— Совершенно уверен, господа, что эти двое замыслили что-то чудовищное. Они угрожали мне, — говорил он. — Вероятно, они хотят сорвать наш большой праздник, гонки за кубок. Вы же придёте на праздник? Для вас приготовят лучшие места, не на трибунах, а в ложах, если вы, конечно, сейчас же поймаете негодяев.
— Не волнуйтесь, мистер Грэйс, — откликнулся другой голос, и шаги сместились так сильно, что больше ничего не было слышно.
— Он собирается выставить всё так, будто это мы разместили тут взрывчатку, — выдохнул Тэйлос и схватил Дэвида за руку. — Нам пора убираться отсюда. Есть у тебя в запасе подходящее колдовство?.. Мы не успеем добраться до выхода, обнаружим себя. Полиция может задержать нас до выяснения обстоятельств, и тогда нам никак не сдержать Грэйса.
Дэвид притянул его ближе к себе, взглянул в глаза. В отдалении раздался собачий лай.
— Тебе не понравится, — предупредил Дэвид тут же.
В одно мгновение земля под ними раскрылась как чудовищная пасть и поглотила их обоих. Тэйлос потерялся в чёрном вихре, было нечем дышать, всё тело сжало будто тисками. На один-единственный миг Тэйлос предположил, что Дэвид ошибся и теперь им суждено погибнуть. Остаться погребёнными заживо в земле под трибунами. И в то же мгновение они взлетели в воздух, будто кому-то, живущему на глубине, попросту надоело их жевать, и он выплюнул их, досадуя, что попался такой невкусный и беспокойный кусок.
Мотнув головой, Тэйлос осознал, что лежит спиной на земле, глядя в сизо-серую пелену облаков, скрывшую небо. Он приподнялся на локтях и обнаружил, что оказался на кладбище в стороне от дальних аллей. На него укоризненно взирала статуя, на волосах которой плотным покрывалом лежал изумрудно-зелёный мох. Некогда белое лицо омрачилось пылью, а от пустых глазниц пролегли дорожки влаги, будто статуя много лет рыдала, оплакивая того, на чьей могиле стояла.
Оторвав взгляд от каменного лица, Тэйлос посмотрел на землю вокруг и обнаружил, что Дэвид лежит рядом с ним, вцепившись в полу его плаща. Он всё ещё не пришёл в себя. Тэйлос хотел позвать его и обнаружил, что рот залепило землёй. А едва он сплюнул, как услышал позади себя голос:
— Так-так, — Тэйлос с облегчением узнал его — старик Джонатан! Впрочем, кому же тут быть, как не ему! — Разве я не говорил тебе, мальчик мой, что нужно остерегаться дурной компании? Где это видано, чтобы хороших людей вот так исторгала из себя земля?..
— Может, это я — дурная компания, — выдохнул Тэйлос и потряс Дэвида за плечо. — И это меня земля не желает более принимать.
Дэвид дышал поверхностно, и прикосновения Тэйлоса не привели его в чувство, было заметно, что его скрытые веками глаза непрестанно двигаются, точно он видит сон. Удивительно, но его лицо сохранилось чистым, и только в волосах запуталась грязь.
— Сдаётся мне, — встрял Джонатан, рассматривая их обоих, склонив голову к плечу, — что этот юноша перетрудился и так просто не очнётся. Давай-ка поднимем его и перенесём в мою сторожку, пока не появились люди, которым станет слишком интересно, отчего это вы с ног до головы покрыты землёй.
Тэйлос только сейчас обратил внимание на то, в каком виде они предстали перед Джонатаном. Конечно, тот был прав, и Тэйлос поспешно поднялся, подхватил Дэвида и с помощью старика направился через кладбище к домику сторожа.
========== Часть 23 ==========
Дэвид не приходил в себя, и дыхание его было поверхностным, будто бы он сражался с чем-то внутри собственных снов. Тэйлос даже попытался обратиться к собственному дару, нащупать в нём подсказку и вывести Дэвида из пленивших кошмаров, но ощутил только абсолютное бессилие, которое плавно переродилось в чувство, что он — лишь самозванец и никогда не обладал ничем особенным. Они с Джонатаном определили Дэвида на небольшой диванчик, который спрятался от взглядов входящих в сторожку за ширмой, на которой взлетали в рассветное небо журавли. Ширма служила ещё одной вешалкой, неудивительно, что весь угол напоминал воронье гнездо и никому не пришло бы в голову, что там есть что-то кроме. Тэйлос не знал, к чему такая предосторожность, но в сторожке Джонатан был хозяином, так что перечить ему не хотелось. Внезапно навалившаяся усталось мешала и тревожиться, и размышлять, даже рассматривать нагромождение безделушек.
