* * *
Последующие дни в очередной раз подтвердили древнюю как мир максиму: «ни одно доброе дело не должно остаться безнаказанным». Попытки в конец охреневшего тирра Минка убедить меня, что вот так взять и ввести четверых беспризорников в аристократический род не то, чтобы не по закону, но как-то не по понятиям, упёрлись в моё встречное предложение: «если ему не охота посылать по такому незначительному поводу гонца в Корленор, то без проблем, я сам пошлю. У меня как раз Каваяшка с Апельсиной дурью маются, работы просят. Вот пусть сбегают-проветрятся». Посмотрев на мою хмурую рожу, Ромм понял: «не шучу» и сел писать официальное уведомление в столичную канцелярию.
Следующим пунктом созданных мною проблем стал поиск воспитательницы и учителя. Как оказалось, проще найти непьющего сапожника и литературно выражающегося дворника, чем воспитательницу или домашнего учителя в Дарте. Скрипнув зубами пошёл к своему артефактному виртуальному интернату, где проходило подготовку-обучение около тридцати очередных полуэльфиек. Из девушек выбрал двоих: ту, что больше всего любила детей и ту, что лучше всех проявила себя в учёбе и обладала спокойным, мягким характером. Под это дело дозаказал суперразуму для них дополнительные программы обучения: специальные курсы по воспитанию и развитию детей, по психологии, а также всё, что положено знать юным аристократам и аристократкам. Отдельно обе девушки прошли курсы, включающие в себя на хорошем уровне 21-ого века математику, логику, политэкономию, местную географию и историю, естествознание, музыку и изобразительное искусство с каллиграфией. Также будущая учительница изучила земные стратегические игры, такие как шахматы и Го. В виртуальном мире девушки проучились так на пять лет дольше, что для меня вылилось в дополнительные десять часов ожидания. Заключил с обеими девушками контракты и этим же днём привёл в свой дом, даже не подозревая, какие проблемы сам себе создал.
Причина проблем была в том, что моему молодому и здоровому телу очень сильно, просто невообразимо хотелось плотской любви и ласки. А её пока не было. Совсем. Благо до сего дня ничего особо и не провоцировало. А работы было столько, что к вечеру уже кроме как о подушке думать ни о чём не моглось. И в этот стабильный мирок сначала добавилась толпа из четырёх детей, которым надо было уделять хоть сколько-то внимания, а потом — две обалденные, потрясающе красивые девушки, с которыми приходилось пересекаться минимум трижды в день. Ну и что? А то, что девушкам при воспитании прививались настолько строгие моральные принципы, что все мои поползновения были категорически отвергнуты. И ведь кроме отражения в зеркале никого не обвинишь даже… С другой стороны, понимаю, что всё правильно сделал и эти девушки, не готовые прогибаться перед аристократом только потому, что он аристократ, для того будущего, что я хочу построить, стократно важнее моей опять неудолетворённой подростковой похотливости. А жениться я пока был морально не готов, как бы меня к этому не призывали снизу…
Как следствие, для снятия физического и морального напряжения, стал я сильно чаще наведываться в сновидения к Арессе. Не пару раз в неделю, как раньше, а еженощно. Тут уж не до романтики, на банальный разврат времени хватало впритык. Хотя и она сама не возражала, но какая-то лёгкая грусть у неё во взоре всё же появилась. Или мне это показалось?
Глава 35. О возможных путях и направлениях
Год 412 от воцарения династии Алантаров, 1ое января
Место действия: королевство Мингр, тиррство Минк, город Дарт
Утро первого января началось с того, что я поздравил своих младших братьев и сестёр с праздником и вручил им подарки, на изготовление которых потратил вчера весь поздний вечер. Кудине досталась кукла-принцесса, очень похожая на неё саму. Дзеране — огромный, пушистый медвежонок с розовой ленточкой. Для Нарагона я изготовил несколько волчков, запускалку к ним и специальную арену, откуда запущенные волчки не будут разбегаться. А Аршару — неброский, но очень качественный кинжал из зачарованной стали в ножнах и кожаный пояс с бронзовой бляхой. Все дети были в невероятном восторге от настолько чудесных и неожиданных подарков.
Выждав, когда малышня хоть немного привыкнет к свалившемуся на них счастью, я отвёл Аршара в сторону:
— Брат, могу я попросить тебя об одном деле, достойном того, чтоб им занимался мерл Рислент?
— Шелд, конечно! Я всё сделаю, что скажешь! — Аршар те несколько дней, что живёт со мной под одной крышей изо всех сил старался найти себе дело кроме учёбы. Не привык он к тому, что его кормят и одевают «за просто так». Вернее за два года в роли главы «семьи» полностью забыл, что значит быть ребёнком… в свои десять лет.
— Скажи, много ещё около рынка ты встречал беспризорных детей? Мне раньше они никогда не попадались.
Аршар задумался:
— Около рынка ошиваются три ватажки, не считая нашей. Ещё две было на площади перед замком. Ну и одна промышляла на выезде на столичный тракт. Больше вроде не было никого, — мальчишка с интересом смотрел на меня, понимая, что я не просто так затеял этот разговор.
— Хорошо, братишка, собирайся, пойдём сейчас к тирру Минку. Думаю, не дело это, что в городе дети вынуждены голодать и воровать. А тебе с тирром надо будет познакомиться ещё и потому, что в моё отсутствие будешь оставаться за главного. Слуги не в счёт. Так что Ромм, так тирра зовут, должен тебя знать как моего брата и самое доверенное лицо.
Аршар, услышав кем я его считаю просиял, приосанился, но и проникся ответственность. Через несколько лет из него вырастит настоящий мужчина, которому можно будет поручить сколь угодно сложное и ответственное дело и быть спокойным за его выполнение. Вот потихоньку и буду его вводить в курс дел и приучать вести свои направления. Да, везёт мне в этом тиррстве на замечательных людей. Сначала Ромм, теперь ещё Аршар. Ехать сюда точно было очень и очень удачной идеей.
Для Ромма рассказ о том, что осиротевшие в приграничьи дети от безнадёги и голодухи вынуждены становиться преступниками в городе у него под самым носом, стало откровением. Когда я принялся его агитировать за создание детского дома под патронажем будущей тирры Минк, он особо не отбрыкивался, даже для проформы. Возможно, любое упоминание о Лаюше его слегка расслабляло и дезориентировало. Договорились, что я проект запускаю, обеспечиваю первоначальными ресурсами и кадрами, а дальше перевешиваю уже работающее предприятие на баланс тирра. А тот грузит работой сначала матушку и её подружек-кумушек, засветившихся в попытках стать его тёщами. И так до тех пор, пока не преподнесёт детский дом в виде свадебного подарка молодой жене. Чтоб тоже не расслаблялась, не теряла бдительность и не забывала, в каком мире живёт и кто у неё родственники.
Договорившись с Роммом, мы пошли вылавливать предводителей местных гаменов [100], чтоб пересчитать всех беспризорников и правильно спланировать помощь. В первую очередь меня беспокоили больные в их среде. К сожалению, как оказалось, всякой несмертельной хронью болели они практически поголовно, хотя обнаружилась и парочка очень тяжёлых случаев. Всех мы обошли только к вечеру. Шесть ватажек по пять-семь человек. В среднем по десять-пятнадцать минут на излечение каждого. По полтора резерва на одного ребёнка. На первые несколько дней выделил каждой ватажке по серебрушке на еду, пока не возьмём их «под крыло» окончательно. К вечеру с трудом ползём в направлении дома. С беспризорниками договорились, что завтра все «главари» сами придут к моему особняку, будем решать, что делать с ними и как устраивать их будущее. Но заваливаемся мы не к себе, а к Рою.
Господин великий магистр два последних дня бил баклуши, полагая что праздники — это для него. Популярно ему объясняю, на правах Великого и Ужасного Пророка, что эти глупости он может смело выбросить из головы, что следующий выходной у него будет когда сожжём последнего еретика… в смысле когда распоследний пингвин станет Буддой. Так что завтра с утра он, как штык, должен быть у меня, будет принимать под свою руку кадровый резерв ордена. И пусть размещает его хоть у себя в спальне, если ничего лучше не придумает. Но тридцать семь детей обоих полов в возрасте от трёх до двенадцати я ему завтра вручу под роспись. И буду каждый день проверять, что все они сыты, одеты, умыты и хоть чему-то новому с последней проверки обучены. Под горестные всхлипы и стенания друга, мы с братцем, с чувством хорошо выполненного долга, плетёмся домой… Параллельно объясняю брату фундаментальный принцип менеджмента, который сводится к максиме: «если подчинённые и коллеги хотя бы изредка не называют тебя за глаза — му…ком, значит пора завязывать с руководящей работой по причине полной профнепригодности».
