с Амандой, чтобы был предлог удрать из комнаты и на какое-то время отделаться от нее, потом попросил Майка проводить меня, пока я отправлюсь в магазины на поиски нового оптического прицела для моего ружья — в США они дешевле, чем в Канаде. На самом же деле мы сходу двинулись в ювелирный магазин, где и купили кольцо — обыкновенное золотое кольцо с бриллиантом в обрамлении четырех «розочек». Я держал это в тайне от всех, кроме Майка — ему я и оставил кольцо на хранение до наступления подходящего момента.
Причин для того, чтобы торопиться с вручением кольца Аманде, не было. С самого начала мы договорились, что подождем с помолвкой до завершения турне. Мы и так знали, насколько все между нами серьезно, и сам по себе факт помолвки ничего не менял. Но вот наступило 29 сентября, и в номере мотеля «Нептун» в Шедиаке, в провинции Нью-Брансуик, явно предназначенном для влюбленных пар, за прекрасным обедом с отличным белым вином и под приглушенные звуки музыки, тихо льющейся из стерео динамиков, я сделал ей предложение и вручил кольцо.
И надо же, не прошло и суток, как об этом сообщают по телевидению и по системам телетайпной связи! Проклятье, как это могло случиться?
Я снова схватил трубку телефона. Может быть, еще не все успели узнать об этом.
«Алло, отец? Мы с Амандой помолвлены».
«Знаю. Мне один парень на работе уже рассказал. Он слышал сообщение по радио».
«Ах, вот как. Ну ладно. Тогда я позвоню Брэду. А то он…»
«Он тоже знает. Он уже звонил мне».
«Вон оно как…»
Аманда тоже позвонила своим родным и тоже услышала такие же ответы. Вот вам и тихая помолвка.
Когда мы покидали мотель «Нептун», мы тихонько поблагодарили администратора за прекрасное обслуживание, не забыв при этом сказать, что мы никогда не забудем его заведение, потому что здесь произошла наша помолвка. Как мы узнали позднее, наш разговор случайно подслушал один из членов организационного комитета побережья. А он работал на радиостанции. Вот так-то!
Вообще-то, я думаю, мы вели себя довольно наивно. Мы вовсе не собирались устраивать из этого такую уж большую тайну. Мы думали, что, если кто-нибудь обратит внимание на кольцо на руке Аманды, мы ответим: да, мы помолвлены. Конечно, для нас двоих все это было очень важным событием. Но разве могло оно представлять какой-то интерес для кого-нибудь, кроме нас, на фоне того замечательного приема, который нам оказывали по всему побережью, и при том, сколько всего замечательного происходило в связи с нашим турне?
И опять-таки я ошибался. Вероятно, дело в том, что всем нравятся любовные истории. Нравится вам это или нет — что до нас, мы вовсе не были в восторге от этого, — но История любви Рика и Аманды превратилась в крупное событие в масштабах всей страны.
Мы уже устали отвечать на Главный вопрос, который нам задавали буквально со всех сторон: «Простите, Аманда, но нас вот что интересует: ну, сами знаете, Рик частично парализован и так далее… в общем, хм, как у него насчет… ну, сами понимаете? Как у вас с ним по части…? То есть способен ли он…?»
Стоило только начать, и они буквально не слезали с нас. Обычные, правдивые ответы вроде «Да, мы очень хотим детей», или «Нет никаких причин, в силу которых мы не можем их иметь», или «У инвалидов все так же, как и у остальных людей: кто-то может, а кто-то нет, а кстати, вы и к здоровым людям обращаетесь с подобными вопросами?» — такие ответы их явно не устраивали.
У нас оставалось слишком мало времени на личную жизнь. Но то, что у нас было, мы старались всячески оберегать. И когда дело заходило слишком далеко, у нас имелся заготовленный стандартный ответ: «Это наше личное дело. Давайте-ка лучше поговорим о турне».
А тем временем турне приближалось к пику.
Помните, я вам рассказывал про нарастающую волну приветствий, которую я так зримо себе представил, пока мы с трудом пробивались по дорогам штата Вашингтон? Впервые она зародилась в Ванкувере. От этой искры словно вспыхнул весь стадион, и Ньюфаундленд был его вторым сектором.
Затем подключилась Новая Шотландия, за ней волна перекинулась на остров Принца Эдуарда, потом настала очередь Квебека, и, когда мы достигли границ Онтарио, вся Восточная Канада превратилась в один гигантский стадион, сотрясающийся под грохот ритма «Огня святого Эльма» и живущий девизом «Человек в движении».
Я бы сбился со счета, если бы попытался перечислить все то, что вокруг нас происходило, — различные встречи на улицах, на приемах и в десятках школ, в которых мы побывали, во всех госпиталях и реабилитационных центрах, которые мы посетили по пути следования. Все это чередовалось с такой быстротой, что мы едва успевали сообразить, что сказать в ответ, как на нас сваливалась очередная встреча.
Как-то Саймон оказался в Сиднее, в провинции Новая Шотландия, где ему предстояло заняться работой по подготовке маршрута, и, к собственному удивлению, обнаружил у себя в руках ассигнаций и чеков на сумму 26 тысяч долларов, которые были собраны еще до его прибытия. Он так разволновался, что всю ночь придется сидеть и охранять это богатство, что побросал деньги в зеленый мешок для отходов, спрятал его в ванной в своем номере в мотеле и все равно не спал полночи — то и дело бегал и проверял, все ли на месте. На следующее утро, через полчаса после того, как он тронулся в путь на своем автомобиле, Саймон вдруг понял, что оставил мешок в мотеле.
«Мешок для мусора, — простонал он, разворачивая машину и что есть силы нажимая на газ. — Ведь уборщицы выбрасывают эти мешки. И швыряют их в мусоропровод, который ведет в печку… О Боже! Что я наделал!»
Он успел вернуться туда вовремя. А если бы не успел, то, наверное, так бы и продолжал жать на газ, пока не свалился в океан.
В городке Труро, что в провинции Новая Шотландия, Майк то и дело твердил полицейскому, который возглавлял наш эскорт, что у того слишком мало людей в подчинении. А полицейский стоял на своем:
