— Нехорошо она делает, что показывает такое письмо посторонним. Если слухи об этом пойдут дальше, ей будет плохо. Ведь она собирается замуж за Кангэцу-куна.
— Что в этом плохого, она очень довольна! Вот как Кангэцу-сан будет у вас, вы и расскажите ему. Он, наверное, ничего не знает.
— Пожалуй, действительно не знает. Ведь он целыми днями сидит в университете и шлифует свои шарики.
— Неужели Кангэцу-сан и вправду собирается на ней жениться? Вот бедняга!
— Почему же? Она богатая, а это всегда хорошо.
— Какая вы, тетя, право, неблагородная… Все только деньги да деньги… Ведь любовь важнее денег. Без любви не может быть супружеских отношений.
— Да? В таком случае, за кого собираешься выходить ты, Юкиэ-сан?
— Откуда я знаю? У меня пока нет никого на примете.
Хозяйка и Юкиэ-сан пустились в обсуждение матримониальных проблем, и вдруг Тонко, которая очень внимательно слушала их, выпалила:
— Я тоже хочу замуж!
Юкиэ— сан была ошеломлена. Хозяйка же с улыбкой осведомилась:
— За кого ты хочешь выйти?
— Знаешь, мама… Говоря по правде, я хочу выйти за Храм Павших Воинов. Но мне очень не хотелось бы ходить через мост Суйдо, а тогда придется… Просто не знаю, как быть.
Ни хозяйка, ни Юкиэ-сан не осмелились комментировать этот блестящий ответ и только рассмеялись. Тут к Тонко обратилась Сунко:
— Ты тоже влюблена в этот храм, сестричка? Я ужасно люблю его. Давай выйдем за него вместе. Хорошо? Не хочешь? Ну и пожалуйста. Я возьму рикшу и поеду туда одна.
— Мыска тозе поедет, — объявила младшая. Итак, малышка тоже решила выйти замуж за храм. Это было бы большим облегчением для хозяина, если бы вся троица вышла замуж за храм.
В это время у парадного входа остановилась коляска, и послышался бодрый голос хозяина. Хозяин вернулся из управления Нихондзуцуми. Он взял у рикши большой сверток и передал служанке, а сам торжественно проследовал в столовую. Поздоровавшись с Юкиэ-сан, он поставил возле знаменитой хибати предмет, похожий на графин. Это был, конечно, не графин, но и не ваза для цветов. Не знаю, как назвать эту странную фаянсовую посудину.
— Какой странный графин, — заметила Юкиэ-сан, осматривая незнакомый предмет. — Вам дали его в полиции?
Дядя сказал хвастливым тоном:
— Хорош, правда?
— Хорош? Этот графин? Не думаю. Зачем вам эта масленка?
— Какая масленка? У тебя нет никакого вкуса.
— Так что же это?
— Ваза для цветов.
— Да какая же это ваза? Горлышко слишком узкое, а корпус слишком толстый…
— Вот интересно! Никакого вкуса у людей. Ты не лучше тетки, — сказал хозяин, поднимая вазу и любуясь ею.
— Ну еще бы, откуда у меня вкус! Я ведь не сумела бы получить в полиции масленку, правда, тетя?
Но тете было не до этого. Она поспешно разбирала возвращенные вещи.
— Просто удивительно! Какие теперь пошли аккуратные грабители! Все выстирано и вычищено, глядите!
— Кто тебе сказал, что в полиции дают масленки? Просто мне было скучно дожидаться там, я решил немного прогуляться и возле управления нашел эту штуку. Тебе-то, конечно, невдомек, а ведь это антикварная ценность!
— Наверное, слишком антикварная. А где вы гуляли, дядя?
— Где? Да по району Нихондзуцуми. И по Иосивара проходил. Место очень оживленное. А ты видела тамошние железные ворота? Поди не видала?
— Разумеется, не видала. Зачем это я пойду в Иосивара? Там живут женщины подлой профессии. Но как вы, дядя, будучи преподавателем, осмелились бродить по таким местам? Вы меня просто удивляете. Ведь так, тетя?
— Да-да, так. Но здесь, кажется, не все вещи. Они вам все вернули?
— Не вернули только дикие бататы. Сказали явиться к девяти, а ждать заставили до одиннадцати. Безобразие. Вот почему японская полиция никуда не годится!
— Японская полиция не годится! — презрительно сказала племянница. — А гулять по Иосивара годится? Вот погодите, если об этом узнают в гимназии, вас уволят. Правда, тетя?
— Да, возможно. Слушайте, здесь нет подкладки от моего оби. А я-то смотрю, чего здесь недостает?
— Подумаешь, подкладка… Вот у меня пропали драгоценные полдня, меня три часа заставили ждать!
Хозяин переоделся в кимоно, сел, прислонившись к хибати, и принялся разглядывать масленку. Хозяйка тоже успокоилась и стала убирать вещи в шкаф.
— Тетя, оказывается, эта штука — антикварная ценность! Правда, она безобразна? Вы ее в Иосивара купили? Ай-яй-яй…
— Что «ай-яй-яй»? Не понимаешь ничего, а берешься судить!
— За такой посудиной нечего ехать в Иосивара. Их везде полно.
