— Не «падесь», а «пойдешь»… — попробовала было поправить ее Тонко, но малышка мигом поставила ее на место одним словом: «Дула!» Впрочем, ее перебили, и продолжать она больше не могла. Маленький тиран сдался и замолчал.
— Яги-сан рассказал такую историю, — начала наконец Юкиэ-сан. — В древние времена на одном перекрестке стоял огромный каменный идол. На дорогах было бойкое движение, и идол страшно мешал лошадям и телегам. Тогда жители всей округи собрались и стали совещаться, как отодвинуть идола в сторону…
— Что, он рассказывал действительную историю?
— Не знаю, об этом он ничего не говорил. И вот когда они совещались, самый могучий в округе силач выступил вперед и сказал, что он это мигом сделает. Он засучил рукава и принялся за работу. Но идол даже не дрогнул.
— Наверное, был очень тяжелый.
— Да… Когда силач изнемог, махнул рукой и ушел домой, жители опять принялись совещаться. Тогда взял слово самый умный в округе человек и сказал: «Поручите это дело мне». Он поставил перед идолом полную коробку сладостей и стал манить его к себе. Он думал, что идол сладкоежка и непременно поддастся обману. Но идол по-прежнему не двинулся с места. «Так не годится», — подумал умный человек и поставил перед идолом бутылку сакэ и рюмку. «Если хочешь выпить, — сказал он, — передвинься сюда». Но идол опять не двинулся.
— Юкиэ-сан, а идолы тоже едят? — спросила Тонко.
— Хочу сладостей, — сказала Сунко.
— Потерпев две неудачи, умный человек принес множество фальшивых денег и снова принялся соблазнять идола. И, представьте себе, не помогло даже это. Вот как был упрям идол.
— Да, совсем как твой дядя.
— Похож на дядю, правда? В конце концов умный человек махнул рукой и тоже оставил идола в покое. Тогда за дело взялся один большой мошенник. «Будьте спокойны, — заявил он, — я передвину его».
— И что же он делал, этот мошенник?
— Вот это и интересно. Сначала он переоделся полицейским и даже приклеил себе усы. Он подошел к идолу и крикнул: «Эй, немедленно передвинься, иначе тебе будет плохо! С полицией шутки плохи!» Но разве в наше время кто-нибудь попадется на такую удочку?
— Да, конечно. Ну, а идол?
— И не подумал передвинуться. Ведь он же как дядя!
— Ну, не говори. Дядя очень боится полиции.
— Это с его-то физиономией? Да и вообще полиции нечего бояться. И идол тоже никакого внимания на мошенника не обратил. Тогда мошенник рассердился, сбросил полицейскую форму, выкинул фальшивые усы и переоделся богачом. Он скорчил такую же мину, какая обычно бывает у барона Ивасаки [149]. Смешно, правда?
— А какая мина у Ивасаки?
— Да такая, высокомерная. И вот он, не говоря ни слова, только попыхивая огромной сигарой, принялся расхаживать возле идола.
— Зачем?
— Чтобы одурманить его.
— Очень похоже на анекдоты уличного рассказчика. И что, одурманил он идола?
— Какое там одурманил! Идол ведь каменный! Мошеннику лучше бы отступиться, да не тут-то было, он взял и переоделся великим князем. Дурак, правда?
— В те времена тоже существовали их высочества?
— Наверное. Во всяком случае, так рассказывал Яги-сан. Он говорил, что мошенник переоделся именно великим князем. Ужас какой-то. Во-первых, это оскорбление величества. Мошенник, а туда же…
— А каким великим князем он переоделся?
— Не знаю. Но все равно, это оскорбление.
— М-да…
— Но и великому князю ничего не удалось сделать. Мошеннику пришлось признать, что одолеть идола он не в состоянии.
— Давно бы так.
— Да… Заодно следовало бы отправить его на каторгу… Снова окрестные жители собрались на совет, но теперь уже не нашлось желающих передвинуть идола.
— И на этом дело кончилось?
— Нет, есть продолжение. В конце концов наняли рикш и всяких бродяг, чтобы они и днем и ночью шумели вокруг идола.
— Пришлось им, бедняжкам, потрудиться.
— Да, потрудиться пришлось немало, но все равно ничего не получилось. Такой был упрямый идол.
— А потом что было? — полюбопытствовала Тонко.
— Потом? Несмотря на шум и крики, раздававшиеся с утра и до утра, ничего не получилось. В конце концов всем стало это надоедать. Только рикши и хулиганы продолжали с удовольствием шуметь. Ведь они получали поденно…
— Юкиэ-сан, а что такое «поденно»?
— «Поденно» — это деньги.
— А зачем деньги? — спросила Сунко. — Что с ними делают?
