— Может быть, вы хотите, чтобы с нами пошел Маркус?
— Нет, ты был в его распоряжении все утро, пусть хоть на час уступит тебя другим. Он так привязался к тебе, Лео, и Мариан тоже. Все мы к тебе привязались.
От этих слов душа запела, но что сказать в ответ? Школьный опыт тут не помощник: в школе такого не говорят. Я вызвал образ мамы и попытался ответить на ее языке.
— Вы все так добры ко мне, — отважился я.
— Правда? А я боялась, что мы уделяем тебе мало внимания, то Маркус болен, то еще что-нибудь. И сама я свалилась. Надеюсь, без меня за тобой присматривали?
— Конечно, — ответил я.
Мы прошли мимо кедра; дальше начинались клумбы.
— Ну, — сказала миссис Модсли, — вот мы и в саду. Немного кособокий, правда? Из-за этой г-образной стены? Возможно, я бы поставила ее иначе, зато сюда нет доступа восточным и северным ветрам, потому и растут такие очаровательные розы. А тебя и вправду интересуют цветы?
Я ответил, что да, особенно ядовитые. Она улыбнулась.
— Думаю, здесь таких найдется не много.
Чтобы показать свою осведомленность, я начал было рассказывать ей о красавке, но вдруг остановился. Оказалось, что говорить о ней я не хочу. Впрочем, миссис Модсли все равно почти не слушала.
— В одном из сараев? Там, где был огород?
— Да, где-то там... но... скажите, пожалуйста, как называется эта роза?
— Русалка. Красивая, правда? А ты часто ходишь к этим, как ты их называешь, сараям? Мне казалось, там сплошные заросли.
— Да, зато там могут быть правонарушители.
— Настоящие правонарушители?
— Да нет, понарошке.
Мы остановились возле розовеющей магнолии, и миссис Модсли сказала:
— Эти деревья всегда напоминают мне о Мариан. Очень мило, что ты согласился отнести ее записку Нэнни Робсон. Мариан часто передает с тобой что-нибудь?
Мозг заработал с немыслимой быстротой.
— Нет, передавала раз или два.
— Я тебя задержала, — сказала миссис Модсли, — а теперь тревожусь, что напрасно. Может, ты все-таки отнесешь записку? Дорогу, конечно, знаешь?
Вот она возможность вырваться на волю — дверь открыта. Но как ответить на вопрос?
— Не совсем, но я могу спросить.
— Ты не знаешь дорогу? А я поняла, что ты уже носил туда записки.
— Да, да, носил.
— И до сих пор не знаешь дороги?
Я не ответил.
— Послушай, — заговорила миссис Модсли. — Наверное, записку все-таки нужно доставить. Она ведь у тебя в кармане? Сейчас я позову кого-то из садовников и попрошу его отнести записку.
Я похолодел.
— Не стоит, миссис Модсли, — возразил я, — это не так уж важно, пожалуйста, не беспокойтесь.
— Видишь ли, по-своему это важно, — не согласилась миссис Модсли, — потому что Нэнни Робсон захочет подготовиться к ее приходу... старые люди не любят, когда их застают врасплох. Стэнтон, — крикнула она, — подойдите сюда на минутку.
Ближайший к нам садовник опустил на землю инструменты и направился к нам, как и полагается садовнику, не спеша и чуть вразвалку. Можно было разглядеть его лицо — это было лицо палача. Я машинально убрал руки в карманы.
Садовник притронулся к фуражке.
— Стэнтон, — обратилась к нему миссис Модсли, — у нас тут записка для мисс Робсон, довольно срочная. Вы не отнесете ее?
— Конечно, госпожа, — ответил Стэнтон и протянул руку.
Пальцы вжались в материю кармана. Стараясь не шелестеть бумагой и беспомощно дергаясь, я воскликнул:
— У меня ее нет! Ой, извините, наверное, она где-то выпала.
— Пошарь получше, — распорядилась миссис Модели. — Пошарь получше.
Я пошарил, но безрезультатно.
— Ну ладно, Стэнтон, — спокойно сказала миссис Модсли, — просто передайте мисс Робсон, что скоро к ней зайдет мисс Мариан.
Садовник козырнул и ушел. Мне страшно захотелось пойти за ним, просто взять и уйти, и я даже сделал несколько шагов, но тотчас понял всю обреченность такого поступка и вернулся.
— Ты передумал насчет записки? — спросила миссис Модсли.
Как все дети, я ненавидел иронию и потому не ответил, просто стоял и тупо смотрел в одну точку — на пышном лиловом платье хозяйки.
— Вынь, пожалуйста, руки из карманов, — попросила миссис Модсли. — Неужели тебе не говорили, что держать руки в карманах — это дурной тон?
Я молча повиновался.
