3961. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ 9 января 1903 г. Ялта. 9 янв. 1903. Милая собака, сегодня вечером, с разрешения г. доктора, снимаю компресс. Стало быть, выздоровел и больше писать тебе о своем здоровье не буду. То животное, которое так мерзко кричит, о котором ты спрашиваешь в письме, есть птица; сия птица жива, но почему-то в эту зиму она кричит несравненно реже. Неустоечной записи у меня нет, но это не значит, что ее нет у Маркса. Помнится, что я не подписывал ее, но,
{11119}
быть может, память обманывает меня. У Сергеенко была доверенность. Далее: Грузенберг просит выслать копию с письма моего. О каком письме моем идет речь? Мне кажется, что если я теперь напишу Марксу, то он согласится возвратить мне мои сочинения в 1904 г., 1-го января, за 75000. Но ведь мои сочинения уже опошлены "Нивой", как товар, и не стоят этих денег, по крайней мере не будут стоить еще лет десять, пока не сгниют премии "Нивы" за 1903 г. Увидишься с Горьким, поговори с ним, он согласится. А Грузенбергу я не верю, да и как-то не литературно прицепиться вдруг к ошибке или недосмотру Маркса и, воспользовавшись, повернуть дело "юридически". Да и не надо все-таки забывать, что, когда зашла речь о продаже Марксу моих сочинений, то у меня не было гроша медного, я был должен Суворину, издавался при этом премерзко, а главное, собирался умирать и хотел привести свои дела хотя бы в кое-какой порядок. Впрочем, время не ушло и не скоро еще уйдет, нужно обсудить все как следует, а для сего недурно бы повидаться с Пятницким в марте или апреле (когда я буду в Москве), о чем и напиши ему. Послезавтра Маша уезжает. После нее станет совсем скучно. Целую мою замухрышку и обнимаю. Давно уже не писал ничего, все похварывал, завтра опять засяду. Получил письмо от Немировича. Твой А. Я тебя люблю? Как ты думаешь? На конверте: Москва. Ольге Леонардовне Чеховой. Неглинный пр., д. Гонецкой.
3962. Е. П. ГОСЛАВСКОМУ 10 января 1903 г. Ялта. 10 янв. 1903. Дорогой Евгений Петрович, Максим Горький человек добрейший, мягкий, деликатнейший и во всяком случае не такой уж мелкий, чтобы сердиться на Вас из-за чистейшего пустяка. Это подсказал Вам не Л. Андреев, а Ваша мнительность, уверяю Вас! С фирмой "Знание" я почти не знаком или, другими словами, не знаком настолько, чтобы пообещать Вам теперь
{11120}
что-либо определенное. 1-го марта я буду в Москве, тогда увидимся и вместе повидаем М. Горького и поговорим с ним. Писать же не стану, ибо, повторяю, с делом мало знаком. На днях в Ялте будет И. А. Бунин. Я поговорю с ним, и если он посвятит меня в тайны "Знания", то я тотчас же напишу Горькому или Пятницкому, не медля, и Вас уведомлю. Это непременно. Если Вы пишете про Вашу книгу "Путем-дорогою", то я получил ее уже давно и давно прочел. Неужели я не написал Вам ничего? Простите, голубчик. У меня то болезни, то поездки, и аккуратность давно уже перестала быть моею добродетелью. Большинство рассказов я читал уже раньше, до книги, и о некоторых, кажется, я уже писал Вам. Если бы я жил теперь в Москве, то устроил бы Вам критику: заставил бы двух-трех прочесть внимательно и написать о Вас. Это давно бы следовало. Люди, пишущие критические статьи, очень заняты, так как приходится им очень много читать; и винить их нельзя. "Путем-дорогою" издано неважно. Во всяком случае отдавать "Знанию", чтобы оно переменило обложку и продавало бы как свое издание, было бы неловко. Для "Знания" гораздо удобнее и легче издать Ваши рассказы вновь, чем принимать к себе чужое издание. Ваш брат не застал меня. Буду ждать его до вечера; если не придет, то пошлю письмо по почте. Будьте здоровы и не хмурьтесь, пожалуйста. Все обойдется. Крепко жму руку. Ваш А. Чехов. В начале марта непременно буду в Москве. Конечно, если буду здоров. На конверте: Москва. Евгению Петровичу Гославскому. Трубниковский пер., д. Чегодаевой, кв. 13.
3963. Л. В. СРЕДИНУ 10 января 1903 г. Ялта. Дорогой Леонид Валентинович, все будет исполнено. Квитанций у меня нет, но можно обойтись и без квитанций. Сестра Маша зайдет в магазин "Нов(ого) времени" и распорядится.
{11121}
Желаю Вам всего хорошего. Я здоров сегодня, компресс снял. 10 янв. 1903 г. На обороте: Леониду Валентиновичу Средину. Ваш А. Чехов.
