много лет я подумала о Мелинде. Не о том, что со мной сделала ее смерть, а об утраченной жизни. Мне пришлось уехать из города так быстро, что я не успела ее даже оплакать. Сплетни были отчасти правдивы. Я ей завидовала. Мелинда действительно была лучше меня – не только в плавании и учебе, но и как человек. Я знала, что на моем месте она не ударилась бы в бега.
– Спасибо, – сказал Джейсон. – Я помню, вы с ней дружили какое-то время.
– Что будет дальше? – спросила я.
– Мы снимаем все обвинения. Я также разговаривал с полицией Ватерлоо. Тебе нужно съездить туда в ближайшие несколько недель и ответить на несколько вопросов. Но ордер отозван. Ты свободна. Теперь можешь делать все, что захочешь.
Должна признать, я испытала небольшое разочарование. Так долго скрываться – и лишь ради того, чтобы узнать, что я свободна? Все равно что выйти на бой за чемпионский титул и увидеть, что противник уже повержен. Я все еще хотела драться. Я так долго жила, борясь с обстоятельствами, что не знала, как теперь быть.
– А как же Логан и мистер Оливер? – спросила я. – Их арестуют?
– Мы подняли старое дело, ищем улики. У человека вроде Роланда всегда адвокаты на быстром наборе. Я не стану действовать, пока не буду уверен в успехе.
– Трех свидетелей недостаточно?
– Не стоит недооценивать оппонента.
– Да, знаю. – Я кивнула.
– И все-таки кое-что не дает мне покоя, – сказал Джейсон.
– Что именно?
– Почему твоя мать столько лет молчала?
Я долго размышляла, стоит ли мне оберегать память о матери и хранить ее секреты. Однако лжи уже накопилось столько, что я не видела смысла врать дальше. Кроме того, она на десять лет вышвырнула меня из дома.
– Потому что она любила Роланда Оливера. Они крутили роман, сколько я себя помню.
Джейсон сидел неподвижно – собирал в голове кусочки пазла. Одного по-прежнему не хватало.
– Значит, она предпочла его тебе? – недоверчиво спросил он.
– Да, она выбрала его.
– Думаю, дело не только в этом, – вздохнул Джейсон.
– Возможно. – Я не верила, что мы когда-нибудь все выясним.
– В последние десять лет тебе пришлось много пережить.
– Ты даже не представляешь.
Мы с Джейсоном неловко обнялись на прощанье. Я вышла из полицейского участка с мыслями о том, что смогу теперь стать новой, свободной. Однако на самом деле я еще больше чувствовала себя самозванкой, отзываясь на имя, которое мне больше не принадлежало. Я надела солнцезащитные очки и пошла в «Бродяги».
Сидевшая за столиком в углу Блю лучезарно мне улыбнулась.
– Расскажи мне все, – сказала она, словно мы были две школьницы, собравшиеся посплетничать про одноклассников.
Я заметила у нее на безымянном пальце кольцо с огромным камнем.
– Ты замужем?
– Всего пару месяцев. Теперь я Лора Бейнбридж, а девичью фамилию использую как литературный псевдоним.
– Ты на месте не сидишь… – заметила я.
– Да, поженились мы быстро. У него время на исходе.
– Он болен?
– Нет, ничего такого, – сказала Блю. – Что ты пьешь? Джин?
Она ехидно улыбнулась, как будто всегда знала, что выбор алкоголя был частью моей маскировки.
– Виски, – ответила я.
Блю пошла к стойке бара и взяла нам выпить. Мы подняли бокалы, как в старые добрые времена. Только убрать южный акцент она отказывалась, сколько бы я ни просила.
Мы обменялись рассказами о своих путешествиях и достижениях после обмена личностями. Амелия Кин сумела выманить у Роланда Оливера двадцать тысяч, переехала в Колорадо и встретила Юджина Бейнбриджа. В подробности она не вдавалась, а я не стала расспрашивать. Есть вещи, о которых лучше не знать. Я ответила несколькими историями из своей учительской практики в Реклюсе. Ей понравилась идея урока географии с дорожными картами. А я гадала, как дела у Эндрю.
– Знаешь, я всегда хотела быть писателем, – сказала Блю. – Ты очень удачно мне подвернулась.
Я не могла ответить ей взаимным комплиментом, хотя на этот раз она мне и правда помогла.
Мы заказали еще по одной порции. Блю подняла стаканчик с виски и произнесла тост:
– За Наоми Гласс, пусть покоится с миром. – Она посмотрела мне прямо в глаза.
– Какой она была? – спросила я.
– Почему ты у меня спрашиваешь? Это же твоя мать.
– Я не видела ее десять лет. Какой она была перед смертью?
– Испуганная, полная раскаяния. Как большинство перед смертью. Как ты всегда.
Мне казалось, что Блю копает крошечные могилы в моей совести. Я не могла поднять на нее глаза. Город Билман только считал меня преступницей, а Блю из меня преступницу сделала.
Она улыбнулась. Не так, как улыбаются большинство людей, хорошей шутке или приятным воспоминаниям. Она улыбнулась удовлетворенно.
Я рассказала о Реджинальде Ли.
– Ты взорвала его дом?
– А что мне оставалось? Позволить ему убить десятки людей?
Ее глаза загорелись.
– Ты сняла на видео?
– Взрыв?
– Да.
– Конечно, нет.
– А фотографии сделала? – Свет в ее глазах чуть померк.
– Нет.
– Ну ладно. Я все равно тобой горжусь.
– Что будешь делать дальше, Блю? Собираешься домой?
– Нет, пока не допишу последнюю главу истории Норы Гласс.
– Ты шутишь? – спросила я.
Она не шутила.
* * *
Блю подвезла меня к дому матери.
– Увидимся завтра?
Время потеряло для меня всякое значение. Когда не знаешь, что ждет тебя в будущем, просто держишься за настоящее.
– Завтра? – переспросила я.
– Похороны твоей матери.
– Точно, – сказала я.
Странно вновь стучать в дверь дома 241 по Сайпресс-лейн. Я уже хотела поискать ключ под фальшивым камнем.
Пит открыл дверь.
– Добро пожаловать домой, – сказал он.
Столько лет я мечтала услышать эти слова… Теперь они словно разъедали мне кожу.
Пит приготовил на ужин запеканку из мяса и картофеля, которую мы съели в неловком молчании. Он устроил церемонию передачи мне ключей от «Тойоты» моей матери. Наоми оставила дом Питу, так как он выплатил ипотеку, но на счету в банке лежали кое-какие деньги. Пит отдал документы мне.
– Я знаю, родных у тебя нет. Можешь считать меня семьей, если хочешь.
Пит был хорошим человеком, но мои представления о семье отличались от общепринятых.
Я вышла из-за стола и легла спать. Уснула быстро. Спала глубоким, целительным сном, словно наверстывая упущенное за много лет постоянной бдительности.
Среди ночи я вдруг проснулась. Кто-то стучал в окно.
* * *
За окном стоял он. Мой лучший друг, человек, которого я любила слишком долго, человек, который меня предал. Увидев его, я стала счастливее и печальнее, чем когда-либо. Я вышла на улицу. Мы стояли и просто смотрели друг на друга. Мы не обнимались, не жали друг другу руки, не хлопали по плечам.
