. Его герои— часто безработные
шахтеры, их жены, дети, родственники, друзья и соседи, а общество, о котором он пишет, поражено безработицей и всеми бедами, из нее проистекающими: бедностью, эмиграцией, болезнями, скукой, социальным протестом.
Однако в этой мрачной действительности Гвин Томас старается увидеть комические стороны. Он — великий юморист, наделенный даром сострадания, и в его потрясающе ярком, исполненном жизненной силы стиле Метафора и лукавая улыбка столь же привычны, сколь общепринятые обороты в повседневной речи. Автор делится со своими героями остротой ума и меткостью выражений; хотя его персонажи лишены прав
