Три палочки оказались тремя измочаленными обломками толстой, но гибкой трости. Миссъ Дженни съ недоумѣніемъ взяла ихъ изъ рукъ джентльмена, а онъ, осклабившись и повторивъ внушительно: «Помните же: мистеръ Альфредъ Ламль шлетъ поклонъ, отъѣзжая», преспокойно ушелъ вмѣстѣ съ дамой. Тогда миссъ Дженни и ея костыль отправились наверхъ. «Ламль, Ламль, Ламль» твердила она, карабкаясь съ ступеньки на ступеньку. «Гдѣ я слышала эту фамилію? Ламль, Ламль…. А, знаю! Въ Сентъ-Мэри-Аксѣ».
Съ блеснувшей на ея умномъ личикѣ новой догадкой она дернула колокольчикъ у квартиры мистера Фледжби. Никто не отозвался, но изъ комнатъ доносился не перемежающійся шумъ чрезвычайно страннаго и непонятнаго свойства: не то плескался кто-то въ водѣ, не то хрипѣлъ, не то полоскалъ себѣ ротъ.
— Господи Боже! Ужъ не подавился ли слѣпышъ чѣмъ-нибудь? — вырвалось у миссъ Ренъ.
Дернувъ за колокольчикъ еще разъ и не получивъ отвѣта, она толкнула дверь и увидѣла, что дверь не заперта. Она пріотворила ее, и такъ какъ никто не показывался, а плескъ или хрипѣнье все еще продолжалось, она рѣшилась отворить вторую дверь, и тутъ передъ ней предстало необычайное зрѣлище: мистеръ Фледжби, въ рубахѣ, въ турецкихъ шароварахъ и въ фескѣ, катался по ковру и хрипѣлъ….
— О, Господи! — стоналъ мистеръ Фледжби. — Охъ, тошно!.. Держите вора! Задыхаюсь! Караулъ! Пожаръ! Охъ, тошнехонько! Воды! Дайте воды поскорѣй! Заприте дверь. Рѣжутъ! Охъ, Господи!
И онъ принялся опять кататься и хрипѣть.
Миссъ Дженни сбѣгала въ другую комнату, ззила стаканъ съ водой и бросилась съ нимъ къ мистеру Фледжби. Задыхаясь, хрипя и отплевываясь, онъ отпилъ кое-какъ воды и въ изнеможеніи опустилъ голову къ ней на плечо.
— О, Господи! — завопилъ онъ опять, корчась отъ боли. — Это соль съ табакомъ: въ носу, и во рту, и въ горлѣ. Уфъ! Ой-ой-ой! А! — а-а!
Тутъ онъ выкатилъ глаза и какъ-то странно закудахталъ, точно одерживаемый всѣми смертельными болѣзнями, свойственными куриной породѣ.
— Боже мой, какая боль во всемъ тѣлѣ! — заоралъ онъ опять, опрокидываясь на спину съ такими корчами, что миссъ Ренъ со страху прижалась къ стѣнѣ. — Ой, какъ больно! Приложите мнѣ чего-нибудь на спину и на руки, и на ноги, и на плечи… Ухъ!.. Опять въ горло попало, никакъ выплюнуть не могу. Охъ-хо-хо! Мочи моей нѣтъ!
Мистеръ Фледжби вскочилъ, потомъ опять грохнулся на полъ и принялся опять кататься по ковру.
Маленькая швея смотрѣла на него, пока онъ не укатился въ уголъ, задравъ кверху свои турецкія туфли, и потомъ, рѣшивъ, что прежде всего надо полѣчить его отъ соли съ табакомъ, дала ему выпить еще воды и принялась колотить его по спинѣ. Но послѣднее средство оказалось весьма неудачнымъ, ибо мистеръ Фледжби взвизгнулъ и заоралъ пуще прежняго.
— Ой, больно! Не бейте! Я весь въ синякахъ, косточки живой нѣтъ.
