Вскоре после этого время пребывания миссис Гардинер и ее племянницы в гостях подошло к концу; и, пока мистер Дарси провожал их к экипажу, мисс Бингли не преминула воспользоваться случаем, чтобы излить свой гнев на Элизабет, и принялась критиковать ее внешность, манеры и даже платье. Однако Джорджиана к ней не прислушивалась. Рекомендации брата были достаточными для того, чтобы убедить ее во всех достоинствах Элизабет. Она знала, что он не может ошибаться в своих суждениях, и потому тоже находила эту барышню очень милой и добродушной. Когда Дарси вернулся в комнату, мисс Бингли повторила ему некоторые отрывки из того, что уже сказала его сестре.
– Как, однако, неважно этим утром выглядела Элиза Беннет, – заявила она. – Никогда еще в своей жизни я не видела, чтобы кто-нибудь так изменился после зимы. Ее лицо стала таким черным и грубым! Мы с Луизой правильно сделали, что решили с ней больше не знаться.
Как бы сильно не понравилось это замечание мистеру Дарси, он воздержался от резкостей в адрес мисс Бингли и ответил лишь, что не находит никаких изменений, кроме того, что Элизабет загорела, в чем лично он не видел ничего удивительно, поскольку летом во время путешествий это случается довольно часто.
– Должна признаться, – не унималась та, – что я никогда не считала ее красавицей. Лицо слишком худое; кожа лишена нежности; носу не хватает выразительности; зубы, конечно, сносные, но зато самые заурядные; и в целом в ее чертах нет никакой изысканности. Что же касается глаз, которые кто-то, помнится, назвал прекрасными, то я опять-таки ничего необычного в них не нахожу. Ее острый и пронзительный взгляд мне, например, совсем не нравится. Вообще весь ее вид говорит о такой самонадеянности, что мне становится даже немного не по себе.
Поскольку мисс Бингли знала, что Дарси восхищен внешностью Элизабет, она могла бы догадаться, что это не самый лучший способ делиться своими соображениями; но рассерженные люди не всегда бывают мудрыми. Взглянув на Дарси, она заметила, что все же задела его за живое, и поспешила обрадоваться тому, что, наконец, достигла намеченной цели; а он действительно предпочитал пока молчать, давая ей тем самым возможность высказаться.
– По-моему, – продолжала мисс Бингли, – когда мы впервые увидели ее в Хертфордшире, то очень удивились, что кому-то вообще могло прийти в голову заявить, что она красива. Но особенно хорошо я помню, как однажды вечером, когда они ужинали в Незерфилде, вы воскликнули: «Она – красавица?! Да я бы скорее назвал ее мать умной». Но потом вы, кажется, немного изменили свое мнение и, полагаю, какое-то время, даже считали ее очень милой.
– Все верно, – ответил Дарси, который больше не мог сносить подобных колкостей, – однако это я говорил тогда, когда только узнал ее. С тех пор прошло уже много месяцев, и теперь я действительно думаю, что она самая прекрасная женщина из всех, кто меня окружает.
После этого он вышел из комнаты и оставил мисс Бингли довольствоваться тем, что ответ, к которому она подтолкнула его, никому не причинил столько страданий, сколько ей самой.
Вернувшись к себе, миссис Гардинер и Элизабет переговорили обо всем, что произошло во время их визита, за исключением лишь того, что по-настоящему интересовало их обеих, и обсудили внешность и манеры каждого из присутствовавших, кроме одного, который особенно завладел их вниманием. Они говорили о его сестре, о его друзьях, о доме, о фруктах, обо всем, но только не о нем. И все же Элизабет ужасно хотелось узнать, какое у миссис Гардинер сложилось мнение; а миссис Гардинер в свою очередь была благодарна племяннице за то, что та сама предложила эту тему.
Когда Элизабет впервые появилась в Ламтоне, то очень расстроилась, не обнаружив там ни одного письма от Джейн; и с каждым последующим утром ее огорчения лишь усиливались. Однако на третий день она простила свою сестру, получив от нее сразу два письма, на первом из которых стояла пометка о том, что оно было направлено в совсем другое графство. Элизабет этому не удивилась, поскольку Джейн, указывая адрес, похоже, была невнимательна и допустила ряд погрешностей.
