наших хозяев — организаторов помощи инвалидам, Греция больше, чем какая-либо другая европейская страна, нуждалась в программе, направленной на привлечение общественного сознания к проблемам и насущным нуждам их организации. К инвалидам здесь относились как к гражданам третьего сорта. И вот сюда является этот парень по имени Рик Хансен, которому предстояло стать их героем и лидером в битве за умы сограждан, а его тащат на одеяле вниз по лестнице.
По сей день я так и не знаю, что же со мной тогда случилось. Врачи осмотрели меня и сказали, что со мной все в порядке. Но для какого-то старика, который стоял там в очереди, это явилось последней каплей, переполнившей чашу его терпения. Мало того, что я въехал в приемную врача, как танк, и ему пришлось уступить свою очередь — так, оказывается, я еще и не болен? Да к тому же я был инвалидом — а в этой стране быть инвалидом даже хуже, чем быть женщиной. «Интересно, что бы он сказал, — подумал я, — если бы я был не просто инвалидом, а увечной женщиной и к тому же негритянкой?» Впрочем, я и так, наверное, испортил ему настроение на весь день.
Назавтра мы снова были в пути и пробивались к Афинам сквозь транспортные заторы в час пик. Мы своего добились! Одолеть такой путь — от Лондона до Афин! Впрочем, времени для торжеств у нас особенно не было. Я отснял видеофильм для нашего оффиса — это было сплошное мучение, потому что снимал я его, стоя в своих скобах на балконе. Делал я это намеренно, чтобы еще раз доказать всем у себя на родине, что для инвалидов не может быть стереотипа. Тем не менее компания Си-би-эс включила мою пленку в свою программу, и, когда финиш демонстрировали, у пульта в телестудии собралась целая толпа народу; люди кричали: «Эй! Как это понимать? Ведь он же прикован к коляске, а ведь только посмотрите — стоит!»
Но все-таки бутылку шампанского мы распили, и, несмотря ни на что, физиономии наши сияли улыбками. Мы одолели Европу. Сумели-таки добраться до Греции. Отныне все у нас пойдет как по маслу. Все будет отлично!
Конечно, будет, а как же иначе?
Глава 9
«ЧТО, СОБРАЛСЯ ДОМОЙ? ОТЛИЧНО!»
Чувство неудовлетворенности, которое Рик Хансен испытывал по отношению к своей команде, безусловно, нельзя было назвать улицей с односторонним движением. Бывали дни, когда участники его команды, как порознь, так и все вместе, так и хотели ему сказать: «Знаешь, катись-ка ты со своим турне куда подальше».
И пожалуй, они никогда не были так близки, чтобы дать волю своим чувствам, как во время пробега по Новой Зеландии и Австралии.
«За какой-то месяц он превратился из моего двоюродного брата в твердолобого упрямца, каким я его никогда раньше не знал, и не могу сказать, что это мне особенно понравилось, — говорит Ли Гибсон. — Это был одновременно и Джекилл и Хайд, и было невозможно предугадать, какой стороной он повернется к нам в следующую минуту. Он стал таким брюзгой — бывало, не разговаривал со мной целыми днями. А однажды он залез в фургон, закрылся занавеской, и мне приходилось просовывать ему тарелки с едой в щель сбоку.
Когда что-то не ладилось, шло не совсем так, как того ему хотелось, он набрасывался на меня и на Дона. Майк только что к нам присоединился. Он был новичком, к тому же братом Аманды. Так что в его списке мальчиков для битья в основном фигурировали я и Дон. Иной раз я просто хотел схватить его покрепче и хорошенько тряхнуть. Мы с Доном превратились в козлов отпущения, и меня это возмущало. Еще как возмущало».
Возмущало это и Дона Алдера, только он не так остро реагировал. Проблема, по мнению Дона, заключалась в том, что Рик считал весь проект своим детищем, пытался держать руку на пульсе каждой отдельной фазы всего мероприятия, но, что касается участия в этом деле остальных членов команды, он просто не имел об этом никакого представления.
«Он всего себя отдавал креслу-каталке, — объясняет Дон. — Бывало, открутит этап, потом, весь вымотанный, отправляется к себе в комнату, чтобы заняться телефонными звонками и прочими делами, которые входили в круг его обязанностей. Где-то между делами он пытался немного отдохнуть, но времени на это ему, как правило, не хватало. Но при том, что он действительно не имел минуты свободного времени, он никогда не подумал, как трудно бывало исполнить все его требования по организации программы на следующий день. Он просто отдавал приказания, а если, проснувшись на другой день в пять утра, узнавал, что они не исполнены, то впадал в бешенство.
Вот вам пример: скажем, мы приехали в гостиницу часов в 8–9 вечера, что, в общем-то, было обычным делом. Они с Амандой тут же куда-то исчезают, потому что у них масса работы. И при этом они считают само собой разумеющимся, что мы заправим и подготовим машины к следующему дню, раздобудем льда для его рук, подберем и наладим кресло-каталку с учетом покрытия дороги, по которой нам предстоит ехать завтра, так чтобы оно наилучшим образом подходило для него, если он страдает от какой-нибудь травмы. Все это наши заботы, а если так — делай и помалкивай. Если все шло нормально, мы с этим справлялись. Но когда ты оказываешься в незнакомом городе, да к тому же в незнакомой стране, где прикажете найти лед в 10 или 11 часов вечера? Как быть с заправкой машин, если они работают на сжиженном газе? Где искать заправочные станции, которые в это время работают?
Все это требовало времени, и стоило задержаться с одним делом, как у нас оставалось меньше времени на все остальное. Каждый вечер нас ждала своеобразная полночная угадайка: либо сразу сказать ему, что все может получиться совсем не так, как запланировано, после чего наблюдать, как он выходит из себя, либо положиться на случай, рассчитывая, что авось все выйдет как надо, и при этом подвергать себя риску иметь с ним утренний разговор — уж тут он, если что не так, взорвется по-настоящему».
Выполнение всех этих дел неизбежно заканчивалось тем, что Алдеру приходилось заниматься просверливанием дырок в сиденье каталки