Однако, мало-по-малу онъ пересталъ давиться и кудахтать. Миссъ Дженни усадила его въ кресло. Безсильно откинувшись на спинку, съ красными, слезящимися глазами, съ раздутымъ лицомъ, исполосованнымъ багровыми рубцами, онъ представлялъ весьма плачевное зрѣлище.
— Какъ это васъ угораздило наглотаться соли съ табакомъ, молодой человѣкъ? — спросила его миссъ Дженни.
— Я и не думалъ глотать. Мнѣ напихали въ роть, — отвѣчалъ онъ уныло.
— Кто напихалъ.
— Онъ. Этотъ убійца Ламль. И въ роть, и въ носъ насыпалъ, и въ горло набилъ… Ой-ой-ой! Уфъ! Кха… тьфу!.. чтобъ я не кричалъ, а потомъ жестоко избилъ меня.
— Вотъ этимъ? — спросила миссъ Дженни, показывая ему обломки трости.
— Этимъ самымъ, — сказалъ Фледжби и посмотрѣлъ на это орудіе взглядомъ близкаго знакомаго. — Онъ изломалъ трость объ меня… Охъ, какая боль!.. Какъ эти куски попали къ вамъ?
— Когда онъ сбѣжалъ внизъ и подошелъ къ дамѣ, которая стояла тамъ съ его шляпой… — начала было миссъ Дженни.
— А-а! — простоналъ, корчась, мистеръ Фледжби. — Такъ она стояла тамъ съ его шляпой? Нетрудно было догадаться, что безъ нея тутъ дѣло не обошлось.
— Такъ вотъ, когда онъ сбѣжалъ внизъ къ этой дамѣ (кстати: она не пускала меня къ вамъ), онъ отдалъ мнѣ эти кусочки и велѣлъ передать ихъ вамъ и сказать, что, дескать, мистеръ Альфредъ Ламль уѣзжаетъ изъ Англіи и шлетъ вамъ поклонъ.
Миссъ Дженни выговорила это съ такимъ злораднымъ удовольствіемъ, съ такимъ насмѣшливымъ огонькомъ въ глазахъ и такимъ выразительнымъ кивкомъ своего подбородка, что страданія мистера Фледжби навѣрное усилились бы, если бъ онъ не держался за голову руками, стараясь заглушить боль, и могъ это видѣть.
— Не сходить ли за полиціей? — спросила миссъ Дженни, торопливо направляясь къ дверямъ.
— Постойте! Что вы! Не надо! — закричалъ Фледжби. — Ради Бога, не ходите! Зачѣмъ оглашать? Будьте добры, заприте дверь… Ой-ой, какъ больно!
И въ доказательство того, какъ ему больно, мистеръ Фледжби повалился съ кресла на полъ и еще разъ покатился по ковру.
— Ну вотъ, теперь, когда дверь заперта, — заговорилъ онъ, съ трудомъ усаживаясь на полу въ съѣхавшей на сторону турецкой фескѣ и съ начинавшими синѣть рубцами на лицѣ,- сдѣлайте такую милость, осмотрите мои плечи и спину. То и другое, должно быть, въ ужасномъ видѣ; на мнѣ даже халата не было, когда этотъ скотъ ворвался и бросился на меня… Разрѣжьте рубашку у ворота: ножницы на столѣ… Охъ! — снова застоналъ онъ, хватаясь за голову. — Вы не повѣрите, какая боль.
— Тутъ? — спросила миссъ Джонни, дотрагиваясь до его спины.
— Тугъ, тутъ. О Боже! — стоналъ Фледжби, раскачиваясь всѣмъ тѣломъ взадъ и впередъ. — И туть, и вездѣ. О, Господи!
Проворная дѣвочка быстро разрѣзала рубашку и оголила результаты такихъ жестокихъ побоевъ, какіе только могъ заслужить субъектъ типа мистера Фледжби.
— Ну, вы не даромъ жалуетесь на боль, молодой человѣкъ! — воскликнула миссъ Дженни. — И втихомолку, у него за спиной, она радостно потерла руки и съ торжествомъ ткнула въ воздухъ обоими указательными пальчиками надъ его головой.
