Мы дискутируем о преимуществах классического образования. Отлично. Наверняка уже древние римляне дискутировали о преимуществах классического образования.
Политическая необходимость. Так говорят, когда что-то неладно, но предпочитают об этом не распространяться. То, что политика служит оправданием чему-то, плохо ее характеризует. «Моральной необходимостью» никогда ничего не оправдывают, «математическая необходимость» не затушевывает пробелов в доказательствах. И только «политическая необходимость» содержит в себе такой оттенок, будто мы хотим сказать: «Хотя то, что мы делаем, из рук вон плохо, но делаем мы это, видит бог, только потому, что на большее не способны».
Кто-нибудь должен… Кто-нибудь должен что-то сделать, чтобы улучшить положение… Кто-нибудь должен побудить мир к решительным действиям. Кто-нибудь должен открыть глаза сильным мира сего. Нужно что-то предпринять, пока не поздно. Кто-то должен проявить инициативу. Эти и тому подобные высказывания мы слышим по нескольку раз на дню, и тем чаще, чем труднее положение. При этом обычно в общих чертах намечается, что должен этот «некто» предпринять для улучшения обстановки и решения всех проблем. Единственное, что остается невыясненным, это кто именно должен все это предпринять. Но предпринять это кто-то должен.
В то же время почти никогда не говорят: «Я должен сделать то-то и то-то. Я должен совершить нечто великое, сделать решительный шаг». Столь же редко услышишь такие заявления: «Мы все, сидящие здесь, сами должны организовать то-то и то-то. Ну как, возьмемся?» Человеческая фантазия и ум поистине неистощимы, изобретая задачи, решение которых должен взять на себя кто-то. Зато они явственно оскудевают, когда речь заходит о том, что можем сделать или хотя бы попытаться сделать мы сами. По каким-то неисповедимым причинам сознание, что нам самим следовало бы что-то предпринять, чрезвычайно сковывает свободный полет наших мыслей о том, что надлежит предпринять вообще. Зато поле деятельности, отводимое кому-то, поистине безгранично.
Однако, насколько нам известно, дела делаются не в силу того, что кому-то надлежит их осуществить, а в силу того, что их кто-то осуществляет. Колумб не говорил, что кому-то следовало бы плыть на запад, он говорил, что поплывет туда сам, если только ему дадут корабль. Когда кто-нибудь тонет, совершенно недостаточно разумного соображения, что кто-то должен кинуться на помощь утопающему. История скорее нуждается в людях, которые что-то делают, чем в людях, которые советуют, что нужно сделать другим.
Это не так просто. Это выражение является своего рода антиподом предыдущего. Обычно к нему прибегает тот, кто должен что-то сделать. Попробуйте кому-нибудь намекнуть, что, пожалуй, именно он, ваш собеседник, может что-то предпринять ради спасения мира или какой-нибудь другой великой цели. Этот человек тотчас станет серьезным и, проявляя находчивость, скажет: «Да, но это не так просто». И тут же вам объяснит, почему это столь сложно, щекотливо и вообще практически неосуществимо. Все представляется весьма простым и безусловным, пока рассуждают о том, что кто-то должен что-то сделать. Но стоит сказать Петру или Павлу, что именно он должен сделать то-то и то-то, как тотчас выясняется, что «это не так просто». Что вы, голубчик, тут масса сложностей! Вы себе даже не представляете, чем это чревато! Это просто неосуществимо. Почему? Потому что «это не так просто».
Однако, насколько нам известно, в мире вообще нет ничего простого. Но коль скоро кое-что (пусть хотя бы одна стотысячная доля того, что должен был кто-то сделать) на протяжении многовековой истории человечества все-таки было осуществлено, думается, для нас не должно служить непреодолимым препятствием то обстоятельство, что «это не так просто». Я бы сказал, что едва ли не все полезные и важные начинания, осуществленные на протяжении последних тысячелетий, были не столь уж просты. Если бы люди только на том основании, что «это не так просто», все подряд считали неосуществимым, то на земле, пожалуй, было бы мало того, что именуется делом рук человеческих.
Из этого следует, что кто-то должен взять на себя осуществление всего необходимого вопреки тому, что «это не так просто».