— В том-то и дело, что нигде нет. Такую вещь найти нелегко…
— Какой вы, дядя, все-таки идол.
— Как ты смеешь так говорить со старшим? Какой скверный язык стал у нынешних гимназисток! Не мешало бы тебе прочитать «Правила приличия для женщин».
— Дядя, вот вам не нравится страхование. А что хуже — гимназистки или страхование?
— Страхование необходимо, страхуются все, кто думает о будущем. Так что страхование мне не может не нравиться. А вот гимназистки ни на что не годны.
— Ну и пусть не годны. Подумаешь, сами-то вы не застраховались!
— А я собираюсь застраховаться со следующего месяца.
— Обязательно?
— Обязательно.
— Не стоит, дядя. Лучше на эти деньги что-нибудь купить. Правда, тетя?
Тетя усмехнулась, а хозяин нахмурился.
— Ты так говоришь, потому что думаешь, будто можно жить сто или двести лет. Но вот подрастешь да поумнеешь, тогда и поймешь, что страхование жизни необходимо. Я обязательно застрахуюсь со следующего месяца.
— Да? Ну, что же делать. Пусть будет так. Правда, может быть, лучше страховаться, чем покупать мне зонтики. Вы мне тогда этот зонтик прямо навязали. Я вам говорила, что не надо.
— Что, он тебе совсем не нужен?
— А зачем мне зонтик?
— Тогда верни его мне. Как раз Тонко просила зонтик. Отдадим ей. Он у тебя с собой?
— Это уж слишком, дядя. Сами навязали мне подарок, а теперь требуете его обратно.
— Да ты же говоришь, что он тебе не нужен. Вот я и прошу вернуть. Ничего в этом нет особенного.
— Он мне действительно не нужен, но все равно, это уже слишком.
— Вот бестолковая! Что тут особенного? Ты говоришь, что зонтик тебе не нужен, вот я и прошу тебя вернуть его мне.
— Но ведь…
— Что «но ведь»?
— Но ведь так никуда не годится!
— Фу, до чего глупа! Долбишь одно и то же.
— Вы, дядя, тоже все одно и то же долбите.
— А что мне делать, если ты одно и то же повторяешь? Ты же сказала, что он тебе не нужен?
— Сказала. И он мне действительно не нужен. Но возвращать его вам я не хочу.
— Поразительно. Ну что с тобой делать? Какое упрямство и тупость! Вам в гимназии логику преподают?
— Ах, оставьте, пожалуйста! Ну и пусть я необразованная. Можете говорить, что хотите. «Верни!» Даже от чужих такого не услышишь! Поучитесь немного у Дурня Такэ!
— Что? У кого поучиться?
— Я говорю, будьте хоть немного прямым и честным!
— Ты глупа и упряма вдобавок, потому и проваливаешься на экзаменах.
— Ну и что же, что проваливаюсь? Я вас не прошу платить за мое учение.
Юкиэ больше не в силах была сдерживать переполнявшие ее чувства. Она замолчала, и обильные слезы хлынули на ее сиреневую юбку. Хозяин смотрел то на юбку, то на склоненное лицо Юкиэ, словно раздумывая над психологическим источником ее слез. В это время в столовую заглянула О-Сан и, выставив свои красные руки, объявила:
— Гость пожаловал.
— Кто? — осведомился хозяин.
— Гимназист, — ответила О-Сан, искоса поглядывая на плачущую Юкиэ.
Хозяин встал и направился в гостиную. Я осторожно последовал за ним — мне необходимо было изучать людей и собирать нужный материал. Изучать человека следует в те моменты, когда он волнуется. Только тогда изучение приносит желаемые результаты. В обычной обстановке люди все обыкновенные, ни слушать, ни смотреть на них не интересно. Но когда человек волнуется, в нем, обыкновенном человеке, под влиянием каких-то таинственных сил, проявляются какие-то странные, необыкновенные, диковинные, удивительные качества. Одним словом, возникают явления, весьма поучительные для нас, кошек. К явлениям такого порядка относится, несомненно, и горючая слеза, пролитая Юкиэ-сан. Пока Юкиэ-сан разговаривала с хозяйкой, в ней нельзя было даже заподозрить столь необычные свойства. Но едва вернулся хозяин и поставил свою масленку возле хибати, она внезапно — словно дохлого дракона ошпарили из кипящего котла — проявила неведомые свойства своего характера, необычайно странные, необычайно диковинные, необычайно удивительные, о наличии которых до той поры невозможно было догадаться. Впрочем, эти прекрасные свойства характера обычны для всех женщин. К сожалению, они не так легко проявляются. То есть, вообще-то, проявляются постоянно, но далеко не так свободно и не с такой силой, как в данном случае. Мне удалось быть свидетелем этого представления только потому, что на свете живет вот такой чудак, с макушкой набекрень, мой хозяин, который и меня, случается, гладит против шерсти. Я не сомневаюсь, что люди чувствуют себя как на сцене всюду, где появляется мой хозяин. И только благодаря хозяину у меня есть возможность приобрести достаточный опыт в отношении людей, хотя век кошки и короток. Счастливая судьба! Интересно все-таки, кто же наш гость?
