Ознакомительная версия.
Глава 7
– Это что такое? – повторил Маминов.
Лена опустилась на пол и, глядя перед собой мутным взглядом, беззвучно заплакала. Маминов перевел взгляд с жены на валяющуюся на полу бутылку водки и сказал:
– Все ясно. Женское дерби. Дипломатический разговор по душам. А вы как тут оказались, Мария?
Я чуть повела плечами:
– Я искала вас. Дело в том, что мою комнату по какой-то непредвиденной случайности посетили девушка и двое молодых людей, и они устроили там интеллектуальне забавы для сексуальных меньшинств. Мне кажется, что это ваша сестра Марина. Я поймала у нее определенное сходство с вами. Внешнее, конечно. Судя по всему, обдолбаны они так, что меня даже не заметили.
– Понятно, – мрачно сказал Маминов. – У моей жены оказались расстроены нервы, а сестра и вовсе ведет развратный образ жизни.
Я промолчала. Хотя сказать мне, конечно, было что. Я чудом не попала в скверную историю. А если бы на моем месте оказалась женщина без навыков, пусть даже элементарных, самообороны? Ведь Елена могла бы и выстрелить, кто ее знает, с нервами у нее, как выяснилось, не все в порядке, а стреляет она здорово. И ведь недовольство мужем – дело одно, нервы нервами, сексуальная неудовлетворенность – ладно, но стоять среди ночи и стрелять в портрет своего мужа – это, как говорится, перебор!
– Они в вашей комнате? – переспросил Маминов. – Хал, иди сюда. Открой дверь.
Хал исполнил приказ своего шефа и, щелкнув выключателем, вошел в комнату. При этом он чуть не споткнулся, и было обо что: у самого входа в комнату на ковре валялся совершенно голый наркоман, его длинные волосы разметались по полу, восковое лицо застыло в жуткой гримасе, нос заострился, а на лбу выступили капли пота. Периодически он судорожно вдыхал и тут же с клекотом выпускал воздух из легких. На диване валялся второй. В его вене, в правой руке, и сейчас торчал шприц – очевидно, он вырубился, не успев извлечь его из руки.
А в кресле, все так же раскинув ноги, полулежала Марина. Шприц, замеченный мной еще в прошлый раз, находился возле нее на полу.
– Хал, – выговорил Маминов, – разберешься, кто их сюда пустил, и вставишь по полной. Этих сдать в наркодиспансер номер тринадцать, понятно? Тринадцать, запомнил? Я, правда, не знаю, где это находится, но это неважно. Его в свое время, когда там еще диссидентов содержали, мой тесть инспектировал.
– Тринадцать, – повторил тот.
– Передай главврачу, что Маминов, зять Леонида Ильича Климова, рекомендовал применить к ним усиленный режим. Немедленно отвези. Мария, вам придется спать в другой комнате. Вы не в претензии, нет?
Я отрицательно покачала головой. Хал же сгреб в охапку обоих друзей Марины Маминовой, не проявив и намека на брезгливость. Мне показалось, что с такой же невозмутимостью он поволок бы и трупы.
Ночь мне пришлось провести на кушетке, которую милостиво отвел мне Маминов в одной из не совсем еще отделанных комнат громадного особняка. Едва дождавшись рассвета, я позвонила боссу и довела до его сведения все феерические события, имевшие место в доме Маминова. Откровенно говоря, я не боялась его разбудить, потому как знала, что летом он встает с первым лучиком солнца, а иногда даже и раньше. Босс выслушал мои излияния, кашлянул и проговорил:
– Я с самого начала полагал, что к делу приложил руку кто-то из близких Маминову людей. Человек, вхожий в эти структуры: банк, система безопасности банка, смежные организации – как-то: «Альков-GSM» Берга, транспортная фирма покойного Цветкова и даже небольшая строительная конторка отца Алексея Павловича, моего крестного Павла Борисовича Маминова. Кто-то хорошо осведомленный тут крутит, а не человек со стороны. Причем если раньше справедливо можно было подумать на Мавродитиса, то теперь он мертв, и последующие убийства шли уже без его ведома.
– А почему вы так думаете, что кто-то из близких?
– Как тебе сказать, Мария…
– Как есть!
– Дело в том, что человеку со стороны потребуется много времени, чтобы изучить распорядок дня, привычки, систему безопасности таких людей, как вице-шеф секьюрити «ММБ-Банка» Кириллов, как покойный Цветков. Ты думаешь, легко устранить подобных людей? Никоим образом! Это огромная работа, и проведена она должна быть без сучка без задоринки. Я пока еще не очень хорошо разобрался во всем этом, но я проконсультировался, собрал кое-какую информацию и с большой долей уверенности могу сказать: Маминова сдают свои. Кроме того, есть еще один, гипотетический вариант: заказчиком является…
– …сам Маминов? – выдохнула я.
