Эта северная веранда была обвита ползучими растениями. Комната Фрейи выходила на неё, и девушка устроила здесь свой будуар с помощью нескольких тростниковых стульев и такого же дивана. На этом диване она и Джеспер сидели рядом так близко, как только возможно в этом несовершенном мире, где одно тело не может находиться одновременно в двух местах, а два тела не могут быть в одном месте в одно и то же время. Так просидели они целый день, и я не говорю, что их беседа была лишена смысла. К её любви примешивалось легкое, вполне понятное беспокойство, — как бы он в своем приподнятом настроении не разбился о какую-нибудь неудачу, — и Фрейя, конечно, говорила с ним очень рассудительно. Он, нервный и резкий вдали от неё, казался совершенно подчиненным ей благодаря великому чуду быть осязаемо любимым. Когда он родился, отец его был стар; рано потеряв свою мать, он совсем молодым был отправлен в море, чтобы не быть помехой, и в своей жизни мало видел нежности.
На этой уединенной, обвитой листвой веранде в этот вечерний час он наклонился и, овладев руками Фрейи, целовал их — то одну, то другую, а она улыбалась и смотрела вниз, на его опущенную голову, сочувственно и одобрительно. В этот самый момент Химскирк приблизился к дому с севера.
С этой стороны на страже стояла Антония. Но она сторожила не очень-то хорошо. Солнце садилось, — она знала, что её молодая хозяйка и капитан «Бонито» скоро должны расстаться. С цветком в волосах она бродила взад и вперед по сумеречной роще и напевала вполголоса, как вдруг, на расстоянии фута от неё из-за дерева показался лейтенант. Как испуганная лань, она отскочила в сторону, но Химскирк, ясно поняв, что она тут делает, бросился к ней и, схватив её за локоть, своей толстой рукой зажал ей рот.
— Если ты вздумаешь поднять крик, я тебе шею сверну!
Это образное выражение в достаточной мере устрашило девушку. Химскирк ясно видел на веранде золотистую голову Фрейи и рядом, очень близко от неё, другую голову. Он потащил за собой окольным путем девушку, не пытавшуюся сопротивляться, и злобно толкнул её по направлению к группе бамбуковых хижин, где жили слуги.
Она очень походила на верную камеристку из итальянской комедии, но в данный момент, онемев от ужаса, стрелой понеслась от этого толстого, коротенького черноглазого человека с пальцами, сжимавшими, как тиски. Дрожа всем телом, страшно испуганная, но уже готовая смеяться, она издали видела, как он вошел в дом с заднего хода.
Внутри бёнгало был разделен двумя коридорами, пересекающимися посредине. Дойдя до этого места, Химскирк слегка повернул голову налево и получил доказательство «развлечения», столь противоречащее уверениям старика Нельсона, что он пошатнулся и кровь бросилась ему в голову. Две белые фигуры, отчетливо выделяющиеся против света, стояли в позе, не вызывающей сомненья. Руки Фрейи обвились вокруг шеи Джеспера, а голова её прижималась к его щеке. Химскирк пошел дальше, давясь проклятиями, внезапно подступившими к самому горлу. Очутившись на западной веранде, он, как слепой, наткнулся на один стул, а затем упал на другой, словно земля заколебалась у него под ногами. Он слишком долго потворствовал привычке считать мысленно Фрейю своей собственностью.
«Так вот как ты занимаешь своих гостей, — ты…» — думал он, до такой степени возмущённый, что даже не мог найти достаточно унизительного эпитета.
Фрейя пошевельнулась и откинула голову назад.
— Кто-то вошел, — шепнула она.
Джеспер, прижимавший её к своей груди и смотревший вниз на её лицо, спокойно ответил:
— Твой отец.
Фрейя попробовала освободиться, но у неё решительно не хватило духу оттолкнуть его.
— Мне кажется, это Химскирк, — шепнула она ему.
Он, в тихом упоении погружаясь в её глаза, при звуке этого имени слабо улыбнулся.
— Этот осёл всегда сбрасывает мои буи в устье реки, — прошептал он. Ни с какой иной стороны он Химскирком не интересовался; но Фрейя задавала себе вопрос, видел ли их лейтенант…
— Пусти меня, дитя, — потребовала она шепотом, не допускающим возражений.
Джеспер немедленно повиновался и, отступив назад, стал созерцать её лицо под другим углом.
— Я должна пойти посмотреть, — с беспокойством сказала она себе.
Она поспешно приказала ему подождать минутку после того, как она уйдет, а затем проскользнуть на заднюю веранду и там спокойно покурить, прежде чем снова появиться на глаза.
— Не оставайся поздно сегодня вечером, — был её последний совет перед тем, как уйти.