3964. Ф. Д. БАТЮШКОВУ 11 января 1903 г. Ялта. 11 янв. 1903. Многоуважаемый Федор Дмитриевич, все эти дни я собирался писать Вам; сегодня пришла Ваша телеграмма, и вот наконец я сел и пишу. У меня был плеврит. Я только вчера сбросил согревающий компресс. С болезнью возился все праздники, ничего не делал, и теперь все, что начал, придется начинать снова, начинать с досадой. Простите меня, без вины виноват перед "Миром божьим". Когда будет рассказ, наверное не могу сказать. Мне нужно кончить рассказ еще для "Журнала для всех", куда я обещал очень давно. Плохим я стал работником, говоря в скобках. Первую книжку "Мира божьего" принесли мне из женской гимназии, я прочел статью Альбова - с большим удовольствием. Раньше мне не приходилось читать Альбова, хотелось бы знать, кто он такой, начинающий ли писатель, или уже видавший виды. Итак, "Мир божий" принесли мне из женской гимназии и обещали доставлять мне каждую книжку; стало быть, если Вы и в этом году будете высылать мне журнал (за что я Вам бесконечно благодарен), то высылайте в Москву, по прошлогоднему адресу. Ваша статья о горьковской пьесе мне очень понравилась. Тон превосходный. Пьесы я не видел, знаю ее совсем мало, но, прочитав Вашу статью, понял, что это превосходная пьеса и что не иметь успеха она не могла. Завидую Вам, вообще всем, имеющим возможность жить не в Крыму. Крепко жму руку в еще раз прошу извинить меня, войти в положение. Авось, в будущем покрою грехи свои. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов. На конверте: Петербург. Его высокоблагородию Федору Дмитриевичу Батюшкову. Литейная 15.
{11122}
3965. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ 11 января 1903 г. Ялта. 11 янв. Актрисуля, дуся, сегодня я написал Батюшкову, чтобы высылали тебе в Москву "Мир божий". Я написал ему, что мне "М(ир) б(ожий)" в Ялте не нужен, ибо женская гимназия получает и снабжает меня им. Сегодня уехала Маша, и вот перед обедом задул сильный ветер. Скажи ей, чтобы она написала мне, не качало ли ее. Вообще пусть напишет, как ехала до Москвы. Когда приеду в Москву, то непременно побываю у Якунчиковой. Она мне нравится, хотя видел я ее очень мало. Дуся, за праздники все у меня переболталось в голове, так как был нездоров и ничего не делал. Теперь приходится опять начинать все сначала. Горе мое гореванское. Ну, да ничего. Пусть твой муж поболтается еще годика два, а потом он опять засядет и напишет, к ужасу Маркса, томов пятнадцать. Выписываю из Синопа много цветов, чтобы посадить их в саду. Это от нечего делать и от скуки. Собаки моей нет, надо хоть цветами заниматься. Сегодня, наконец, прочел стихотворение Скитальца, то самое, из-за которого закрыт "Курьер". Про это стихотворение можно сказать только одно, а именно, что оно плохо, а почему его так испугались, никак не пойму. Говорят, что цензора на гауптвахту посадили? За что? Не понимаю. Все, надо полагать, в трусости. Пусть Маша расскажет тебе, как у нас был с визитом некий Тарнани. Это уж второе письмо, кажется, я посылаю тебе с кляксами. Прости своего нечистоплотного мужа. Когда пойдет "Консул Берник"? Хорош ли в Бернике Станиславский? А что моя жена хороша, великолепна, в этом я не сомневаюсь. Из тебя, бабуня, выйдет года через два-три актриса самая настоящая, я тобой уже горжусь и радуюсь за тебя. Благословляю тебя, бабуня, перевертываю несколько раз в воздухе, целую в спину, похлопываю, подбрасываю, ловлю и, крепко сжав в объятиях, целую. Вспоминай своего мужа. Твой А. На конверте: Москва. Ольге Леонардовне Чеховой. Неглинный пр., д. Гонецкой.
{11123}
3966. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ 13 января 1903 г. Ялта. Все благополучно. Антонио. На бланке: Москва. Неглинный, д. Гонецкой. Чеховой.
3967. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ 13 января 1903 г. Ялта. 13 янв. Оля, моя милая, 11 числа утром, когда уехала Маша, я почувствовал себя неважно; болела грудь, тошнило, 38 . И вчера было то же самое. Спал хорошо, хотя и беспокоили боли. Был Альтшуллер, пришлось опять облачаться в согревающий компресс (он у меня громадный). Сегодня утром было уже 37, я чувствую слабость, сейчас поставлю мушку, но все же я имел право телеграфировать тебе сегодня, что все благополучно. Теперь все хорошо, пошло на поправку, завтра я опять буду совсем здоров. Я от тебя ничего не скрываю, пойми ты это и не беспокой себя телеграммами. Если бы что случилось не только серьезное, но даже похожее на серьезное, то первый человек, которому бы я сообщил это, была бы ты. Ты не в духе? Брось, дуся. Перемелется, мука будет. Сегодня земля покрыта снегом, туманно, не весело. Мне грустно, что у меня столько времени ушло без работы и что, по-видимому, я уже не работник. Сидеть в кресле, с компрессом и киснуть не очень-то весело. Ты меня разлюбишь, дусик? Во вчерашнем письме ты писала, что ты подурнела. Не все ли равно! Если бы у тебя журавлиный нос вырос, то и тогда бы я тебя любил. Обнимаю мою родную, мою хорошую таксу, целую в опять обнимаю. Пиши!! Твой А. На конверте: Москва. Ольге Леонардовне Чеховой. Неглинный пр., д. Гонецкой.