Тэйлос никак не мог понять, не случилось ли с Дэвидом чего-то непоправимого, но он не разбирался ни в магическом истощении, если то было оно, ни даже в обычных обмороках.
— Что-то ты загрустил, мальчик мой, — Джонатан возник из-за ширмы и протянул Тэйлосу чашку чая. — Тебе бы стоило позаботиться и о себе, — кивнул он на глубокую миску с который раз заменённой водой, где отмокал платок. Тэйлос заботливо убрал с лица Дэвида грязные разводы, отмыл кисти рук и шею, выбрал комья земли из волос. Только одежду удалось лишь стряхнуть, но не отчистить; пятна глины сильно испортили костюм. Им обоим следовало бы сменить платье после путешествия путями земли.
— Позже, — выдохнул Тэйлос, не желая представлять, как выглядит сам. Умыться, конечно, не помешало бы, но ему чудилось — стоит отойти от Дэвида, и того заберёт земля. Отнимет, запрячет в глубину и больше уже ни за что не выпустит.
Джонатан хмыкнул, словно бы увидел что-то смешное. Он сделал глоток из собственной чашки, вдвое превышавшей ту, что он протянул Тэйлосу. На этот раз он не предложил дорогой фарфор, ограничившись коричневатой керамикой: на стенках чашей будто выплывали из темноты странные символы. Тэйлосу и в этом поначалу померещился подвох, но теперь он уже не мог распознать, что же его так разволновало.
— Этот умник как будто бы стал значить для тебя больше, чем прежде, — снова прервал молчание Джонатан. — В городе о нём ходили не самые хорошие слухи… Не думал, что они правдивы и что речь в них о тебе.
— Что?.. — Тэйлос вздрогнул и поднял голову. — Какие ещё… — но он, конечно, сразу вспомнил, как Ринко говорит с усмешкой: «…толкуют, что вокруг него немало странностей творится. Что он занимается неестественной наукой, что у него любовник — мужчина…»
— Разве, мальчик мой, я когда-нибудь обманывал тебя хоть в чём-то, чтобы теперь ты пытался обмануть меня? — укорил Джонатан, прищурившись. — О ком бы ты ни помышлял, не мне тебя осуждать. Но сейчас в городе болтают, и на твоём месте я бы поспешил убраться прочь.
— Боюсь, с этим мы уже опоздали, — покачал головой Тэйлос и внезапно открылся: — Мы были на арене, Грэйс собирается взорвать её… Или собирался, теперь уже не сказать точно. Полиция считает, что взрывчатку там разместили мы, нас… вероятно, нас ищут сейчас. И кладбище показалось Дэвиду единственно верным убежищем, где нас не обнаружат хотя бы первое время. По крайней мере я думаю, он выбрал это место из таких соображений.
Джонатан внезапно рассмеялся и смеялся так долго, что Тэйлосу на миг стало нестерпимо обидно. Однако всё-таки старик чуть успокоился и, всё ещё хихикая, высказался:
— Да уж, вот это поворот событий! То есть вы почти прижали эту старую змею, но она попыталась укусить вас в ответ и теперь только на кладбище вы можете хотя бы отдышаться? — он покачал седой головой. — Сдаётся мне, кто-то обязательно растреплет, что ты водишь со мной дружбу. Было бы неплохо, если бы твой друг пришёл в себя.
— Это… никому неизвестно, — нахмурился Тэйлос, запоздало понимая, что кладбище действительно не самое недоступное для других место. — Кто-то разве обращал внимание, как часто я захожу сюда и с кем говорю здесь?
— Удивишься, сколько в этом городе праздных ушей и глаз, — Джонатан неприязненно вздохнул, и Тэйлос впервые осознал, что сторожем кладбища он, должно быть, стал вовсе не потому, что любил общество покойников. Скорее дело было в том, что он недолюбливал общество живых. — Что ж, вам всё же пора убираться из Фэйтон-сити. Если вы не сумели помешать планам Грэйса, какими бы те ни были, у вас не осталось ни одной лишней секунды. Он отыщет и отомстит даже за попытку. Как вы намереваетесь защититься от него?
