Онъ опять прибавилъ шагу, глядя на мерцавшій вдали огонекъ съ какимъ-то страннымъ упорствомъ, какъ будто цѣлился въ него. Когда онъ приблизился къ нему настолько, что свѣтъ раздѣлился на два луча, эти лучи какъ будто вцѣпились въ него и повлекли его впередъ. Когда рука его стукнула въ дверь, нога такъ быстро послѣдовала за движеніемъ руки, что онъ очутился въ сторожкѣ прежде, чѣмъ получилъ позволеніе войти.
Двойной свѣтъ былъ соединеннымъ свѣтомъ камина и свѣчи. Между свѣчей и каминомъ, положивъ ноги на рѣшетку, сидѣлъ Райдергудъ съ трубкой во рту.
Онъ поднялъ глаза и угрюмо кивнулъ головой, когда вошелъ гость. Гость посмотрѣлъ на него и тоже кивнулъ не менѣе угрюмо. Онъ снялъ верхнее платье и сѣлъ у камина противъ него.
— Вы не курильщикъ, кажется? — сказалъ Райдергудъ, подвигая къ нему черезъ столъ бутылку съ вставленной въ нее свѣчей.
— Нѣтъ.
Оба замолчали и сидѣли, глядя въ каминъ.
— Ну вотъ, и здѣсь, — сказалъ, наконецъ, Брадлей. — Кто начнетъ?
— Я начну, когда выкурю эту трубку, — отвѣчалъ Райдергудъ.
Онъ докурилъ, не торопясь, выколотилъ пепелъ и отложилъ въ сторону трубку.
— Я начну, Брадлей Гедстонъ… учитель, если желаете, — повторилъ онъ.
— Если желаю! Я желаю знать, чего вамъ отъ меня нужно.
— И узнаете.
Райдергудъ пристально посмотрѣлъ на его руки и на карманы, должно быть изъ предосторожности, чтобы удостовѣриться, нѣтъ ли у него съ собой оружія. Вдругъ онъ нагнулся впередъ и, безцеремонно отвернувъ воротникъ его жилета, спросилъ:
— Что значитъ? Гдѣ же ваши часы?
— Я оставилъ кхъ дома.
— Они мнѣ нужны. Ничего, можно потомъ принести. Мнѣ они понравились.
Брадлей отвѣтилъ презрительнымъ смѣхомъ.
— Мнѣ они нужны, и я хочу ихъ имѣть, — повторилъ Райдергудъ, повысивъ голосъ.
— Такъ я вамъ за этимъ понадобился?
— Нѣтъ, — отвѣчалъ Райдергудъ еще громче, — не только за этимъ. Мнѣ еще деньги нужны.
— А еще что?
— Все! — свирѣпо заревѣлъ Райдергудъ. — Отвѣтьте-ка мнѣ еще разъ такимъ тономъ, и я не стану разговаривать съ вами.
Брадлей посмотрѣлъ на него.
— И не смотрите на меня такими глазами, а то я брошу всякіе переговоры, — прокричалъ Райдергудъ. — И, вмѣсто разговоровъ, я наложу на васъ всею ея тяжестью вотъ эту самую руку (тутъ онъ со всей силы ударилъ по столу этой рукой), и раздавлю васъ!
— Продолжайте, — сказалъ Брадлей, смочивъ языкомъ себѣ губы.
— О, я буду продолжать, не бойтесь! Буду продолжать и безъ вашего позволенія. И не мало наговорю — по горло сыты будете!.. Слушайте же, Брадлей Гедстонъ, учитель, или, какъ васъ тамъ. Вы могли бы второго почтеннѣйшаго хоть въ щепки искрошить. Я бы и ухомъ не повелъ, — развѣ только изрѣдка заглянулъ бы къ вамъ выпить стаканчикъ. Потому какія могутъ быть у насъ съ вами дѣла? Но когда вы перенимаете мою одежду и шейный мой платокъ поддѣлываете, когда вы нарочно забрызгиваете меня кровью, обдѣлавъ свое дѣло, — я долженъ вамъ заплатить, и щедро заплатить за это. Если бы васъ стали подозрѣвать, вы на меня свалить хотѣли, — такъ, что ли? Гдѣ, какъ не на Вейрмилльскомъ шлюзѣ, есть человѣкъ, имѣвшій съ нимъ крупный разговоръ въ тотъ день, когда онъ проходилъ черезъ шлюзъ въ своей лодкѣ? Сходите къ сторожу Вейрмилльскаго шлюза: на немъ точь-въ-точь такая одежа, точь-въ-точь такой же красный платокъ. Сходите и посмотрите, не забрызгано ли кровью его платье? Анъ платье-то и вправду въ крови… Ахъ, дьяволъ лукавый!
