Майк не ответил.
— Хорошо. Уходи, если хочешь, но, по крайней мере, имей смелость объяснить мне причину. Я ведь знаю, ты не трус.
Майк снова глубоко вздохнул и почувствовал, что у него трясутся руки.
— Объясни, Майк. Ты был хорошим полицейским, потом прекрасным помощником. Почему ты уходишь?
Майк посмотрел ему прямо в глаза, пробормотав тусклым голосом:
— Она была моей девушкой, сэр.
Старик был явно озадачен.
— Она? Кто она?
— Мария. То есть, я имею в виду, Мэриен Флад.
— Та самая Мэриен Флад?
Майк кивнул.
— Тогда я ничего не понимаю.
— Когда я позвонил Алексу три недели назад и попросил его собрать сведения про «Парк Авеню Моделс», сэр, я не знал, что она в этом замешана.
Майк сделал паузу и закурил.
— Если бы я знал, я бы, может, ничего не стал затевать.
Окружной прокурор взглянул на него и, все поняв, прошептал:
— Я не ошибся в тебе.
Майк, словно не слыша его слов, продолжал:
— Получив досье, я уже не имел права остановиться. Сделал запрос и получил разрешение на дальнейшее расследование. Все начало складываться в стройную картину, даже то, о чем мы и не думали. В частности, стало ясно, почему многие налеты не давали никаких результатов. И так шаг за шагом. Подняли данные о первом аресте Мэриен и выяснили, что арестовывал ее именно Френк Миллерсен. Потом узнали, что он откладывал по двадцать тысяч в год. Ни один полицейский в мире не сумел бы этого сделать, живи он только на зарплату. Отсюда уже один шаг к дельцам, которые ее финансировали, политикам, которых она покупала, полицейским и детективам, о которых она заботилась. Расследование закончилось так же внезапно, как и началось. В какой-то момент все оказалось готово, чтобы обратиться в суд за ордером. И вот тогда я понял, что это выше моих сил, и попросил Джоэла Рейдера пойти к судье вместо меня.
Старик взглянул на него.
— Ты сказался больным.
Майк кивнул.
— Я и был болен. Болен изнутри.
— Однако ты пришел сюда раньше, чем Джоэл вышел из зала суда.
— Да, хотел убраться отсюда до того, как узнаю, какой удар я ей нанес.
Старик мягко произнес:
— Тебе все равно никуда от этого не деться, Майк.
Майк глубоко затянулся.
— Я могу попытаться, Джон.
— Ты все еще любишь ее.
Это был не вопрос, а утверждение. Майк посмотрел на шефа исподлобья и ничего не сказал.
Дверь в кабинет распахнулась, и влетел возбужденный Джоэл Рейдер. С порога он завопил:
— Ты своего добился, Майк! Мы получили ордера на всех. Флад, Миллерсен. Это будет самое крупное дело на весь Нью-Йорк!
Он обратился к окружному прокурору, по-прежнему сидевшему за столом:
— У меня с собой все бумаги для их ареста. Сейчас мы пойдем вниз за Миллерсеном.
Окружной прокурор встал.
— Я пойду с вами.
Взглянул на Майка.
— Пошли, фараон.
* * *
Френк Миллерсен сунул в рот трубку и принялся тщательно раскуривать ее. Когда пламя стало ровным и сильным и дым пошел легко, он взялся за бумаги на столе. Ничего серьезного. Он может рассчитывать на тихий уик-энд с Бетти и детьми. Впервые за долгое время. В дверь постучали.
— Войдите.
Звук шагов нескольких человек заставил его поднять голову. Перед его столом стоял окружной прокурор, за ним — Кейес и Рейдер. Из-за их спины выглядывала синяя форма охранника. Грудь сжало недоброе предчувствие, но он сделал над собой усилие, встал, выдавив улыбку, и протянул руку.
— Давненько вы сюда не захаживали, шеф.
Рука повисла в пространстве между ними, окружной прокурор не сделал попытки пожать ее. Миллерсен неловко поднес руку ко рту и вынул трубку, пытаясь, чтобы движение руки выглядело естественным, так с самого начала и задуманным жестом.
Голос окружного прокурора звучал глухо:
— У нас ордер на твой арест, Френк.
Лицо Миллерсена побелело. И хотя ответ был написан на лице Майка, он все же спросил:
— В чем меня обвиняют, сэр?
Старик мягко и почти нежно произнес:
— Нужно ли мне отвечать, Френк?
Миллерсен ссутулился и рухнул на стул, сразу превратившись в дряхлого старика. Опустил голову и начал бессмысленно перебирать бумаги на столе, потом покачал головой.
— Нет.
Не поднимая головы, он понял, что окружной прокурор повернулся и вышел из кабинета. Раздался голос Рэйдера:
— Пошли, Френк.
Он поднял голову и хрипло произнес:
— Дайте мне минуту, чтобы собраться. Я сейчас же выйду.
