— Уйти?.. — повторил он.
И подлинная его натура проявилась в следующих словах:
— Было бы смешно, если бы я это сделал.
Он снова пытался обнять ее, но она его оттолкнула:
— Не трогай меня, я не потерплю этого.
Затем слова ее полились быстрым потоком:
— Джон, будь великодушным хоть раз. Ведь наступил конец. Дай мне уйти, дай мне унести светлую память о тебе на всю жизнь. Если бы я могла, я бы все начала сначала. Но я не могу. Моя душа разбита. Может быть, я недостаточна добра, чтобы все простить. Может быть, я могла бы простить, но забыть — никогда! Воспоминания останутся в моей душе и не дадут мне покоя. Дай мне уйти, дай мне свободу. О Джон, будь добр ко мне, не забывай меня…
Джон схватил ее за руку.
— Перестань, — начал он, — ради Бога, перестань. Хорошо, ты уедешь. Я это заслужил. Я знал, что ты никогда не поймешь. Можно изменять, но сохранить любовь в своем сердце. Ты думаешь, что это не так? Тебе непонятны мои слова. Иногда я думаю, хочу думать, что неизменная любовь, наполняющая сердце человека, и есть наивысшее проявление верности. Мои воспоминания о тебе останутся навсегда прекрасными и незапятнанными. Вот и все. Может быть, это и глупо… Прощай!
Он подождал мгновение, затем вышел.
Входная дверь захлопнулась за ним внизу, и вслед за тем раздался звук отъезжающего автомобиля.
Переезд по Каналу был спокойным. В Кале пришлось долго ждать, и остаток пути до Парижа был необыкновенно скучным.
Раньше Каро всегда думала, что путешествие является лучшим развлечением, отвлекающим от воспоминаний и тягостных мыслей. Теперь же оно ей показалось нескончаемым.
Под конец жаркого, пыльного дня в розовом закате показался Париж, чарующий, шумный и яркий.
— Каждый раз, когда я подъезжаю к Парижу, мне кажется, что это мое первое посещение, и в то же самое время я рада, что знаю Париж так хорошо, — сказала Рита.
Очутившись одна в большой комнате отеля, Каро устало начала ходить взад и вперед. Теперь только она поняла, что она свободна, что все осталось позади, и чувство безграничного одиночества овладело ею. Она села на диванчик в стиле Рекамье, покрытый кружевным чехлом, и взяла свою собачку на руки. Появившаяся Сариа с мягкой улыбкой объявила, что ванна готова. Каро встала, обрадовавшись ванне, что вполне естественно после пятичасового путешествия в летней пыли.
Когда Каро оделась, Рита вошла из соседней комнаты:
— Мы отправимся пообедать к Фуке, на террасу. Сегодня чудная ночь.
Автомобиль быстро повез их по шумным улицам, и Каро перестала себя чувствовать такой одинокой. Но ресторан оказался переполненным, и они поехали в другой, где их повели к столику, стоявшему около плетеных перил террасы, с которой открывался вид на Булонский лес, темную феерию переплетающихся теней, мягких, мигающих огней города и далеких звезд.
Рита заказала обед с умением распоряжаться, свойственным ей. Как большинство женщин, много путешествовавших в своей жизни, она прекрасно знала обычаи чужих стран и всюду имела много знакомых. И теперь она раскланялась с некоторыми дамами и заговорила с молодым человеком, вскочившим с места, когда она и Каро прошли мимо его столика.
Козимо Лиар низко поклонился и подошел к ним. Рита знала его давно. Он был дипломатом, типичным представителем этого круга: ленивый и вежливый, очень легкомысленный и довольно красивый, с безупречными, любезными манерами.
— Куда вы отправляетесь сегодня? — спросила миссис Тэмпест.
— Я еще не знаю. Думаю, в какое-нибудь место для увеселений, но не по собственному желанию, а по долгу службы.
— Вы слишком много работаете, — улыбнулась Рита. — Вы выглядите усталым, Козимо мио.
Светлые, красивые глаза Лиара искрились смехом.
— Смейтесь надо мной сколько угодно, но эту неделю я действительно много работаю. Я должен развлекать его светлость, Гамида эль-Алима; это очень трудная задача, поверьте мне. Он силен, как Геркулес, и любопытен, как мальчишка.
— Где он? — спросила Рита с интересом.
— Вот там, за моим столом, господин с темными волосами. Привести его к вам? Можно?
— Конечно, но расскажите нам прежде, кто он.
— Кто и что? Его светлость, представитель молодого Египта. Он учился в Итоне, и в нем соединяется восточная лень с энергией европейца. Он путешествует по свету, желая ознакомиться с ним. Он хитер, умен и очень интересная личность. Я приведу его.
