Ознакомительная версия.
Джон скоро увидел, что все ждут, чтобы Гэрдон Минхо сказал что-нибудь, кроме «да», «да что вы!», «а», «вот именно!». Этого не случилось. Знаменитый романист был сначала чуть не болезненно внимателен к тому, что говорили все остальные, а потом словно впал в прострацию. Патриотическое чувство Джона было уязвлено, ибо сам он держался, пожалуй, еще более молчаливо. Он видел, что между тремя девочками Блэр и их двумя подругами готовится заговор — на свободе отвести душу по поводу молчаливых англичан.
Бессловесная сестра Фрэнсиса Уилмота была ему большим утешением. Он чувствовал, что она не захочет, да и не вправе будет примкнуть к этому заговору. С горя он стал передавать закуски и был рад, когда период насыщения всухомятку пришел к концу. Пикник — как рождество в будущем и прошлом лучше, чем в настоящем. Затем корзины были вновь упакованы, и все направились к автомобилям. Обе машины покатили к другому кургану, как говорили — в двух милях от места привала. Фрэнсис Уилмот и две девочки Блэр решили, что поедут домой смотреть, как играют в поло. Джон спросил Энн, что она думает делать. Она пожелала увидеть второй курган.
Они сели на лошадей и молча поехали по лесной дороге. Наконец Джон сказал:
— Вы любите пикники?
— Определенно — нет.
— Я тоже. А ездить верхом?
— Обожаю больше всего на свете.
— Больше, чем танцы?
— Конечно. Ездить верхом и плавать.
— А! Я думал… — и он умолк.
— Что вы думали?
— Ну, я просто подумал, что вы, наверно, хорошо плаваете.
— Почему?
Джон сказал смутившись:
— По глазам.
— Что? Разве они у меня рыбьи?
Джон рассмеялся.
— Да нет же! Они, как у русалки.
— Еще не знаю, принять ли это за комплимент.
— Ну конечно.
— Я думала, русалки малопочтенные создания.
— Ну что вы, напротив! Только робкие.
— У вас их много в Англии?
— Нет. По правде сказать, я их раньше никогда не видел.
— Так откуда же вы знаете?
— Просто чувствую.
— Вы, наверно, получили классическое образование, В Англии ведь это, кажется, всем полагается?
— Далеко не всем.
— А как вам нравится Америка, мистер Форсайт?
— Очень нравится. Иногда нападает тоска по родине.
— Мне бы так хотелось попутешествовать.
— Никогда не пробовали? Она покачала головой.
— Сижу дома, хозяйничаю. Но старый дом, вероятно, придется продать — хлопком больше не проживешь.
— Я развожу персики около Южных Сосен. Знаете, в Северной Каролине. Это сейчас выгодно.
— Вы живете там один?
— Нет, с матерью.
— Она англичанка?
— Да.
— А отец у вас есть?
— Четыре года как умер.
— Мы с Фрэнсисом уже десять лег сироты.
— Хорошо бы вы оба приехали как-нибудь к нам погостить; моя мать была бы так рада.
— Она похожа на вас?
Джон засмеялся.
— Нет. Она красавица.
Глаза серьезно посмотрели на него, губы чуть-чуть улыбнулись.
— Я бы поехала с удовольствием, но нам с Фрэнсисом нельзя отлучаться одновременно.
— Но ведь сейчас вы оба здесь.
— Завтра уезжаем; мне хотелось увидеть Кэмден. — Глаза опять стали внимательно разглядывать лицо Джона. — Может, наоборот, вы поедете с нами и посмотрите наш дом? Он старый. И Фрэнсису доставили бы удовольствие.
— Вы всегда знаете, что доставит вашему брату удовольствие?
— Конечно.
— Вот это здорово. Но вам правда хочется, чтобы я приехал?
— Ну да.
— Я-то очень хотел бы; ненавижу отели. То есть… ну, вы знаете.
Но так как он и сам не знал, трудно было ожидать, что она знает. Она тронула лошадь, и иноходец Джона перешел на легкий галоп. В просветы нескончаемого соснового леса солнце светило им в глаза; пахло нагретыми сосновыми иглами, смолой и травой; дорога была ровная, песчаная; лошади шли бодро. Джон был счастлив. Странные у этой девушки глаза, манящие; и верхом она ездит даже лучше, чем девочки Блэр.
— Англичане, наверно, все хорошо ездят? — спросила она.
— Почти все, если вообще ездят; но сейчас у нас верховая езда не в почете.
— Так хотелось бы побывать в Англии! Наши предки приехали из Англии в тысяча семисотом году — из Вустершира. Где это?
— Это наш Средний Запад, — сказал Джон. — Только совсем не такой, как у вас. Там много фруктовых садов — красивая местность: белые деревянные домики, пастбища, сады, леса, зеленые холмы. Я как-то на каникулах ездил туда гулять с одним школьным товарищем.