Джоэл посмотрел на Майка, тот кивнул.
— Хорошо. Мы подождем тебя снаружи.
Они пошли к двери. Голос Миллерсена остановил их.
— Майк.
Майк обернулся.
Миллерсен с трудом заставил себя улыбнуться.
— Мне следовало бы помнить, что ты был первоклассным полицейским до того, как поступил к окружному прокурору. У меня бы самого лучше не получилось.
Губы Майка двигались как деревянные.
— Мне очень жаль, Френк.
Тот спокойно ответил:
— Ты сделал свое дело.
Майк кивнул и пошел вслед за Джоэлом. Миллерсен смотрел, как закрылась дверь. Взял трубку и затянулся. Тяжелый дым наполнил легкие. Он не чувствовал жалости к себе, открыв ящик стола и вынув оттуда серый с синеватым отливом револьвер. В душе оставалась только печаль о Бетти и детях, когда он вместо теплого обкусанного мундштука трубки вставил в рот холодное металлическое дуло револьвера.
Майк через силу открыл входную дверь и услышал, что мать с кем-то разговаривает на кухне. Медленно прошел через гостиную к своей комнате. Так он еще никогда не уставал.
Из кухни донесся голос матери:
— Это ты, Майк?
Голос едва повиновался ему:
— Да, ма.
Майк вошел в комнату и закрыл дверь. Снял пиджак и сел в кресло у окна. Закурил, смотря в окно невидящими глазами.
Дверь в комнату открылась, но он не обернулся.
— Все в порядке, сынок?
— Нормально, ма.
Она обошла кресло и посмотрела ему в глаза.
— Ты рано пришел домой. Что-то случилось?
Он поднял голову и посмотрел ей в лицо, на котором было написано участие.
— Ничего не случилось, ма.
— Ты плохо выглядишь. Я приготовлю чай.
Он резко и раздраженно произнес:
— Оставь меня в покое, ма. Со мной все в порядке.
В ее глазах проглянула обида, и он взял ее за руку.
— Извини, ма. Я не нарочно.
— Ничего, сынок. Я понимаю.
— Нет, ма.
Никто этого не понимает, только он знает, что чувствует.
Мать постояла в нерешительности.
— Я знаю это выражение на твоем лице, сын.
Он рассеянно спросил, отворачиваясь к окну:
— Какое выражение, ма?
— Опять появилась эта девушка. Я поняла это по твоим глазам. Он резко поднял голову, но ничего не сказал.
— У тебя было такое же выражение лица, когда ты отправился в Бронкс, чтобы привезти ее домой, а она с тобой не поехала. В голосе матери звучала боль за него.
— Ты не можешь изгнать ее из своей памяти, сын?
Он уронил ее руку.
— Я пытался, ма. Не знаю, как это назвать, но у меня такое чувство, будто она часть меня.
— Ты видел ее?
— Нет, ма.
— Что же тогда?
— Полиция сейчас едет, чтобы арестовать ее. Я вел дело, по которому ей грозит тюрьма.
Мать помолчала.
— Это твоя работа, сын.
В нем вспыхнул гнев. Миллерсен тоже это говорил, а теперь он мертв.
— Могла бы этого не говорить, и так тошно.
Мать направилась к двери.
— Я всегда говорила, что она не подходит тебе, может быть, ты, наконец, признаешь мою правоту.
Он с отчаянием закричал:
— А что делать, если для меня больше никто не существует?
* * *
Мэриен подняла голову. Перед ней стоял Том и улыбался.
— Такси внизу, мисс Мэриен. Остался час до вылета.
Она улыбнулась в ответ.
— Еще пару минут, Том.
— Я посижу в машине. Не могу дождаться, когда мы увидим нашу белокурую малышку.
— Я тоже. Том.
Том вышел из кабинета и закрыл дверь. Мэриен бросила взгляд на фотографию Мишель, затем взяла несколько листков и быстро просмотрела их: счета, которые могут подождать ее возвращения. Сложила их в папку, убрала папку в ящик стола заперла стол и встала.
Взяла со стула пальто и оглядела напоследок комнату. Зазвонил телефон. Мэриен заколебалась, затем скорчила гримасу и пошла к двери. Если это Джокер, пусть о том, что она улетела, он узнает завтра. Пошел он к черту. Всего пара недель, но она должна сдержать слово, данное Мишель.
Протянула руку, но дверь неожиданно открылась, и Мэриен столкнулась с высоким мужчиной. Автоматически взглянула на его ботинки, и волосы зашевелились у нее на затылке. Легавый. Она холодно произнесла:
— Вы когда-нибудь слышали о том, что надо стучаться прежде, чем входить?
За ним следом вошло еще несколько человек. Вошедший первым улыбнулся.
— Куда-то собралась, крошка?
Она отрезала:
— Не ваше дело.
Черноволосый коротышка протиснулся вперед и строго сказал:
— Кончай ломать комедию, Джордж.