— Какого вы мнѣнія насчетъ компрессовъ изъ уксуса? — спросилъ ее несчастный страдалецъ, продолжая качаться и стонать. — Не положить ли комирессы изъ уксуса съ водой?
— Да, пожалуй, что эта говядина лучше всего годится на маринадъ, — отвѣчала миссъ Дженни съ неслышнымъ смѣшкомъ.
Мистеръ Фледжби съежился при словѣ «маринадъ» и опять застоналъ.
— Кухня у меня въ этомъ же этажѣ,- сказалъ онъ. — Вы тамъ найдете уксусъ на полкѣ. Ужъ будьте такъ любезны, сдѣлайте компрессы сами. Чѣмъ меньше огласки, тѣмъ лучше.
— Разъ, два… Гм!.. пять, шесть. Понадобится шесть штукъ компрессовъ, — сказала швея.
— А болитъ такъ, точно и шестьдесятъ будетъ въ пору, — прохныкалъ, корчась, мистеръ Фледжби.
Съ ножницами въ рукахъ миссъ Дженни отправилась на кухню, отыскала уксусъ, нарѣзала тряпокъ и приготовила шесть большихъ компрессовъ. И пока они лежали готовые на кухонномъ столѣ, ее осѣнила счастливая мысль:
«А что, если бы сюда еще немножко перцу?» сказала она себѣ съ тихимъ смѣшкомъ. «Такъ, нѣсколько зернышекъ. У этого юноши такія повадки, что, мнѣ сдается, очень не мѣшаетъ подсыпать ему перцу».
Несчастная звѣзда мистера Фледжби указала ей перечницу, стоявшую на каминѣ. Миссъ Дженни взобралась на стулъ, достала ее и посыпала всѣ шесть компрессовъ щедрой рукой. Потомъ она вернулась къ своему паціенту и налѣпила ему всѣ компрессы, одинъ за другимъ. Мистеръ Фледжби взвылъ отъ боли.
— Ну вотъ, молодой человѣкъ, теперь, надѣюсь, вамъ стало получше?
Мистеру Фледжби, повидимому, не стало получше, потому что въ отвѣтъ на это онъ только вскрикнулъ: «Охъ, какая боль!»
Миссъ Дженни накинула на него его персидскій халатъ, нахлобучила ему на глаза его феску и помогла ему улечься въ постель.
— О дѣлахъ намъ съ вами, молодой человѣкъ, сегодня говоритъ ужъ не придется, — сказала она. — А такъ какъ время мнѣ дорого, то я ухожу… Ну что, теперь вамъ лучше?
— Охъ нѣтъ, ничуть не лучше! — застоналъ мистеръ Фледжби. — О, Господи, что за боль!
Послѣднее, что видѣла миссъ Дженни, обернувшись передъ тѣмъ, какъ затворить дверь, былъ мистеръ Фледжби, барахтавшійся и нырявшій въ постели, точно тюлень или дельфинъ въ своей природной стихіи. Послѣ этого она притворила дверь спальни и всѣ другія двери, сошла внизъ по лѣстницѣ и, свернувъ изъ Альбани на людную улицу, сѣла въ омнибусъ, ходившій въ Сентъ-Мери-Аксъ. По дорогѣ она, не теряя времени даромъ, внимательно присматривалась ко всѣмъ щеголихамъ, какихъ могла видѣть изъ окна, и безъ ихъ вѣдома превращала ихъ въ выкройки для своихъ куколь, урѣзывая тутъ, подметывая тамъ, какъ ей казалось лучше.
Выйдя изъ омнибуса на углу Сентъ-Мэри-Акса и довѣрившись своимъ ногамъ и костылю въ предѣлахъ этой мѣстности, кукольная швея направилась къ конторѣ Побсей и Компанія. Все было здѣсь свѣтло и тихо снаружи, темно и тихо внутри. Притаившись въ сѣняхъ за стекляной дверью, миссъ Ренъ могла видѣть старика еврея съ этого наблюдательнаго поста: онъ сидѣлъ въ очкахъ за конторкой и что-то писалъ.
