132
В сентябре 1936 г. Мишо приезжает в Буэнос-Айрес на международный конгресс Пен-клубов. Он не вошел в состав бельгийской делегации, а приглашен в качестве почетного гостя Пен-клуба Буэнос-Айреса, хотя до последнего момента собирались пригласить Андре Моруа. Сработал интерес, который творчество Мишо вызывало у вице-президента конгресса — основательницы передового аргентинского литературного журнала «Sur» Виктории Окампо. Мишо выступает на конгрессе с речью «Будущее поэзии», его выступление следует за выступлением его старшего друга, поэта Жюля Сюпервьеля. Судя по отчету о конгрессе, помещенному в аргентинской газете «Nacion», за выступлением Мишо последовали вежливые аплодисменты, но оно не вызвало никакой полемики и вопросов оратору не задавали. Отрицание моральной, общественной и воспитательной миссии поэзии, на котором настаивает Мишо в своей речи, любопытным образом смыкается с позицией довольно несимпатичного ему Поля Валери, который в лекции «Вийон и Верлен» (прочитанной в Париже через 4 месяца после конгресса) утверждает, что «поэт — не слишком-то общественное существо», а «уважение к закону кончается на пороге логова, в котором рождаются стихи». (Поль Валери. Рождение Венеры. СПб.: Азбука, 2000. С. 215.) Об отношении Мишо к Валери см. «Дикарь в Индии»: «Во Франции одного уже почти всенародно известного поэта приглашают рассуждать обо всем на свете…» и примечание к этому фрагменту. Выступление Мишо на конгрессе Пен-клубов было его единственным публичным выступлением в рамках официального мероприятия такого ранга. За ним последовало выступление на вечере, организованном журналом «Sur», — «Поиски в современной поэзии». Сам Мишо так описывает этот свой опыт публичных выступлений: «Позор: я делал доклады. На первом — безумный мандраж, но что забавно — через 30 минут я почувствовал себя так уверенно, что раздавал удары направо и налево. Будь у меня больше 50 минут времени, я бы их вообще обхамил. Еще меня подмывало жонглировать графином с водой. Но голос сел, а подставлять свои мысли под пытку вульгаризации… Вот черт!» (из письма Жану Полану, 1936 г.).
Другим откликом Мишо на участие в конгрессе исследователи считают рассказ «Почетный гость Дрян-Клуба» (см. цикл «Некий Перо»).
Аналогичный пример: поэт-фашист, чьи пламенные неистовые речи посвящены почти исключительно величию его страны… — Французские комментаторы считают, что речь идет о Габриэле Д'Аннунцио (1863–1938). Этот итальянский писатель, поэт и драматург принял участие в Первой мировой войне, стал национальным героем, а затем активно поддержал правительство Муссолини.
Текст доклада, прочитанного 23 сентября 1936 г. на вечере, организованном журналом «Sur», был Опубликован в том же журнале в октябре 1936 г. по-испански. Французский оригинал доклада не сохранился. В полном собрании сочинений Мишо в серии «Библиотека Плеяды» текст доклада приводится в переводе на французский, а мы, соответственно, публикуем результат троекратного перевода. Мы пошли на это, учитывая программный характер доклада и его уникальность.
В этом выступлении Мишо приводит множество цитат из разных авторов — французские комментаторы добросовестно пытались сверить каждую цитату с первоисточником и во многих случаях обнаружили, что хотя тезис Мишо и соответствует общему настрою указанного автора или какой-то из его книг, но в точности такой фразы в них найти не удается. Мы не будем комментировать все подобные случаи, заметим просто, что Мишо довольно точно резюмировал прочитанное, но дословно выверенных цитат у него не встретишь. Возможно, сыграли свою роль и погрешности, возникшие при многократном переводе этого текста.
«Андре Бретон (…) (новое предисловие к „Манифесту сюрреализма“)…» — Бретон, Андре (1896–1966) — французский писатель, один из основателей и главный идеолог сюрреализма. Бретон — автор обоих «Манифестов сюрреализма» (1924 и 1930), которые переиздавались, соответственно, первый — в 1929 г., а второй — в 1946-м.
Об отношениях Бретона и Мишо см. послесловие (VI).
