— Привет, малюсь, — бормочет Саша, лбом в живот тете Яне тыкаясь. — Давай там, кушай сегодня хорошо и маму не сильно пинай. И не спеши никуда. Тебе расти надо еще долго. Пока не потеплеет, чтобы не дергалась, ладно?
— Ага, она пинается именно потому, что тебя слушается, — смеется тетя Яна в ответ. — Ты уже третий день ей говоришь то же самое.
— А чтоб она не забыла, — возражает почти моментально Саша, улыбается хитро. — А то вдруг забудет, что делать будем? Решит наша Вася, что будет есть только снаружи, и полезет раньше времени. Нам оно надо?
Не надо оно, конечно, никому, хотя все они хотят ее побыстрее увидеть. Ладони у Саши светятся слабо, едва заметно, несколько секунд, после чего улыбается она уже довольно. Значит, все в порядке. На завтрак у них чай с пирогом, жасминовые нотки в нем чувствуются, и Ване снова вспоминается поляна посреди леса.
— Сань, — зовет он негромко, чтобы разговор старших не прервать, — а зачем ты тогда жасмин и корицу зажигала? Ну, для ритуала.
— Корица — афродизиак, — отзывается она почти сразу, будто бы зазубрила это наизусть. — Жасмин — для ощущения любви. Для тебя. Чтобы ты хотя бы на то время почувствовал ко мне хоть что-то.
— Взяла и зря благовония потратила, — фыркает он, в голос недовольства подбавляет специально, театрально почти. — Нет бы спросить, Ванюш, а ты меня любишь?
— Ага, — продолжает она мультяшным голосом, как в песенке. — А ты со мной будешь?
— Ага, — отзывается он. Смеются они вместе. Да и как не смеяться-то?
— Нет, а серьезно, ты с Аленой встречался, я должна была от тебя требовать признаний в любви?
— Сань, — он через стол тянется, чтобы ее в макушку поцеловать, — я на эти отношения забил, чтобы с тобой переспать ради твоего ритуала, ну серьезно, ты правда думаешь, что они для меня были так важны?
— Откуда мне знать, — бурчит она, вздыхает тихонько. — Ничего, не беспокойся. Второй раз тебе это повторять не придется. На поляну сексом заниматься я тебя больше не потащу.
— А жалко, — Ваня язык показывает, улыбается ей хитро. — Там атмосферненько было.
— В следующий раз будешь сам лопатками по алтарному камню елозить, — грозится Саша, но улыбается так, что ясно сразу, что этого не будет. — Давай, допивай чай и пошли место для костра искать.
На поляну им сегодня не надо, да и зачем бы? Сегодняшний их ритуал не требует особого места, требований у него настолько мало, что можно где угодно устроить его. Даже в костре необходимости нет, он усиливает, но не определяет, даже одежды особенной не надо, важны только венки, иначе тогда ничего бы не получилось. Тогда, семь лет назад, когда они друг к другу себя привязали. Ваня об этом не жалеет ни капли, да и с чего бы ему? Саша, кажется ему, лучшее, что когда-либо было в его жизни. Он уверен, что это не поменяется и через десяток лет, и не только через один. В конце концов, это его Саша. Каким идиотом надо быть, чтобы от нее отказаться?
Когда он закончит университет, сделает ей предложение, это он уже для себя решил. Пусть ей еще учиться после этого — это не проблема. Он не будет ее принуждать ни к тому, чтобы бросить учебу, ни к тому, чтобы ребенка родить. На ближайшее время им будет достаточно Василисы, а там как она сама захочет. Да, если она будет похожа на маму и на старшую сестру, будет еще одна красавица, тут он готов поспорить. А если еще и характером похожа будет, то бедные и несчастные те, кто решат встать у нее на пути. И дети их, если у них будут дети, наверняка такими же будут — Ваня надеется, они в маму пойдут. А уж мамой Саша будет замечательной, он знает.
На заднем дворе место для костра находится быстро, и снег тоже легко расчищается. Соня, к ним заглянувшая, в кругу расчищенном сидит, глаза прикрыв, около получаса, похожая на нахохлившуюся птичку, Саша его за рукав дергает, мол, не мешай ей, когда он уже шагает туда, спросить, все ли нормально.
— Вроде получилось, — выдыхает Соня, наконец, устало, из круга выходит. — Можно мне чаю? Сутки продержится. На больше мне сил не хватило.
