— Ай! — Лолли вскрикнула и соскочила с табурета, чудом удержав арфу в руках. Кай поспешил придержать её за локоть, не позволив девушке упасть.
Из кустов вырвался… человек! Полуголый загорелый юноша зацепился смоляной косой за ветку и теперь с кряхтением пытался высвободиться. Кай оглянулся на сестру — та до сих пор продолжала прижимать руки к груди, хоть уже и поняла, что бояться нечего.
Выпутавшись, парень окинул их своим дикарским любопытствующим взглядом. Очевидно, жизнь в таком оторванном от мира месте любого может превратить в подобие животного.
— А Ильхо здесь? — спросил внезапный незнакомец.
— Это Тео, — пояснила Лолли, опустив взгляд, неподдельно смущаясь наполовину обнажённого тела. — Друг Ильхо.
У Кайи вырвался нервный смех.
— Да вот ищу его. И нигде его нет, — с белозубой улыбкой на тёмном лице посетовал юноша, обращаясь в основном к Лолли. — Видели его?
Лолли покачала головой. Кай решил ответить за всех:
— Нет, его не было за завтраком. И сейчас мы не знаем, где он.
Этот Тео нахмурился встревоженно и полез обратно в кусты.
— Послушай! — окликнул его Кай. — Там есть дорога.
— Да мне тут привычнее, — донеслось из кустов.
Вскоре шум стих, и Лолли, придя в себя, вернулась к музицированию.
— А это хороший вопрос, — ядовито заметила сестра вполголоса. — Где Ильхо?
*
В этом деле главное было не думать. Потому что, если начать думать, можно и передумать.
Ильхо заглянул за плетёную стенку лавочки и позвал:
— Эй! Пошли кататься.
Несмотря на все риски, ждать ответа было чертовски волнительно.
Этерь подняла на него взгляд, продолжая при этом лепить горшок. А может, и кувшин. Смотрела она серьёзно, но не сурово.
— Я занята.
Ильхо завис в нерешительности: он был готов либо к категоричному отказу, либо к безоговорочному согласию. А что делать теперь?
— А когда освободишься?
— Как всё доделаю.
— Это когда?
— Ну не знаю. Я только учусь и не могу пока точно рассчитать время.
— Но ты пойдёшь?
Этерь подарила ему долгий оценивающий взгляд и после раздумий ответила:
— Пойду.
И Ильхо принялся ждать. Это было что-то новенькое. Маяться от безделья, конечно же, было ему не впервой, но никогда ещё по причине чужого желания. Тео, хоть и жаловался иногда, почти всегда бросал дела, стоило его позвать.
Полуденный зной подступал, и он сидел подперев стенку с тенистой стороны лавочки. Поначалу он не делал ничего. Потом принялся подбирать с земли мелкие камушки и выкладывать ими узоры, потом, когда затекли ноги, поднялся и бродил вокруг. Но не отходил далеко, хоть несколько раз и готов был плюнуть на всё и бежать к воде.
Проходившие порой мимо жители радостно приветствовали его. Время от времени наружу высовывался прихрамывающий Барудо, словно интересуясь, насколько хватит его терпения. Ильхо вспомнил, что хотел расспросить его о том нападении, но сейчас был так взволнован — ему казалось, что Этерь может освободиться в любую минуту, — что не задал ни одного вопроса.
Солнце стояло в зените; Ильхо вновь сел на землю под фруктовым деревом поблизости, прислонившись головой к узловатому стволу, и задремал.
Когда он очнулся, солнце уже клонилось к горизонту, хоть до заката было ещё далеко. У его ног отдыхал пёс — видать, прибежал из замка. Ильхо рассеянно спросонья потрепал его за ухом и поднялся.
— Эй! — прочистив горло, выкрикнул он и снова сунулся в лавочку. Теперь выходило уже нетерпеливо. — Так ты идёшь? Или сколько тебя ещё ждать?
— А что ты думал? Что я всё кину и побегу? — невозмутимо ответила Этерь, переставляя под навесом высохшие изделия. — Сейчас вот это подготовлю к обжигу, и всё.
— Иди уже! Ступай! — рассмеялся Барудо, наблюдая за её работой. — Я сам всё доделаю.
— Справитесь?
Гончар ласково усмехнулся.
— А как, ты думаешь, я раньше справлялся?
