пианино отрывки из своего непризнанного мюзикла, наконец осознал, что требуются услуги переводчика. Вскочив с табурета, он бочком, по-крабьи, пробрался вдоль директорской ложи, обнял Миллера за плечи, услужливо нагнулся к его уху и, набрав побольше воздуха, крикнул:
— Он говорит, что один виноват!
Танцмейстер одобрил кивком эти похвальные чувства.
— Я и сам вижу, — заметил он. — Все они даром хлеб едят!
Музыкальный директор терпеливо набрал новую порцию воздуха.
— Он один виноват, что номер не получился!
— Объясните ему, старина, что я записался в ансамбль только сегодня утром, — вмешался молодой человек в твиде.
— Сегодня утром принят в труппу!
— Что еще за трупы? — поморщился Миллер.
Побагровев от натуги, Зальцбург предпринял еще попытку:
— Новичок он! Но-ви-чок! — проорал он. — Еще не умеет! Сегодня у него первый день, ничего не знает. Со временем выучит, а пока не умеет!
— Он хочет сказать, — горячо подхватил молодой человек, — что я не знаю движений!
— Да! Не знает движений! — проревел Зальцбург.
— Да вижу я, что не знает! Почему не выучил? Времени хватало.
— Он не мог!
— Не бог?
— Новичок!!!
— Ах, новичок?
— Да, новичок!
— А какого дьявола, интересно, он новичок? — завопил Миллер, снова впадая в бешенство. — Почему он не начал вместе с другими? Как прикажете ставить номера, если на меня каждый день сваливаются новички? Кто его взял?
— Кто вас взял? — повернулся к злодею музыкальный директор.
— Э-э… мистер Пилкингтон.
— Пилкингтон! — крикнул Зальцбург в ухо танцмейстеру.
— Когда?
— Когда? — эхом откликнулся Зальцбург.
— Вчера вечером.
— Вчера вечером!
В немом отчаянии хореограф вскинул руки и кинулся прочь, но затем, вновь развернувшись, примчался обратно.
— Ну как тут работать? — причитал он. — Я связан по рукам и ногам! Зажат в угол! До премьеры две недели, а мне каждый день подсовывают новичков, которые все губят! Нет, я пойду к мистеру Гоблу и разорву контракт… я… Ну что вы встали?! — перебил он вдруг сам себя. — Нечего тратить время! Продолжайте, продолжайте! Весь номер с самого начала! Ну!
Новенький заковылял обратно к коллегам, нервно оттягивая пальцем воротничок. К такому он не привык. В любительских спектаклях он участвовал не раз, но никогда не сталкивался ни с чем подобным.
Во время краткой передышки, пока главная героиня «Американской розы» исполняла первый куплет и припев, он тихонько спросил у соседа по ансамблю:
— Послушайте, он всегда такой?
— Кто? Джонни?
— Ну, тот — как лунь седой, горлопан с луженой глоткой. Часто он так заводится?
Хорист снисходительно усмехнулся.
— Это еще ерунда, — хмыкнул он. — Погодите, пока он по-настоящему не слетит с катушек! А что вы слышали — так, легкий шепот!
— Боже мой! — вздохнул новичок, устремив взор в мрачное будущее.
Героиня дошла до конца припева, и хористы ансамбля, что кучковались в глубине сцены, начали подступать к ней двойной шеренгой, изящно пританцовывая. Новобранец, не спуская глаз с соседа, старался повторять их движения.
Хлопок в ладоши из темноты зрительного зала дал понять, что попытка оказалась безуспешной. Было видно, хоть и смутно, как Миллер обеими руками вцепился в свою шевелюру.
— Все вон со сцены! — рявкнул он. — Нет-нет, не вы! — добавил он, когда незадачливый дебютант двинулся вслед за остальными. — Вы останьтесь!
— Я?
— Да, вы! Придется вас подтянуть отдельно, иначе мы никогда с места не сдвинемся. Уйдите в глубь сцены. Музыка, сначала! Мистер Зальцбург! На начале припева — вперед! Грациознее! Грациознее!
Пунцовый от смущения, но полный решимости, молодой человек, двинулся к рампе как можно грациознее, и как раз в этот миг за кулисами появились Джилл и Нелли — время уже подходило к одиннадцати, и народ прибывал.
— Кто это? — спросила Нелли.
— Новичок, — ответил один из хористов, — сегодня с утра пришел.
— Просто вылитый мистер Рук! — обернулась Нелли к Джилл.
— Да это он и есть! — отозвалась та.
— Не может быть!
— Точно он.
— Как же он тут очутился?
Джилл прикусила губу.
— А вот это он пускай сам объяснит!
2
Возможность для приватной беседы с Фредди представилась не сразу. Минут десять он упражнялся в одиночку на сцене под градом оскорбительных наставлений Миллера, а затем еще столько же репетировал номер вместе с героиней и остальными хористами.
Когда же, наконец, грозный рык в глубине зала возвестил о приходе мистера Гобла, выражая его повеление очистить сцену и начать основную репетицию, Фредди едва нашел силы выдавить в адрес Джилл бледную улыбку узнавания и слабое «Привет-привет!», после чего им тотчас же пришлось идти на сцену со всем ансамблем и строиться для вступительного хора. Лишь когда хор повторили четыре раза и двое главных героев принялись репетировать сольный номер, Джилл смогла затащить последнего из Руков в укромный уголок и подвергнуть допросу.
— Фредди, как ты сюда попал? — начала она.
Фредди смахнул со лба струящийся пот. К вступительному хору Джонсон Миллер всегда относился особо взыскательно. Кроме того, в этом спектакле музыкальный ансамбль изображал домашнюю вечеринку на Лонг-Айленде, а Миллер, видимо, полагал, что гости в богатых особняках поголовно страдают пляской святого Витта. В результате Фредди едва волочил ноги, чувствуя себя избитым и ожидая в будущем еще худшего.
— А? Что? — вяло откликнулся он.
— Как ты тут очутился?
— А, да… понимаю. Удивляешься, что я в Нью-Йорке?
— Нет, что в Нью-Йорке, не удивляюсь. Я и раньше знала… но почему вдруг на сцене, да еще в рабстве у Миллера?
— Послушай, — перешел Фредди на благоговейный шепот, — он у вас что, немного того, а? Вроде тех мидян из церковного гимна — ну, которые все рыщут и рыщут. Небось уже тропинку в ковре протоптал. Прямо как тигры в зоопарке, когда ждут кормежки. Того и гляди, за ногу меня тяпнет!
Джилл тряхнула его за плечо.
— Ближе к делу, Фредди! Расскажи, как ты попал в театр.
— О, да проще простого! У меня было рекомендательное письмо к Пилкингтону — ну, к спонсору этого шоу. Мы с ним за последние дни почти сдружились. Вот я и попросил его взять меня в вашу веселую компанию. Мол, деньги никакие не нужны, а поработать я тут не прочь. «Ладно, — говорит, — валяй!» и все такое прочее — и вот он я, здесь с вами.
— Зачем? Не просто же так, для развлечения!
— Тоже мне развлечение! — болезненно скривился Фредди. — Этот ваш тигр с белоснежными сединами никак не укладывается в мои понятия о развлечениях. Только и знает, что придираться, как будто это цель его жизни. Нет уж, развлечения тут ни при чем! Просто позавчера вечером я говорил с Уолли Мейсоном, и он вроде как считает, что кордебалет — не самое подходящее для тебя занятие. Вот
