— Ты должна была остаться там. Со своим отцом, — сухо и с подавляемым гневом в голосе ответила бабушка.
— Я должна была узнать, что за мужчина сидит у нас в подвале! — крикнула Марта, а потом осеклась, понимая, что кричать было неправильно. — Извини.
— Ты могла бы узнать у Алистера, не играя в шпиона, — холодно бросила Мадам Рудбриг, всем свои видом показывая, как сильно она недовольна своей внучкой.
— Не могла! Он мне никогда ничего не рассказывает.
— Марта! Прекрати немедленно! Ты ведёшь себя непозволительным образом! Как ребёнок. Даже Мегги себе такого не позволяет.
В тоне бабушки было столько осуждения, словно Марта действительно поступила неправильно. Однако вины за собой девушка не чувствовала и предпочла переключить тему разговора, дабы не вступать в конфликт.
— Ладно, — буркнула Марта. — Проехали. Я вернулась домой, спустилась в подвал. А этот мужчина каким-то образом сумел освободиться и набросился на меня, пытаясь убить. Я использовала магию для защиты. Всё!
На одном дыхании она выдала все оставшиеся события вчерашнего дня, ощущая, как внутри закипает нечто похожее на злость. Она не любила, когда кто-то пытался нравоучать её в отношении отца.
— Марта… — протянула Мадам Рудбриг, и в этот момент на её лице отчётливо читалось разочарование.
Но Марта даже не хотела гадать, что конкретно так сильно разочаровало её бабушку. Хотя где-то в глубине души прекрасно всё понимала — точно таким же взглядом на неё смотрел вчерашний санитар. Что ж… она давно уже привыкла к тому, что её взгляды на жизнь могли не совпадать со взглядами других, и поэтому она постоянно разочаровывала окружающих.
— Давай на этом закончим, — выдохнув, попросила Марта. Она не хотела злиться на бабушку и чувствовать всей кожей её недовольство, а избежать этого можно было, только прекратив разговор.
— Хорошо, — согласилась Мадам Рудбриг, но от неё буквально несло желанием высказаться. В этом они с Мартой были похожи — всегда знали, когда стоит остановиться и за какую черту переступать нельзя.
Марта стянула с себя куртку и, оставив ту на лавке, подошла к бабушке. Девушка взяла старый блокнот со стола и принялась листать страницы в поисках нужного рецепта. Ощущая, как с каждой перевёрнутой страницей всё её нутро содрогается, прекрасно помня, что ждёт впереди. Помня, как избавляются от следов магии.
И вот нужная страница, где по-детски корявым почерком её матери выведены пропорции. Пропорции личного маленького ада, ведь следы от магии нельзя просто смыть — их в буквальном смысле нужно выжигать с кожи. Только так можно убрать внешние последствия применения магии, в то время как от следов в душé избавиться было вовсе невозможно.
Но Марте не хотелось даже думать о том, что станет с ней, когда в её душе не останется чистого места. Вернее, она попросту не знала, что с ней будет. Как не знала этого и Терра Рудбриг. Мать всегда говорила, что эта правда сгорела вместе с домом её родителей, и она сама не ведает, что ждёт Марту за этой чертой. Хотя вполне возможно, что так она просто отмахивалась от нежелательных вопросов.
Марта опустилась на колени перед консолью и принялась искать порошок из корня мандрагоры, стараясь не замечать, как подрагивают её чёрные руки: тело помнило боль.
Высшая степень морального наказания — самому варить яд, которым тебя отравят.
Вдруг на прикрытом рукавом запястье Марты сжалась щуплая морщинистая рука Мадам Рудбриг. Марта подняла голову и посмотрела в мутные полные сожаления глаза бабушки. Марта не любила, когда на лице столь сильной женщины проскакивало нечто похожее на жалость, ведь в такие моменты бесследно пропадал тот волевой образ, которым Марта так восхищалась, и бабушка становилась всего лишь бабушкой, а не ледяной королевой, которая может удержать на плечах весь мир, даже не вздрогнув.
— Девочка моя, сядь. Я сама всё подготовлю, — казалось, будто сиплый голос Мадам Рудбриг в тот момент буквально сочился теплом, и Марта не нашла в себе сил, чтобы отказать.