Этерь цокнула языком, будто сомневалась, а потом взяла кувшин, уже готовый, обожжённый добела, и вышла из-под навеса. Ильхо не сразу понял, что происходит. Пока она не протянула ему сосуд и не попросила:
— Польёшь мне?
— Давай.
Они отошли в сторону, туда, где виднелась редкая травка, и Ильхо принялся тонкой струйкой цедить ей на руки, а Этерь, согнувшись, смывала подсохшую глину. Но не очень тщательно.
— Всё равно сейчас промокнем, верно? — она обтёрла кисти о штаны. А Ильхо ещё удивлялся, что за подтёки такие, которыми расписана грубая ткань.
Она говорила шутливо, и он, ничего не в силах поделать со своим чувством юмора, тут же спросил:
— А ты разве не разденешься?
— Смотри какой! — Этерь хитро улыбнулась. — Ты в чём катаешься?
— Вот так, — он указал на свою простую выцветшую рубашку и на короткие штаны для прогулок. — Только обувь сниму.
— А у меня обуви нет, так что и снимать нечего.
— А тебе есть во что потом переодеться?
Этерь отобрала у него кувшин и смерила вроде как укоризненным, но всё же весёлым взглядом.
— Есть.
Сначала они добежали до дома Тео, но того там не было. Ильхо прикинул, сколько досок стоит брать, и в итоге взял две: ту, на которой учился когда-то стоять, и свою новую. За ними, шумно дыша, неотступно спешил старый пёс.
Пока они шли до моря, до того берега, где он впервые её повстречал, Ильхо бросал тайком взгляды на Этерь. Она ничего ему не припоминала, не шутила над ним, не язвила — вела себя просто и открыто, словно они знали друг друга уже давно. И он перестал ждать подвоха.
Впереди перекатывало волны море.
Ступив на песчаную косу, они остановились и переглянулись.
========== Глава 8 ==========
— Я поняла, поняла. Убери уже руки.
Ильхо отошёл и, стоя по бедро в воде, наблюдал, как Этерь ждёт пены, разгоняется, а потом падает животом на доску и скользит так какое-то время. Ещё она то гребла, то расставляла руки в стороны, чтобы почувствовать равновесие.
— Когда уже можно будет вставать? — спросила она с азартом, когда он снова подошёл к ней и они стояли так по пояс в воде.
А Ильхо думал, что это он нетерпелив.
— Это надо делать на берегу. Тебе трудно будет встать сразу на воде.
— На берегу? — Этерь прыснула от смеха. — На песке? Ты бы и плавать учил на суше?
— Ха! Как хочешь! Можешь и тут пробовать. Но потом не жалуйся.
— Не буду.
Его доска томилась в ожидании на песке, ведь Ильхо раньше и представить не мог, что учить кого-то — так долго и муторно. Тем более, когда не знаешь, с какого конца объяснять.
Отняв у Этерь доску, он показал, как вставать, стараясь совершать действия как можно медленнее. Ильхо толком ни разу не задумывался, как у него это выходит: они с Тео учились всему вместе, раз за разом просто нащупывая новый верный ход и подсказывая друг другу.
Повторив одно и то же движение несколько раз, Ильхо спрыгнул в воду и подогнал ей доску.
Этерь соврала насчёт того, что не разденется, ведь она скинула на берегу безрукавку, оставшись в затянутом на груди отрезке ткани. Не успевшие же ещё намокнуть волосы скрутила в пучок и перевязала своей банданой. И теперь каждый раз, когда она делала несколько шагов вперёд «рука об руку» с доской, оставляя его позади, он ловил взглядом, как сходятся и расходятся в движении её лопатки, и проделывал путешествие вдоль выступающих позвонков, дорожка которых прерывалась пожелтевшим куском ткани. Всё это выходило не специально.
Этерь снова легла на живот и попробовала встать на ноги. Шаткое равновесие подвело, и она, не простояв и нескольких секунд, плюхнулась в воду. Ильхо поспешил придержать доску.
Она с плеском резво вынырнула из воды и отёрла лицо. Без слов отобрала доску и попробовала снова. На этот раз вышло дольше.
Кажется, ей было чем заняться, и Ильхо наконец-то поспешил на берег за своей доской. Пёс, дремавший около неё, чуть приподнял голову и махнул хвостом. Ильхо весело подмигнул ему, хоть животное и не понимало его знаков.