— Зачем деньги? — Юкиэ засмеялась. — Дурочка ты, Сунко-сан… Так вот галдели они и шумели возле идола дни и ночи напролет. А между тем в этой округе жил один дурень, с которым никто не считался. Его и звали так: Дурень Такэ. Вот этот дурень посмотрел-посмотрел, как они шумят, и говорит им: «Эх вы, бедолаги, сколько шумите, а одного идола передвинуть не можете».
— Дурень-дурень, а умный.
— Да, очень умный дурень. И все решили на всякий случай обратиться за помощью к нему. Такэ сразу согласился. Первым делом он приказал рикшам и хулиганам прекратить шум и не мешать ему. Затем он с импозантным видом приблизился к идолу.
— Юкиэ-сан, а кто это — Импозантный Вид? Это знакомый Такэ? — спросила вдруг Тонко. Хозяйка и Юкиэ засмеялись.
— Нет, это не знакомый.
— А кто?
— Импозантный вид это… как бы объяснить?…
— Это что?
— Ну, вот ты знаешь Татара Сампэй-сана?
— Знаю. Он подарил нам дикие бататы.
— Вот такой вид, как у Татара-сана, и есть импозантный. Итак, Дурень Такэ, засунув руки за пазуху, подошел к идолу и сказал: «Идол-сан! Все жители нашей округи просят тебя передвинуться. Передвинься, пожалуйста». Тогда идол и говорит: «Так вот в чем дело! Давно бы так сказали!» И передвинулся.
— Какой странный идол!
— А потом началась лекция.
— Что? Это еще была не лекция?
— Нет. Потом Яги-сан сказал: «Рассказывая вам эту поучительную историю, я преследовал определенную цель. Может быть, вы сочтете мое поведение невежливым, но я должен сказать, что наши дамы часто идут к достижению своих стремлений не прямыми, а окольными, весьма трудоемкими путями. Правда, так поступают не только дамы. Такую, с позволения сказать, женственную манеру усвоили в наше время и многие мужчины. Часто тратится масса энергии и времени на околичности, потому что считается, что околичности характеризуют джентльмена. Но такие люди являются просто-напросто уродами, они пленники цивилизации. Не будем же говорить о них. Я только прошу прекрасных слушательниц запомнить рассказанную мною историю и стараться впредь поступать прямо и честно, как Дурень Такэ. Если вы все уподобитесь Дурню Такэ, вы, несомненно, сумеете избежать трети всех неприятностей, которые возникают между супругами, а также между свекровью и невесткой. Чем больше у человека стремлений, тем он несчастнее. Именно поэтому большинство женщин несчастнее мужчин — у них чрезмерно много стремлений. Я же прошу вас стать Дурнями Такэ». Вот какую лекцию прочитал Яги-сан.
— Ну и ну… И что же, ты, Юкиэ-сан, собираешься стать Дурнем Такэ?
— Что вы! Стать Дурнем Такэ… Подумать и то противно. Не хочу я быть такой. Да, знаете, Томико-сан — дочь Канэда — была ужасно возмущена и все твердила, что это оскорбительно.
— Это та самая Томико-сан, что живет в переулке напротив?
— Да, эта модница.
— Она тоже учится в вашей гимназии?
— Нет, она приходила на собрание. Такая модница, просто удивительно!
— Говорят, она очень хороша собой.
— Так себе. Во всяком случае, не настолько, как ей кажется. Если так краситься, как она, все покажутся красивыми.
— В таком случае, Юкиэ-сан, если ты накрасишься, то будешь вдвое красивее Канэда-сан.
— Ой, что вы… Нет, что вы… Нет, знаете, она уж чересчур красится. И хотя она такая богатая, но все-таки…
— А все-таки лучше быть богатой, пусть она даже красится сверх меры.
— Это верно. Но знаете, ей бы не мешало стать Дурнем Такэ. Очень уж она хвастлива. Вот недавно растрезвонила на весь свет, что какой-то поэт посвятил ей стихи.
— Это, верно, Тофу-сан.
— Да неужели? Он? Делать ему нечего…
— Нет, Тофу-сан очень серьезный человек. По его мнению, ему так и следует поступать.
— Такие, как он, только портят ее. А вот еще один интересный случай. Недавно кто-то прислал ей любовное письмо.
— Как же это можно? Кто же?
— Она не знает.
— Без подписи?
— Нет, подпись-то есть, но она никогда не слышала об этом человеке. Она говорила, письмо длинное-предлинное, чуть ли не в два метра. И знаете, какие там странные вещи написаны? «Чувство мое подобно благоговению перед божеством. Наивысшим счастьем для меня было бы стать ради вас жертвой, подобно агнцу. Если мое сердце имеет треугольную форму, то стрела Купидона попала в самый центр его, а как известно, лучше всего попадают из духового ружья…»
— Это он серьезно?
— Да, пишет, что серьезно. Из моих подруг трое читали это письмо.
— Нехорошо она делает, что показывает такое письмо посторонним. Если слухи об этом пойдут дальше, ей будет плохо. Ведь она собирается замуж за Кангэцу-куна.