Брадлей, блѣдный, какъ смерть, смотрѣлъ на него и молчалъ.
— Но въ вашу игру двое играли, — продолжалъ Райдергудъ, щелкая пальцами у него передъ носомъ. — Я давно уже игрывалъ въ эту игру, задолго до того, какъ вы попробовали на ней свою неумѣлую руку, — въ тѣ дни еще, когда вы и не начинали каркать въ уши своимъ мальчишкамъ въ школѣ. Мнѣ все извѣстно, какъ вы ваше дѣльце обдѣлали, все до послѣдней черточки. Куда вы тайкомъ пробирались, туда и я за вами пробраться умѣлъ, да только половчѣе вашего; я знаю, что изъ Лондона вы вышли въ вашемъ собственномъ платьѣ, и знаю, гдѣ вы его перемѣнили, и куда спрятали, знаю. Я самъ, своими глазами, видѣлъ, какъ вы достали его изъ потайного мѣстечка между бревенъ и какъ, на тотъ случай, если бъ кто увидѣлъ васъ тогда, вы въ воду вошли, чтобъ объяснить потомъ, зачѣмъ вы одѣвались. Я видѣлъ, какъ вы встали учителемъ Брадлеемъ Гедстономъ съ того мѣста, куда сѣли лодочникомъ. Я видѣлъ, какъ вы бросили въ рѣку узелокъ. А я выудилъ узелокъ изъ рѣки. Смотрю: а платье-то лодочника разорвано въ разныхъ мѣстахъ, какъ отъ драки, и зеленымъ отъ травы перепачкано, и все забрызгано чѣмъ-то — тѣмъ самымъ, что брызнуло изъ ударовъ. И платье-то въ моихъ рукахъ, да и вы тоже. Мнѣ нѣтъ дѣла до второго почтеннѣйшаго — провались онъ совсѣмъ! — но о себѣ я позабочусь. И такъ какъ вы — лукавый вы дьяволъ! — подъ меня подкапывались, вы мнѣ за это заплатите, говорю вамъ! Я васъ до-суха выжму.
Брадлей напряженно смотрѣлъ въ каминъ и молчалъ. Наконецъ, съ какимъ-то окаменѣлымъ лицомъ и странно спокойнымъ голосомъ, онъ сказалъ:
— Вы не можете выжать крови изъ камня, Райдергудъ.
— Но я могу выжать деньги изъ школьнаго учителя.
— Вы не можете выжать изъ меня то, чего у меня нѣтъ. Ремесло мое — не прибыльное ремесло. Вы уже получили отъ меня больше двухъ гиней. Знаете ли, сколько мнѣ понадобилось времени (не говоря уже о долгихъ годахъ усидчиваго подготовительнаго труда), чтобъ заработать эту сумму?
— Не знаю и знать не хочу. Ваше ремесло — респектабельное ремесло. Что бы спасти свою респектабельность, вы заложите все свое платье до послѣдней сорочки, продадите свою послѣднюю трость: займете или выпросите все, что можно, у всякаго, кто повѣритъ вамъ въ долгъ. Когда вы все это сдѣлаете и отдадите мнѣ деньги, я отстану отъ васъ, но не прежде.
— To-есть, какъ это — отстанете отъ меня?
— А такъ, что теперь я всегда буду съ вами, куда бы вы ни пошли, я буду ходить за вами, какъ тѣнь. Пусть шлюзъ самъ себя сторожитъ. Я буду васъ стеречь, разъ ужъ я васъ нашелъ.