Национальные обычаи
© Перевод И. Инова
Занимать позицию. Занимать позицию — национальный обычай, о котором вспоминают, когда на горизонте появляется нечто новое. Этот обычай сродни другому, который именуется «принять к сведению». «Принять к сведению» — интеллектуальный ритуал, посредством которого некое новое явление или новая реалия переходит из своего полунебытия, из состояния ожидания в сферу полнокровного, признанного и родственного существования. Тем, что я принял нечто к сведению, я, так сказать, даю санкцию на то, чтоб это было.
Занять позицию — ритуал, посредством которого я перевожу новую реалию не просто в разряд фактов, а в сферу действительности, настолько солидной и привычной, что о ней без конца можно говорить одно и то же. Что именно я о них говорю — не имеет значения. Как правило, это нечто весьма приблизительное или вообще не относящееся к делу; главное — наличие стереотипа, словесное клише, которое у меня всегда под рукой, когда бы я ни столкнулся с упомянутой реалией и фактом.
Занять позицию — это настоящий ритуал, то есть, акт, который носит чисто формальный характер. Он не предполагает ни интереса к делу, в связи с которым нужно «занять позицию», ни хотя бы минимального знакомства с ним. Наоборот! Более или менее подробное знакомство с делом невероятно усложняет задачу того, кто должен «занять позицию». Легче всего «занять позицию» издалека. Подчас факт нужно обойти так, чтобы он оказался в иной плоскости, предположим, слева от вас, только тогда вы в состоянии «занять позицию».
Покуда я не «занял позицию», предмет, о котором идет речь, пребывает словно бы в зародышевом состоянии, это нечто эфемерное и никчемное. Я могу сказать о нем все, что угодно, и в то же время не могу сказать ничего. Только когда из всех возможных суждений я выберу конкретное и решусь повторять его, едва зайдет речь о данном предмете, можно считать, что я «занял позицию» и вынес свой приговор. Вынести приговор — все равно что вынести со двора весной чучело Смерти[234]. Этим актом мы связываем себя с событиями, к возникновению которых не были причастны ни в малейшей степени. Однако чучело Смерти выносят со двора для того, чтобы бросить в воду и смотреть, как оно уплывает, а когда «выносят приговор», сделать этого, к сожалению, нельзя.
Позицию можно занять в любом вопросе: авиатике, дефляции, социализме, современной живописи, кризисе театрального искусства, — причем особенно легко это сделать по отношению к предметам, до которых нам нет ровно никакого дела. Сложнее — к тем, о которых мы несколько осведомлены, но труднее всего — к делам, которые нам предстоит осуществлять, творя и веруя. И уж совсем невозможно занять позицию по отношению к самому себе.
1923
Что же благословенно. Даже в наше безбожное время две вещи остались благословенны: дородность и определенный возраст. Супружество уже не благословенно, если не сказать больше. В лучшем случае оно благословенно детьми. А что дородность слывет благословенной — так это скорее всего пережиток каннибальских времен. Благословенный возраст тот, в котором умирают. «Он умер в благословенном возрасте восьмидесяти лет». Выходит, четырехлетний возраст, когда тебе купили первые брюки, вовсе не был благословенным, так же как и четырнадцатилетний, когда ты впервые влюбился, и более зрелый, когда ты малость поумнел. Это прямо-таки фатально: благословенного возраста достигаешь лишь на смертном одре, когда, казалось бы, уже поздновато рассчитывать на благословение.
Закладывать фундамент. Закладывать фундамент — это широко распространенный национальный обычай, культивируемый во всех сферах общественной деятельности. Один закладывает фундамент нашей страховой системы, другой, в свою очередь, — фундамент специализированных центров по разведению шелкопряда, третий — фундамент конного спорта, четвертый — фундамент движения благонравных сторонников правильного пережевывания пищи. Создается впечатление, будто общественная деятельность — это своего рода строительная площадка, где только и делают, что закладывают фундамент, одни фундаменты и ничего более! Никогда не скажут, что такой-то застеклил наше страховое дело, подвел под кровлю наше профессиональное образование, оштукатурил дело конного спорта или произвел необходимые лакировочные работы на ниве движения в защиту нравственности. Чуть надстроить или расширить то, подо что уже «заложен фундамент», — эта работа отнюдь не в чести. Где-то подтесать и пригнать, создать хотя бы минимум удобств для каждого, придать чему-то красивый вид, подготовить к отвечающей современным требованиям исправной эксплуатации, и сделать все это дешево и прочно, — подобные вещи уже не входят в национальный обычай «закладывать фундамент».