— Я могла бы попросить тебя вывернуть карманы, — сказала она, и в ту же секунду мои руки метнулись защитить их. — Но я этого не сделаю, — продолжала она, — только задам один вопрос. Ты говоришь, что уже передавал записки от Мариан?
— Ну, я...
— По-моему, ты сказал, что да. Если они предназначались не Нэнни Робсон, то кому же?
Я не знал, что ответить, но за меня ответила природа. Небо болезненно прокашлялось, потом разразилось мощными раскатами грома.
В ту же секунду полил дождь. Теперь не вспомнить, чем кончился наш разговор, сказали мы что-то еще или нет, не помню, как добежали до дома. Но помню, как влетел в свою комнату и в ужасе обнаружил, что она занята другим. Вернее, самого человека в комнате не было, но были его вещи: его стекло, серебро, кожа, черное дерево и слоновая кость, щетка для волос, губка и бритвенный прибор. На цыпочках я вышел за дверь, не зная, куда податься. В конце концов заперся в туалете, но когда чьи-то нетерпеливые пальцы стали дергать ручку, я вздохнул с облегчением — страх уже прошел.
Все, за исключением Мариан и миссис Модсли, собрались у чайного стола. Кое-кого я видел впервые: это были гости, приехавшие на бал. За окном так потемнело, что пришлось зажечь лампы; мне все казалось, что сейчас время не чая, а ужина. Без хозяйки мы бродили по комнате, поглядывали в окно на вспышки молнии и обменивались отрывочными фразами. Со мной почти не заговаривали, я был как герой или жертва, которых держат за ширмой до начала церемонии. Мысли смешались, но все вокруг было четким и ясным; в середине стола громоздился окруженный розовыми свечами торт, он был покрыт сахарной глазурью, а поперек его розовым кремом было написано мое имя. Наконец все разом задвигались, и я понял, что вошла миссис Модели. Постепенно гости запрудили пространство вокруг стола, я же оставался в глубине комнаты.
— Лео, дорогой, садись сюда, пожалуйста, — пригласила миссис Модсли, и я неохотно пробрался на место рядом с ней. Однако пугался я напрасно — она была сама обходительность.
— Мне пришлось перевести тебя из твоей комнаты, — сообщила она, — в комнату Маркуса. Извини, пожалуйста, но твою мы отдали другому одинокому мужчине, холостяку постарше. Маркус так рад, что вы снова вместе. Надеюсь, не возражаешь?
— Конечно, нет, — заверил я.
— Ты видишь, что перед тобой? — спросила она.
Передо мной было много чего: хлопушки, разбросанные по скатерти цветы и — раньше я его не заметил — еще один торт, копия стоявшего в центре, только крошечный, с одной свечой, а на глазури написано мое имя.
— Это для меня? — глупо спросил я.
— Да, все это для тебя. Видишь ли, может, это и чудачество, но мне не нравится цифра тринадцать. Все-таки несчастливое число. Поэтому мы поставили двенадцать свечей вокруг большого торта, а когда их задуют, ты зажжешь вот эту, свою.
— А когда это будет? — глупо спросил я.
— Когда появится Мариан. Она хочет сделать тебе подарок первой. Не гадай, все равно не угадаешь. А остальные подарки дожидаются тебя на буфете.
Я покосился на буфет, увидел несколько веселых, разноцветных свертков и по форме попытался определить, что там внутри.
— У тебя хватит терпения подождать? — спросила миссис Модсли, чуть поддразнивая меня.
— А долго? — снова спросил я.
— Примерно часов до шести. Как только Мариан вернется от Нэнни Робсон. Теперь уже скоро, мы ведь поздно собрались. Это я виновата, сильно замешкалась.
Она улыбнулась, но я заметил, что у нее дрожат руки.
— Вы промокли? — спросил я. Мне вдруг неудержимо захотелось вернуться к нашему с ней разговору. Не могла же она о нем забыть!
— Совсем немножко, — отозвалась миссис Модсли. — Ты даже не подождал меня, это не по-рыцарски.
— Лео поступил не по-рыцарски? — вмешался лорд Тримингем, сидевший по другую сторону от миссис Модсли. — Не верю, Лео — настоящий дамский угодник. Вам известно, что он — кавалер Мариан?
Миссис Модсли не ответила. Чуть помолчав, она сказала:
— По-моему, Лео, тебе пора резать торт.
До середины стола мне было не дотянуться, и торт перенесли поближе. Я разрезал его не самым лучшим образом.
— Надо оставить кусок для Мариан, — напомнил кто-то.
— Пора бы ей вернуться, — заметил лорд Тримингем, поглядывая на часы.
— Дождь еще не кончился, — сказала миссис Модели. — Пожалуй, стоит послать за ней коляску. Как мы об этом раньше не подумали?
Она позвонила в звонок и дала распоряжение.
— А когда Мариан выходила, дождь уже начался? — спросил кто-то. Но вопрос повис в воздухе — никто не видел, как Мариан уходила.