— Должно быть, чудесно. Наши предки были католики. У них было имение Нэйзби; вот мы и свое назвали Нэйзби. А бабушка моя была французская креолка из Луизианы. Правда, что в Англии считают, будто в креолах есть негритянская кровь?
— Мы очень невежественны, — сказал Джон. — Я-то знаю, что креолы это старые испанские и французские семьи. В вас обоих есть что-то французское.
— Во Фрэнсисе — да. А мы не проехали этот курган? Мы уже сделали добрых четыре мили, а говорили — до него только две.
— А не все ли равно? Тот, первый, по-моему, не был так уж потрясающе интересен.
Ее губы улыбнулись; она, наверно, никогда не смеялась по-настоящему.
— А какие в этих краях индейцы? — спросил Джон.
— Наверно не знаю. Если есть, так должно быть, семинолы. Но Фрэнсис думает, что эти курганы были еще до прихода теперешних племен. Почему вы приехали в Америку, мистер Форсайт?
Джон прикусил губу. Сказать причину — семейная распря, неудачный роман — было не так-то просто.
— Я сначала поехал в Британскую Колумбию, но там дело не пошло. Потом услышал о персиках в Северной Каролине.
— Но почему вы уехали из Англии?
— Да просто захотелось посмотреть белый свет.
— Да, — сказала она.
Звук был тихий, но сочувственный. Джон был рад, тем более что она не знала, чему сочувствует. Образ его первой любви редко теперь тревожил его — уже год, даже больше, как это кончилось. Он был так занят своими персиками.
Кроме того, Холли писала, что у Флёр родился сын. Вдруг он сказал:
— По-моему, надо поворачивать — посмотрите на солнце.
Солнце, и правда, было уже низко за деревьями.
— Ой, да.
Джон повернул коня.
— Давайте галопом, через полчаса сядет; а луны еще долго не будет.
Они поскакали назад по дороге. Солнце зашло еще скорее, чем он думал, стало холодно, свет померк. Вдруг Джон придержал лошадь.
— Простите, пожалуйста; кажется, мы не на той дороге, по которой ехали с пикника. Я чувствую, что мы сбились вправо. Дороги все одинаковые, а лошади только вчера из Колумбии, знают местность не лучше нашего.
Девушка засмеялась.
— Мы заблудимся.
— Хм! Это не шутка в таком лесу. Ему что, конца нет?
— Наверно, нет. Прямо приключение.
— Да, но вы простудитесь. Ночью здорово холодно.
— А у вас только что была испанка!
— О, это неважно. Вот дорога влево. Поедем по ней или прямо?
— По ней.
Они поехали дальше. Для галопа было слишком темно, скоро и рысью ехать стало невозможно. А дорога извивалась бесконечно.
— Вот так история, — сказал Джон. — Ой, как неприятно!
Они ехали рядом, но он еле-еле разглядел ее улыбку.
— Ну что вы! Страшно забавно.
Он был рад, что она так думает, но не совсем с ней согласен.
— Так глупо с моей стороны. Брат ваш меня не поблагодарит.
— Он же знает, что я с вами.
— Если б еще у нас был компас. Так всю ночь можно проплутать. Опять дорога разветвляется! О черт, сейчас совсем стемнеет.
И не успел он сказать это, как последний луч света погас; Джон едва различал девушку на расстоянии пяти шагов. Он вплотную подъехал к ее лошади, и Энн дотронулась до его рукава.
— Не надо беспокоиться, — сказала она, — вы этим только все портите.
Переложив поводья, он сжал ее руку.
— Вы молодчина, мисс Уилмот.
— О, зовите меня Энн. От фамилий как-то холодно, когда собьешься с дороги.
— Большое спасибо. Меня зовут Джон, по-настоящему — Джолион.
— Джолион — Джон, это хорошо.
— А я всегда любил имя Энн. Подождем, пока взойдет луна, или поедем дальше?
— А она когда взойдет?
— Часов в десять, судя по вчерашнему. И будет почти полная. Но сейчас только шесть.
— Поедем, пусть лошади сами ищут дорогу.
— Ладно. Только если уж они нас куда-нибудь привезут, так в Колумбию, а это не близко.
Они поехали шагом по узкой дороге. Теперь совсем стемнело. Джон сказал:
— Вам не холодно? Пешком идти теплее. Я поеду вперед; не отставайте, а то потеряете меня из виду.
Он поехал вперед и скоро спешился, потому что сам замерз. Ни звука нельзя было уловить в нескончаемом лесу, ни проблеска света.
— Вот теперь я озябла, — послышался голос Энн. — Я тоже слезу.
Так они шли с полчаса, ведя лошадей в поводу и чуть не ощупью находя дорогу; вдруг Джон сказал:
— Посмотрите-ка! Что-то вроде поляны! А что там налево чернеется?
Ознакомительная версия.