Лиар ушел и скоро вернулся с очень высоким, необыкновенно красивым человеком. Египтянин был еще молод, но казался уже вполне зрелым. Его загорелая кожа золотистого цвета казалась еще темнее из-за прозрачных голубых глаз под густыми черными ресницами, которые придавали его взгляду странное выражение. Словно утомленный всем, он резко выделялся среди всей окружающей обстановки. У него был красивый, смеющийся рот с прекрасными зубами и стройные, тонкие руки, которые, несмотря на холеные, блестящие ногти, казалось, таили в себе огромную нервную силу. На его левой руке блестел золотой браслет, и обращали внимание жемчужные запонки большой ценности. Говорил он с живостью, подчеркивая свои слова легкими движениями руки. Красота его придавала очарование всем его движениям. Он смотрел на Каро, почти не отрывая глаз, пока Рита разговаривала с Лиаром, и Каро чувствовала на себе его тяжелый, пристальный взгляд, заметив с некоторой долей раздражения, что она невольно покраснела. Гамид увидел это и сейчас же сказал откровенно, не отводя взора от ее лица:
— Смотреть на вас — словно видеть цветок, солнечный закат, драгоценный камень или что-нибудь другое совершенное и прекрасное.
Она быстро спросила:
— Как долго вы предполагаете оставаться в Париже, ваша светлость?
Гамид пожал плечами:
— Пока не начну скучать. Оставаться после этого безрассудно, не правда ли?
Выражение презрительного разочарования обострилось в его глазах. В этот момент он показался ей типичным представителем Востока, усталым фаталистом, разочарованным во всем.
Внезапно лицо его изменилось и посветлело. Быстрым движением он наклонился вперед:
— Вы, наверно, ездите верхом? Не хотите ли со мной завтра покататься? У меня прекрасные лошади. Я предоставлю вам одну из них завтра утром. Хорошо? Рано утром, в восемь часов. Начинающийся день так прекрасен, так молод, так чист. Асфальтовые улицы города умыты, на деревьях блестит роса, и все так красиво кругом. Вы поедете со мной. Не правда ли?
Он просил, как ребенок, и весело рассмеялся:
— Скажите, вы поедете?
— Я думаю, что поехала бы охотно. Посмотрим! Миссис Тэмпест и я останемся здесь недолго. Видите ли, я скоро уезжаю в Италию и оттуда в Египет.
Гамид развел руками, а затем сложил их.
— Это судьба, конечно, — сказал он серьезно. — Вы уезжаете в Египет, в мою страну, куда еду и я очень скоро, — задумчиво продолжал он. — Мы встретимся там, и я покажу вам многое. Конечно, это судьба, что мы познакомились с вами сегодня. Что будет дальше, кто знает? Я покажу вам Египет.
Он посмотрел на Каро, прищурив глаза.
— Вы читали о нем так много. Не правда ли? О, конечно, читали, я знаю. И слышали много? Об очаровании пустыни, о горящем костре каравана, о громкой молитве туземцев, воспевающих славу Аллаху, молящихся солнцу и вечно просящих милостыню. Я знаю, что вам все известно. Вы слышали о ярко-голубой дали неба, о золотых звездах, об ослепительных потоках жаркого солнца, о широком Ниле, сверкающем между песчаных берегов. Это тот Египет, о котором вы слышали, который вы видите, глядя из окон Шепхэрд-отеля или из автомобилей Кука. Кроме этого Египта, описанного туристами и случайными путешественниками, такого Египта, каким его себе представляет большинство приезжих (то же самое, если вообразить себе, что Темза, Вестминстерское аббатство и Вест-Энд представляют собой всю Англию), я покажу вам Египет настоящий, Египет романтический и странный, с его горячей золотой пылью, выжженными солнцем пустынями и плодоносными полями.
Он умолк внезапно, когда Лиар обернулся к нему, вопросительно взглянув на него.
— Поедем куда-нибудь танцевать, — предложил он.
Он увел их из этого укромного уголка, перила которого были обвиты белой и розовой геранью, и с головокружительной быстротой повез их в своем автомобиле по Булонскому лесу.
— Я люблю быстроту, — сказал он Каро, сидевшей около него, — люблю силу!
Он ускорил ход, и машина покатилась бесшумно со скоростью шестидесяти километров в час.
— В такие ночи в Египте все кажется огромным, величественным, здесь же все игрушечное, словно не хватает места, — проговорил он…
Танцевал он прекрасно, совершенно не уставая, как большинство крупных людей. Он совершенно не разговаривал во время танцев.
Рита очень устала, когда они вернулись в отель.
