— Он что вообразил — всякий может называть нас товарищами?!.
Внезапно со всех сторон из темноты вынырнули охранники с бледными в свете фонарей, как у мертвецов, лицами и, подняв ружья, набросились на докеров.
* * *
Но их атака длилась недолго. По всей вероятности, охранники получили приказ не завязывать настоящую стычку и даже не разгонять докеров, а только прийти на подмогу выступавшему штрейкбрехеру, который сразу же исчез. Когда охранники отступили и скрылись в темноте, его уже не было среди докеров.
Может быть, охранники надеялись также, что им удастся захватить Макса, но тут они просчитались. Он спрыгнул с платформы, и товарищи окружили его плотным кольцом.
На этот раз Альфонс не стал колебаться. Выбирать надо было между охранниками и товарищами, и он, конечно, выбрал последних. Стоя рядом с Максом, он показал оставшиеся у него в кулаке жетоны:
— Они смогли набрать только тридцать из шестидесяти.
— Но это не твоя заслуга! — отрезал Макс. — Ну и дров ты наломал! Ты что, свихнулся?
Макс был зол на Робера. И на всех, включая и Клебера, и Франкера, и Папильона. И на самого себя тоже.
— Хороши же мы, нечего сказать!.. Дали себя провести, как миленькие… Ни к чорту мы не годимся!
Тридцать человек, подумать только! Что если им удастся разгрузить свой проклятый пароход? Позор! Полный провал!
— Да, теперь все пропало, — мрачно говорит Папильон. — Раз они набрали тридцать человек, они наберут и все шестьдесят. Теперь они сделают все, что захотят.
— Если пропустить первый, — добавляет Франкер, — за ним пойдут пароход за пароходом. Вот как было в Шербурге.
Услышав этот разговор, Макс сразу пришел в себя.
— Надо немедленно разойтись. А то как бы они снова не попытались набрать грузчиков.
— Что ты предлагаешь?
— Всем собраться в столовке. Нужно быстренько оповестить народ, что через полчаса профсоюзное собрание.
Надо ведь с чего-то начать. А там посмотрим. Достаточно намудрили и наделали глупостей…
Необходимо во что бы то ни стало разыскать Робера. И прежде всего дать знать Анри.
— Вот тебе и номер! Есть с чем нас поздравить к Новому году, — находит в себе силы пошутить Папильон.
С Робером все оказалось серьезнее, чем можно было предположить.
Во-первых, его невозможно найти. Дома — никого. Стучались, стучались — ни ответа, ни привета. Впору подумать, что там все умерли. Неужели можно так крепко спать?..
На стук вышел сосед по двору, вооруженный палкой. Узнав Анри, он сказал:
— Зря стучишься. Они еще вчера вечером все уехали — и жена, и дети. Сам видел. На автобусе.
— Непонятная история, — подозрительно заметил Макс.
— На автобусе, говоришь? Держу пари, что они уехали встречать Новый год к брату, — решил Анри.
Робер и его жена родом из деревни, которая находится километрах в пяти отсюда… Родственники их и сейчас живут там все вместе, на одной уличке… По большим праздникам Робер иногда уезжает на несколько дней к своим. Сегодня суббота. Завтра воскресенье. В понедельник — первое января, свободный день. Очень возможно, что Робер уехал к родным на все праздники, прихватив и субботу.
— Больше чем уверен, что это именно так, — повторил Анри.
— Что же нам делать? — недоумевал Макс.
— Я поеду в деревню и попытаюсь его притащить. Если мы не поспеем, начинай собрание без нас. Ребята тебя знают, ты все время ведешь общественную работу, так что…
— Только давай точно договоримся, что мы считаем нужным предпринять.
— Ты сам знаешь не хуже меня. Подожди-ка… Как обстоит дело? Те тридцать человек, завербованные, уже приступили к работе?
— Нет, что ты! Они могут начать разгрузку самое раннее во вторую половину дня. Если даже они успели открыть люки, все равно бензин нельзя разгружать, не проветрив хорошенько трюмы.
— Другими словами, у нас есть еще немного времени. Прежде всего, растолкуй еще раз ребятам, что к чему, в двух словах. Это придаст уверенности тем, кто сегодня не пошел работать. Надо организовать стачечные пикеты. Имей в виду: и среди тех, кто не устоял, некоторых можно образумить. Немедленно пошли Клебера в Местное объединение профсоюзов — хотя времени у нас в обрез и едва ли на предприятиях удастся поднять народ. Ведь в субботу после обеда нигде не работают. Хорошо бы ухитриться побеседовать с людьми сразу после смены, но опять вопрос — успеем ли? Эти мерзавцы все продумали, будь спокоен!
Анри спешил. Он уже садился на велосипед, когда Макс схватил его за рукав.