– Это было первое, что пришло мне в голову. Но по размышлении я отмел подобную версию. Заказчик преступлений существует, и он не Маминов. – Я услышала, как о зубы босса звякнула чашка. – А что касается сообщенной тобой информации об излишествах в семье нашего банкира, то эта информация очень занимательна. Я не исключаю, что каналом утечки нужных сведений является кто-то из женской половины семейства Маминовых, и с большей вероятностью на эту роль подходит супруга Елена. Но ты, наверно, не выспалась, Мария, – резонно предположил босс, – но в любом случае – держи меня в курсе. И ступай завтракать. Там кормят, я надеюсь? С добавкой?
– Ну да, догоняют и еще добавляют. Счастливо, босс.
* * *
Спустившись в гостиную, я с удивлением увидала за столом своего спарринг-партнера в ночных бойцовских упражнениях. Елена, одетая в простое, но стильное однотонное платье, выглядела очень впечатляюще. Разумеется, мое удивление было вызвано не самим фактом ее появления за столом, а тем разительным контрастом, который составляла ее сегодняшняя внешность по сравнению со вчерашним, прямо скажем, непрезентабельным видком. Ни малейших следов похмелья, косметика наложена мастерски и в меру, аккуратная прическа. Леди в полном смысле этого слова. Скажи я кому, на что способна эта респектабельная дама, меня просто подняли бы на смех. Разумеется, я имею в виду посторонних, а не семью Маминовых-Климовых.
Она приветствовала меня обезоруживающей улыбкой и принесла свои извинения.
– Вы не представляете, как я сожалею по поводу случившегося ночью, – произнесла она в меру виноватым, в меру выдержанным тоном. – Вы сами понимаете, сколь бы ни были основательны причины для подобного поведения, ничто его не извиняет. У меня произошел небольшой нервный срыв, это бывает.
Я сказала, что понимаю ее и не придаю этому происшествию особого значения, а сама подумала: на нервные срывы легко списывать порой самые обдуманные и хладнокровно проведенные деяния. Даже убийства.
Вскоре появился отец Маминова, Павел Борисович, в сопровождении хмурого сына. В противоположность молодому банкиру глава строительной фирмочки с претенциозным названием «Ренессанс» был весел, широко улыбался и то и дело отпускал остроумные, на мой взгляд, шутки.
– Как вы смотрите, Мария, чтобы сейчас же поехать в церковь? – с места в карьер спросил он меня.
– В церковь? – переспросила я и перевела взгляд на Маминова, пьющего кофе. Тот отставил чашку и произнес:
– Я же сказал, что у нас будет насыщенный график. И первым пунктом его будет посещение собора. Замаливать грехи, что называется.
В его глазах горел скепсис.
«Ну и ну!» – сказала бы я в иной ситуации, но сейчас от меня едва ли ждали подобной реакции.
– Вы верующая? – с той же любезной улыбкой осведомился Павел Борисович.
– В наше время сложно оставаться неверующим человеком, – серьезно ответила я, – потому что верить больше не во что. Но церковь я не посещаю, потому что, если честно, Павел Борисович, не признаю ее роли посредника между богом и человеком. Да и есть у меня знакомые священнослужители, которые пекутся только о своем благополучии.
Маминов-старший одобрительно улыбнулся, хлопнул себя рукой по колену и сказал:
– Да уж, это точно! Бывает, бывает. Был у меня один знакомый, в миру звали его Афоня Фокин, так он действительно мало чем напоминал священнослужителя. Очень любил светские рауты, приемы, презентации всякие хлебосольные… Стоит ему сказать: «Отец Велимир, сейчас же Великий пост в России», – так он зыркнет сурово, перекрестит тебя вилкой с куском жареной свинины на ней и скажет басом: «Храни ее господь, сын мой!» Да, занятный дядька. И молодой еще, вот Лешке моему ровесник. Хотя нет, постарше, постарше. Мария, может, водочки?
– Нет, благодарю.
– А я, пожалуй, выпью, – весело сказал Павел Борисович, закусил и, подняв кверху палец, назидательно изрек: – Сегодня воскресенье, и мы непременно навестим отца Валентина, – сказал он, – хотя не все в моей семье еще до конца уразумели необходимость посещения церкви и к тому же совершают грех, работая в воскресенье. Вот Алексей сегодня собирался ехать в офис. Это безобразие… грех, я бы даже сказал.
– Недолго и разориться с твоими грехами, – пробурчал Маминов. – Сегодня работаю, да. После Мавродитиса там такая махина дел, не провернешь.
Ознакомительная версия.