Браллей снова уставился въ каминъ. Искоса поглядывая на него, Райдервудъ взялъ опять свою трубку, набилъ ее, раскурилъ и затянулся. Брадлей уперся локтями въ колѣни, подперъ руками голову и, совершенно поглощенный своими мыслями, продолжалъ смотрѣть въ огонь.
— Райдергудъ! — заговорилъ онъ послѣ долгаго молчанія. Онъ выпрямился, досталъ изъ кармана кошелекъ и положилъ его на столъ. — Удовлетворитесь вы, если я отдамъ вамъ во тъ это, — тутъ всѣ мои деньги, — отдамъ часы, и каждую четверть года буду отдавать часть моего жалованья?
— И слышать не хочу! — отвѣчалъ Райдергудъ и покачалъ головой, не отрываясь отъ трубкй. — Вы уже разъ улизнули онъ меня, и больше меня не поддѣнете. Мнѣ и такъ довольно было хлопотъ васъ разыскать, да я и не нашелъ бы, если бы случайно не увидѣлъ, какъ вы ночью пробирались по улицѣ, и не прослѣдилъ за вами до самаго вашего дома. Я вамъ ужъ сказалъ свои условія, и я не отступлюсь.
— Райдергудъ, я всегда велъ уединенную жизнь. У меня, кромѣ моего заработка, нѣтъ никакихъ средствъ. Нѣтъ и друзей — ни одного.
— Неправда, — сказалъ Рейдергудъ. — У васъ есть одинъ другъ — вѣрный дружокъ, не хуже сберегательной кассы. Будь я синяя обезьяна, если это не такъ!
У Брадлея потемнѣло лицо. Рука его тихонько сжала кошелекъ и потянула назалъ, пока онъ сидѣлъ, ожидая, что ему скажутъ еще.
— Въ четвергъ, когда я былъ у васъ, я попалъ сперва не въ ту лавочку, — заговорилъ Райдергудъ. — Я очутился у молоденькихъ барышень, клянусь Богомъ! А за барышнями, смотрю, какая-то лама надсматриваетъ. Такъ вотъ дама-то эта, учитель, ужъ больно занимается вами: она съ себя все до послѣдней нитки продастъ, чтобы выручить васъ изъ бѣды. Позаботьтесь же, чтобъ она это сдѣлала.
Брадлей поднялъ голову такимъ рѣзкимъ движеніемъ и такъ посмотрѣлъ на Райдергуда. что тотъ, не зная еще, какъ ему это принять, сдѣлалъ видъ, что онъ занять клубами дыма, выходившими изъ его трубки, и принялся отмахивать ихъ и отдувать.
— Вы говорили съ учительницей? Да? — спросилъ Брадлей, съ прежнимъ неестественнымъ спокойствіемъ въ голосѣ м лицѣ и отводя глаза.
— Пуфъ… Да, — сказалъ Райдергудъ, переставъ заниматься дымомъ, — я съ ней говорилъ. Такъ, немножко. Она переполошилась, когда я скалился къ нимъ, какъ снѣгъ на голову, и спросилъ васъ. Потомъ увела меня въ гостиную и стала разспрашивать, не случилось ли съ вами чего дурного. Ну, и и говорю: «Нѣтъ, молъ, ничего дурного. Учитель мнѣ другъ». Вижу, она успокоилась. Тутъ-то я и смекнулъ, откуда вѣтеръ дуетъ.
Брадлей опустилъ кошелекъ въ карманъ, стиснулъ правой рукой кисть лѣвой руки и, застывъ въ этой позѣ, сталъ смотрѣть въ огонь.
— Для васъ она на все пойдетъ, — прибавилъ Райдергудъ и продолжалъ. — Такъ вотъ, когда мы съ вами пойдемъ домой (потому что, я, конечно, пойду съ вами), то совѣтую вамъ пообчистить ее, не теряя времени даромъ. А потомъ, когда мы покончимъ наши счеты, вы можете жениться на ней. Она пригоженькая, а вы, я знаю, еще не завели себѣ новой зазнобы съ тѣхъ поръ, какъ вамъ натянули носъ въ другомъ мѣстѣ.