Она отдала блокнот и села на кушетку. Марта рассеянно наблюдала за тем, как бабушка берёт в руки маленькую корзинку с консоли и начинает складывать туда склянки по списку. Девушка всеми силами гнала от себя образы того, как мать точно так же набирала компоненты для зелий, ведь в воспоминаниях не было никакого смысла, но образы всё равно навязчиво продолжали возвращаться. И вот затуманенному взору уже было не понять, кто именно подошёл к ванной и крутанул вентиль. Горячая вода с диким гулом и паром вырывалась из крана, создавая ещё больше шума, ударяясь о чугунное дно.
Мадам Рудбриг заткнула слив и принялась поочерёдно высыпать и выливать содержимое флаконов. Казалось, этот процесс занял целую вечность, хотя на самом деле не прошло и десяти минут. Но это время было невыносимым. От пара на чердаке стало душно, Марта ощущала, как по её спине и лицу побежали ручейки пота. Ей стало практически нечем дышать. Пар смешивался с ароматами трав, делая воздух тяжёлым и вязким. Каждый вдох обжигал горло.
В то время как для Мадам Рудбриг не изменилось ровным счётом ничего, лёгкие Марты буквально горели изнутри.
Когда ванна набралась, бабушка закрыла кран и, обернувшись к Марте, тихо произнесла:
— Другого выхода нет…
Марта поджала губы и принялась раздеваться. Она скинула рубашку и брюки, оставшись в одном нижнем белье. Её руки были черными практически до локтей; чернота заканчивалась размытыми рваными краями. Жуткое зрелище.
Ей потребовалась собрать всю свою силу воли в кулак, чтобы просто подойти к воде. Она не знала, стоило ли вчерашнее использование магии того, что ждало её теперь. Сейчас ей было страшно. По-настоящему страшно. Но в то же время, случись такое ещё раз, она поступила бы так же: умирать просто так Марта не собиралась. И, если за жизнь придётся платить своей или чьей-либо ещё болью, она непременно заплатит. Таковы были её взгляды. Взгляды, от которых она не собиралась отступаться.
Сделав глубокий вдох, пронёсшийся раскалённым металлом по лёгким, девушка задержала дыхание и шагнула в воду.
Воспоминания были бессмысленны. Они и отдалённо не передавали того ощущения пожара, разливающегося от кончиков пальцев вверх по икрам и выше. Стараясь не тянуть время и не мучать себя ещё больше, Марта плюхнулась в воду, расплескав зеленоватое варево по полу. Пожар начал растекаться быстрее. Та часть её тела, что была погружена в воду, будто горела заживо. Это было нестерпимо. Марта стиснула зубы, стараясь сдержать крик, готовый вырваться из горла.
Но то был ещё не конец. Девушка разжала руки, которыми держалась за бортики, и опустила их тоже. Зеленоватая вода начала чернеть, забирая тёмные следы её колдовства.
Ещё немного…
Совсем немного… Осталось только опуститься под воду полностью — и всё, мучения будут кончены. Пожар прекратится. На глазах проступили слёзы. Ещё немного… Нужно только опуститься…
Но Марта не знала, как заставить себя это сделать.
Она ощутила на своих плечах руки Мадам Рудбриг.
— Девочка моя, давай я помогу…
Марта зажмурилась и неуверенно кивнула.
А затем казалось бы слабые руки бабушки с невероятной силой надавили ей на плечи, заставляя погрузиться под воду полностью. Обожгло слизистую. Теперь она горела полностью, до самых кончиков волос.
Отвратительно. Пламя бушевало и внутри, и снаружи. Марта начала считать, чтобы хоть как-то отвлечься, что совсем не помогало. Шум воды в ушах заглушал все посторонние звуки. Она не знала, так ли себя чувствовали ведьмы, которых сжигали на кострах: не могла представить запаха горелой человеческой плоти. Ведь тот пожар, который обуревал её сейчас, не оставлял после себя следов.
В следующее мгновение всё прекратилось.
Мадам Рудбриг подняла голову Марты над водой, и первый глоток воздуха обжёг лёгкие. Но ощущения были уже не те: всё, что можно было выжечь — сгорело. Жадно глотая воздух губами, Марта распахнула глаза и взялась ослабшими руками за скользкие бортики ванной. Боль отступила, но это не значило, что она останется там ещё хоть на долю секунды. От зеленоватой воды не осталось и следа: теперь Марта сидела в отвратительной чёрной липкой жиже.