— Что продержится? — спрашивает он, но куда-то в пустоту — Саша Соню под руку подхватывает и к дому тянет. Ну да, сейчас важнее помочь. Много магии выматывает, это он знает с детства, от мамы, потом и от Саши. Чайник поставить, чашки достать и пирог порезать, пока девчонки из верхней одежды выпутываются — легко и быстро. В конце концов, даже о сильных и таких прям чудесных ведьмах заботиться надо. Забота нужна всем, кому-то чаще, кому-то реже, и не обязательно быть слабым, чтобы она была необходима. Просто когда ты важен, о тебе заботятся. Как о нем заботится Саша. Как о Саше, и о ее подругах за компанию, заботится он. Хотя наверняка Игорь бы намного лучше справился на его месте, лучше бы знал, что Соне нужно, но это уже их дело. Он делает то, что может сделать. Он — не тот человек, который знает, как обнять Соню, чтобы ей стало легче хотя бы морально, или какие у нее любимые носочки — он знает это о Саше, это и многое другое. О Соне он может сказать, например, какую она не любит музыку, и сколько ложечек сахара кладет в чай, и что предпочтет комедию ужастику. Ее он знает, наверное, как знал бы двоюродную сестру.
Сашу он пытался знать лишь как сестру, пусть не двоюродную, а родную. Получилось фигово. Впрочем, ему нравится так даже больше, так что глупо было бы жаловаться. Он надеется, что не совсем уж идиот.
— Так что ты там делала-то, Сонь? — спрашивает он снова, когда чашка перед ней на треть пустая. Саша отвечает вместо нее, передавая ей еще кусок пирога.
— На время сделала нам теплый островок. Кусочек такой же, как поляна, — она довольно улыбается. Ну да, он всегда забывает, что Соня погодница, и может не только дождь призвать или отогнать, но и такие хитрые штуки. Только вот зачем на целых двадцать четыре часа? Будто бы Саша не уверена, что они раньше смогут. На двенадцать, наверное, хватило бы — уже полпервого, и он сам предложил, чтобы все произошло в полночь, потому что это будет очень символично, но разве за полчаса они не успеют закончить и вернуться в дом? Впрочем, двадцать четыре значит двадцать четыре, он не жалуется.
— Свадебный подарок вам, — заявляет Соня с полным ртом, улыбается хитрюще — одними глазами, потому что жевать не перестает. — Меня точно никто не переплюнет, сто процентов.
Свадебный. Он знает, что это свадьба. Знает, что венки на их головах свяжут их больше, чем мог бы какой-нибудь штамп в паспорте. Знает, что магия привяжет их друг к другу тесно, не разорвать так просто, не сбежать. Он не хочет сбегать. Просто само понимание того, что у них действительно свадьба, пусть и только по ведьминским законам, сам этот факт настолько кажется ему странным и необычным, что привыкнуть к этому нереально. А еще с этой нереальностью возникает в голове вопрос, будто бьется о стенки мозга, и не дает покоя. Как?..
— Как ваша поляна вообще удерживается в таком состоянии постоянно уже столько лет? Ты так вымоталась, пока маленький кусочек земли на сутки заколдовывала, а она сколько, веками уже такая? — озвучивает он свой вопрос. Соня хмыкает, ловит взгляд Саши — та на этот раз вместо нее не отвечает.
— Я недоучка, Вань. И я еще не в тройке. Поляну создавали не менее десятка взрослых троек ковена, который на этой земле обосновался все эти много лет назад, когда тут даже леса не было. А одна я не так много могу.
Про тройки он знает мало — постоянная помощь внутри трио ведьм, постоянный обмен силой и поддержка как магическая, так и в повседневной жизни. Возможность для ведьмы стать сильнее, сделать свою магию стабильнее. Кто-то создает тройки, кто-то не считает это необходимым — мама всегда говорила, что магия у ведьмы, которая не объединилась пока с двумя другими, не раскрылась полностью. Мама знает, о чем говорит, думает он — тетя Наташа и тетя Ира ей не просто подруги и знакомые по ковену. Еще с тех пор, когда о нем и речи не было, когда его и не планировали, как говорится — не то чтобы его вообще планировали. Не то чтобы его из-за этой незапланированности любили меньше.