Андре Бретон (…) (новое предисловие к «Манифесту сюрреализма») противопоставляет (…) по всем статьям божественной благодати лучи благодати поэтической, то есть сюрреалистической. — Мишо здесь достаточно вольно цитирует последнюю фразу «Предисловия к переизданию „Манифеста сюрреализма“» 1929 г., в которой, однако, сам Бретон слова «поэзия» не употребляет. Но именно о поэзии идет речь и в манифесте, и в поэтическом сборнике Бретона «Растворимая рыба» (1924), рецензию на который Мишо написал во времена сотрудничества в журнале «Диск Вер».
«Язык был дан человеку для сюрреалистического использования», — заявляет один критик — цитата из «Манифеста сюрреализма» А. Бретона 1924 г. Текст опубликован на русском языке: Андре Бретон. Манифест сюрреализма // «Называть вещи своими именами. Программные выступления мастеров западноевропейской литературы XX века». М.: Прогресс, 1986.
…другие же говорят о магическом, «вертигралистском»… — См. о «вертикальной поэзии» приводимое ниже примечание к этой же странице (…советы тому или другому поэту).
В одном таком журнальчике, рассыпающемся на отдельные листки и названном «Корреспонденция»… — Журнал «Correspondance» издавали в Брюсселе Камиль Гёманс (друг Мишо со времени совместной учебы в брюссельском коллеже Сен-Мишель), Марсель Леконт и Поль Нуже, журнал просуществовал два года (1924–1926). Речь идет о двадцати двух пронумерованных разноцветных листках, отпечатанных тиражом по меньшей мере в сто экземпляров и распространяемых бесплатно. Каждый номер представлял собой обращение к одному или нескольким писателям (адресатами стали: А. Бретон, Ж. Полан, А. Жид и др.). Намеренно неуважительные, не признающие авторитетов тексты, публиковавшиеся в журнале, некоторые исследователи считают образчиком брюссельской разновидности сюрреализма. Номера журнала переизданы одной книгой в 1993 г. Мишо, по мнению исследователей, с интересом относился к журналу и одобрял его радикальный настрой, но считал его все же недостаточно радикальным и чересчур экзальтированным — возможно, из-за этого журнал удостоился у него иронического отзыва.
…советы тому или другому поэту и предложения (…) поменять свою жизнь (…) и внести в нее звучание настоящей поэзии. — Французские комментаторы предполагают, что здесь либо из-за погрешности перевода, либо из-за оплошности самого Мишо слово «настоящей» (veritable) вкралось вместо слова «вертикальной» (vertical). В 1948 г. журнал «Transition» берет себе новый подзаголовок: «Вертикаль. Ежегодник романтико-мистического вознесения» — возможно, это название связано с какими-то идеями о «вертикальной речи», о которых Мишо слышал уже в 1936 г.
Журнал «Гран жё», созданный лет пять-шесть назад, собрал вокруг себя довольно много молодых людей: Ролана де Реневиля, Рене Домаля, Жильбер-Леконта, Монни де Булли. — Журнал «Grand Jeu» («Большая игра») — основан Рене Домалем, Роже Жильбер-Леконтом и Роже Вайаном в 1928 г. Журнал объявил о своих антидогматических устремлениях и восславил бунт и отрицание, призывая «подвергать сомнению всё и всегда». Сначала группа «Гран жё» считала себя близкой к сюрреалистам, но потом их пути разошлись, не в последнюю очередь из-за того, что сюрреалисты (по крайней мере, Андре Бретон) воевали с любыми упоминаниями Бога, а в «Гран жё» настаивали на употреблении этого слова: «Поскольку нам случается обозначать словом „Бог“ абсолютную реальность и мы не желаем отказываться от этого слова на том основании, что кто-то его использовал неудачно, то запомните следующее: Бог — есть предельное состояние всякого сознания, то есть Сознание, мыслящее себя самостоятельно, без помощи индивида, или, если хотите, в отсутствие всякого конкретного объекта» (Манифест Р. Домаля и Р. Жильбер-Леконта, опубликованный во II номере «Гран жё» весной 1929 г.).
Роллан де Реневиль, Андре (1903–1962) — французский эссеист и критик, регулярно писавший о Мишо, друг Рене Домаля, в 1930-е гг. был близок к журналу «Гермес», который в течение двух лет возглавлял Мишо.
Домаль, Рене (1908–1944) — известный французский писатель и поэт, прошел путь or сюрреализма к мистическому аскетизму. На русском языке вышла его книга «Гора Аналог».
Жильбер-Леконт, Роже (1907–1943) — французский литератор, его стихи и проза опубликованы, в основном, посмертно, в них присутствуют визионерские мотивы, исследователи усматривают в его произведениях влияние Антонена Арто.