— Постой, Анри… Знаешь, у меня такое чувство, что я во всем виноват. — Но это было лишь предисловием. Макс с трудом выдавил из себя: — Мне надо было выступить раньше. Скажи, Анри, как ты думаешь, все еще поправимо? Неужели нет?!.
— Да, нелегко будет, — вздохнул Анри, взяв Макса за отворот пальто. Потом уже другим тоном добавил: — Ничего, старина, мы сильны! Ребята еще себя покажут! Все случилось так неожиданно, вот мы и растерялись вначале, но теперь… За какой-нибудь час все может перемениться… Ну, желаю… Иди… — Рука Анри соскользнула с отворота пальто к локтю и подтолкнула Макса: иди, мол…
Отъезжая, Анри вдруг спохватился:
— Если мы не успеем приехать вовремя, не забывай, что ты говоришь не только от своего имени. Ты заменяешь Робера. И выступаешь от имени ВКТ.
— Если Робер не приедет — это внесет смятение и может повредить делу…
— Поэтому я сам и еду за ним. Ты что думаешь, у меня здесь дел мало?
Уже отъехав, Анри еще раз обернулся и добавил:
— Во всяком случае, ты можешь провести собрание не хуже, чем он. Почему бы и нет!
* * *
Анри опять на велосипеде. Ему предстоит проехать около шести километров. Ну и трясет на этих проселочных дорогах — камни, комья мерзлой земли, глубокие колеи, оставленные тяжелыми телегами, которые увязают здесь в глине по самую ступицу. Того и гляди сломаешь велосипед, да и сам покалечишься. Еще хорошо, что рассвело. Все раздражение Анри перенес на дорогу: проклятые кочки! — ругался он. Хоть бы Робер оказался в деревне. А вдруг его и там нет? Этого лишь не хватает! Подумать только, такой напряженный момент, а я еду к чорту на кулички, бросаю порт!
— Что такое стряслось? — испуганно спрашивает Робер, открывая дверь. На нем ночная рубашка с красной каймой, кое-как заправленная в грубые крестьянские брюки.
— Что стряслось? А то, что долгожданный пароход прибыл! — резко отвечает Анри. — И ты в это время не был на своем посту.
— Ребята, конечно, отказались? — поспешно спрашивает Робер, стараясь не волноваться.
Он заходит в дом, чтобы вынуть засовы ставней, тут же возвращается на улицу и широко по-хозяйски распахивает обе ставни.
— Не все. Они привыкли рассчитывать на тебя.
— Что ты хочешь сказать? Они и сейчас могут рассчитывать на меня.
— Тебе виднее.
Встала и жена Робера. Ее длинные волосы, обычно закрученные в пучок, сейчас распущены по плечам — так причесывались в начале века. До чего же пахучи длинные волосы! В домике открывается еще какая-то дверь, и выходит брат Робера. На нем тоже рубашка с красной каймой. Видно, это его рубашки и он одолжил одну из них Роберу.
— Что там опять стряслось? — возмущается жена Робера. — Даже в праздники не дадут отдохнуть!
— Не лезь не в свое дело! — спешит оборвать ее Робер, чтобы Анри не подумал, что он с ней заодно.
— Выпейте хоть кофе на дорогу, — уговаривает она. Эта женщина сошла с ума!.. Как будто то, что происходит в порту, может подождать. Как будто это только их дело, — уедут они десятью минутами раньше или позже. Выпейте кофе! Как будто они собрались на рыбалку…
Анри неприятно, что при разговоре с Робером присутствуют посторонние. Брат даже не член партии. Правда, он из сочувствующих, но все же это не то. А Анри необходимо сказать Роберу несколько резких слов. При близких это труднее.
К счастью, Робер сам торопит:
— Едем немедленно. Попытаемся поправить дело. Расскажешь обо всем по пути.
* * *
По этой страшной дороге, где езда на велосипеде похожа на акробатический номер, они почти все время двигались гуськом, Робер ехал впереди. Анри рассказывал, но так как приходилось кричать, то разговор сразу же стал походить на перебранку.
Начал Робер. Защищаясь, он перешел в нападение:
— А где же были коммунисты? Какого чорта они молчали? Что же, по-твоему, нельзя ни на секунду отвернуться?
— Они свое слово сказали, но только в последнюю минуту — все надеялись, что ты появишься. Вот и получилось поздновато…
— Надо немедленно всех собрать.
— Представь себе, мы и без тебя до этого додумались, — холодно сказал Анри.
— Тем лучше. Ты же видишь, вы великолепно обходитесь без меня. — В словах Робера чувствовалась некоторая досада, хотя он и сказал их со смешком. Разговор становился слишком уж резким, и он хотел разрядить напряжение.