Письма пришли как раз перед тем, как все трое собирались выйти, чтобы совершить утренний моцион; и тетушка с дядюшкой отправились без Элизабет, предоставив ей возможность насладиться чтением в спокойной обстановке. Первым было вскрыто письмо, которое задержалось в пути на пять дней. Вначале в нем перечислялись самые обычные провинциальные вечеринки и приемы; однако вторая часть, датированная днем позже и написанная в явном волнении, сообщала новости куда более важные:
«Дорогая Лиззи, с тех пор, как я закончила первую половину, произошло нечто из ряда вон выходящее; но сразу же поспешу успокоить тебя: ничего худого с нами не случилось. То, о чем я хочу тебе рассказать, касается Лидии. Вчера ближе к полуночи, когда все мы уже легли спать, пришло срочное сообщение от полковника Форстера, который извещал нас о том, что Лидия бежала в Шотландию с одним из его офицеров. Не стану томить тебя и скажу всю правду: это Уикем! Теперь попробуй представить, насколько все мы были удивлены. Для Китти, однако, эта новость, похоже, не стала неожиданностью. Но лично мне очень жаль, что у них хватило ума сделать такой опрометчивый шаг. Остается надеяться только на то, что Уикем все-таки не так плох, как мы думали раньше. Я вполне могу согласиться с тем, что он легкомысленный и неосторожный, но этот поступок ясно говорит о его истинных чувствах по отношению к Лидии. Сделав такой выбор, он не может быть заинтересован, так как знает, что нашему отцу за ней дать нечего. Мать очень переживает. Папа пока держится. Я же довольна хотя бы тем, что мы можем простить себя за то, что в свое время так и не рассказали им, какие неприятные слова были однажды сказаны в адрес Уикема. Они уехали в субботу, предположительно в полночь, однако их исчезновение обнаружилось только вчера утром в восемь часов. Нам сразу же отправили сообщение. Моя дорогая Лиззи, ведь они проезжали всего в десяти милях от нашего дома! Кстати, вскоре у нас будет сам полковник Форстер. Лидия оставила несколько строк его жене, в которых поведала о своем намерении. Но боюсь, что мне уже пора заканчивать, так как я стараюсь не отлучаться надолго от матери. Не знаю, насколько доступно мне удалось рассказать тебе о случившемся, ведь я и сама едва ли понимала, чт(пишу».
Не оставляя себе времени на размышления и не замечая собственного волнения, Элизабет, прочитав первое письмо, тотчас же схватила второе и, с нетерпением разорвав конверт, узнала о том, что написано оно было всего на один день позже.
«К этому времени, дорогая Лиззи, ты, должно быть, уже получила мое первое письмо, которое, к сожалению, было составлено в ужасной спешке. Хотелось бы надеяться, что на этот раз я смогу быть более последовательной; однако и сейчас, несмотря на то, что времени у меня предостаточно, в голове такая путаница, что я даже не знаю, с чего начать. Дорогая сестра, мне очень грустно говорить об этом, но у меня для тебя не самые радостные новости. Каким бы безрассудным мы ни считали брак между Уикемом и Лидией, у нас есть все основания полагать, что они его все-таки заключили; поскольку мы сомневаемся в том, будто они действительно уехали в Шотландию. Вчера к нам прибыл полковник Форстер. Он покинул Брайтон через несколько часов после того, как отправил нам срочное сообщение. Хотя в коротком послании Лидии, адресованном миссис Ф., говорилось, что они собираются в местечко Гретна-Грин, Денни как-то заикнулся о том, что якобы никогда не слышал ни о желании Уикема посетить такую даль, ни о его стремлении когда-либо жениться на Лидии. Эти слова встревожили полковника Ф., который тут же выехал из Б., чтобы выследить их, пока они еще не ушли слишком далеко. Вначале ему это удавалось, однако в Клапеме он все же потерял их след, так как они расплатились с извозчиком, который доставил их из Эпсома, и пересели в другой экипаж. Кроме этого, известно только то, что их видели на дороге в Лондон. Я теперь даже не знаю, что и думать. Исследуя это направление, полковник Ф. спрашивал о них во всех постоялых дворах и таким образом добрался до самого Хертфордшира; однако везде ему отвечали, что описываемые им люди у них не останавливались. После безуспешных поисков, проявив внимание к нашей семье, он заехал в Лонгбурн и очень осторожно, чтобы избежать ненужной паники, высказал свои опасения. Мне очень жаль, что в этом деле оказались замешанными как он, так и миссис Ф., но никто из нас и не собирается перекладывать вину на них. Лиззи, моя дорогая, ты не представляешь, какой это удар для всех нас. Мама с папой считают, что произошло самое худшее, но я все же не склонна думать об Уикеме так плохо. Существует много причин, по которым они с Лидией хотели бы обвенчаться где-нибудь в городе. Тем не менее, меня очень расстроило заявление полковника Ф., который категорически отказывается верить в возможность такого брака. Когда я поделилась с ним своими надеждами, он покачал головой и сказал, что Уикем – не тот человек, на которого можно положиться. Бедная мама с горя слегла и совсем не выходит из своей комнаты; но ее слезы, к сожалению, мало чем смогут помочь тому положению, в которое попала наша семья. Что касается папы, то я еще ни разу не видела, чтобы он был таким опечаленным. Китти злится на себя за то, что держала эту связь втайне; но что поделать, если речь шла о доверии. Я рада только тому, что ты, дорогая Лиззи, оказалась избавленной от всего этого кошмара. Но теперь, когда мы немного оправились от потрясения, я ловлю себя на том, что жду твоего возвращения. Я не настолько эгоистична, чтобы настаивать на этом, но мне без тебя действительно очень одиноко. Прости, и желаю удачи. Я вновь беру в руки перо, но к этому меня вынуждают крайние обстоятельства, ибо я должна уговорить вас всех как можно скорее приехать в Лонгбурн. Я хорошо знаю тетушку и дядюшку и поэтому не боюсь обращаться к ним с такой просьбой. Все дело в том, что отец вместе с полковником Форстером через несколько минут отправляется в Лондон, чтобы разыскать Лидию. Я не знаю, что он собирается делать, но его состояние тревожит меня, и я опасаюсь, как бы он не натворил там чего худого; а полковник Форстер обязан быть в Брайтоне уже завтра вечером. Я в отчаянии и думаю, что в этой ситуации нам никак не обойтись без помощи и совета дядюшки. Уверена, что он поймет меня, и рассчитываю на его великодушие».