Легкими быстрыми шагами Фрейя вышла на западную веранду. На ходу она ухитрилась задернуть занавески в конце коридора, чтобы скрыть отступление Джеспера из будуара. Едва она появилась в дверях, как Химскирк вскочил, словно собираясь броситься на неё. Она остановилась, а он отвесил ей преувеличенно низкий поклон.
Это рассердило Фрейю.
— Ах, это вы, мистер Химскирк. Как поживаете?
Она говорила своим обычным тоном. Он не мог ясно разглядеть её лица в сумеречном свете глубокой веранды. Не доверяя своему голосу, он не решался заговорить: негодование, вызванное тем, что он видел, было слишком велико. А когда она спокойно прибавила: «Папа скоро должен вернуться» — он, молча, про себя, обозвал её ужасными именами, прежде чем смог пошевелить искривленными губами.
— Я уже видел вашего отца. Мы с ним побеседовали в сушильне. Он мне рассказал кое-что очень интересное. Да, очень…
Фрейя села. Она думала: «Он нас видел, сомненья быть не может». Ей не было стыдно. Она боялась только какого-нибудь глупого или неловкого осложнения. Но она не имела понятия, до какой степени Химскирк (мысленно) считал её особу своей собственностью. Она постаралась завязать разговор.
— Кажется, вы приехали сейчас из Палембанга?
— А? Что? Ах да! Я приехал из Палембанга. Ха-ха-ха! Вы знаете, что сказал ваш отец? Он боится, что вы здесь очень скучаете.
— И, кажется, вы собираетесь крейсировать в Молукке, — продолжала Фрейя, желавшая, по возможности, сообщить Джесперу кое-какие полезные сведения. В то же время она всегда радовалась, зная, что эти двое, уехав с островов, отделены друг от друга сотнями миль.
Глядя на смутно выделяющуюся в сумерках фигуру девушки, Химскирк сердито проворчал:
— Да. Молукка. Ваш отец думает, что здесь для вас слишком спокойно. А я вот что скажу вам, мисс Фрейя: нет такого спокойного места на земле, где бы женщина не сумела найти случай кого-нибудь одурачить.
«Я не должна допускать, чтобы он рассердил меня», — подумала она. В эту минуту тамильский мальчик, слуга Нельсона, принес лампы. Она сейчас же обратилась к нему с многословными указаниями, куда поставить лампы, попросила принести поднос с джином и горькой настойкой и прислать в дом Антонию.
— Я вас оставлю на минуту, мистер Химскирк, — сказала она.
И она пошла в свою комнату переодеться в другое платье. Она очень торопилась, так как хотела вернуться на веранду раньше, чем встретятся её отец и лейтенант. Она полагалась на себя, надеясь, что ей удастся в этот вечер наладить отношения между ними двумя. Но Антония, всё ещё испуганная и настроенная истерически, показала синяк на руке, и Фрейя пришла в негодование.
— Он прыгнул на меня из кустарника, как тигр, — сказала девушка, нервно смеясь, глаза у неё были испуганные.
«Животное, — подумала Фрейя. — Значит, он намеревался за нами шпионить». Она была взбешена, но воспоминание о толстом голландце в белых брюках, широких в бедрах и узких у лодыжек, с черной головой быка, смотрящем на неё при свете ламп, было так отталкивающе комично, что она не удержалась от насмешливой гримасы. Затем её охватило беспокойство. Нелепости этих троих людей тревожили её: горячность Джеспера, опасения её отца, увлечение Химскирка. К первым двум она относилась с большой нежностью и твердо решила пустить в ход всю свою женскую дипломатичность. «Со всем этим, — сказала она себе, — будет покончено в самом непродолжительном времени».
На веранде Химскирк, развалившись на стуле, вытянув ноги и положив белую фуражку на живот, привел себя в состояние дикого исступления, совершенно непонятного такой девушке, как Фрейя. Подбородок его покоился на груди, глаза тупо уставились на ботинки. Фрейя посмотрела на него из-за занавески. Он не шевелился. Он был смешон. Но эта абсолютная неподвижность производила впечатление. Она пошла назад по коридору к восточной веранде, где Джеспер спокойно сидел в потемках, исполняя, как пай-мальчик, то, что ему было приказано.
— Пест, — тихонько свистнула она. В одну секунду он очутился подле неё.
— Да. В чем дело? — прошептал он.
— Там этот таракан, — с замешательством шепнула она. Находясь под впечатлением зловещей неподвижности Химскирка, она почти готова была сказать Джесперу, что тот их видел. Но она отнюдь не была уверена, что Химскирк сообщит её отцу… во всяком случае, не сегодня. Она быстро приняла решение: ради безопасности следует как можно скорее спровадить Джеспера.
