Тогда-то Роберт, леди Мэриан и мы все и впрямь в леса ушли. Барон Фитц-Уолтер вот, жаль, не успел. Принц Джон его бросил в Тауэр, якобы за то, что тот не смог обеспечить надлежащую охрану налогов. Но потом-то все равно наша взяла! Когда Джон Великую хартию вольностей подписывал, я уже отрядом лучников у сэра Роберта командовал.
– Но все же, что сталось с монастырем? – вновь перебил молодой рыцарь погрузившегося в воспоминания старика.
– Да, так вот, что рассказывал Мач: его высокопреосвященство архиепископ Кентерберийский прибыл в обитель и устроил аббату настоящий допрос. Тот, конечно, отнекивался: мол, не ведаю, не знаю. Но только все это впустую. Пока благословенный примас Британский допрашивал аббата, его люди обшаривали монастырь и опрашивали прихожан, выслушивая с утра до вечера их жалобы на притеснения. И очень скоро в ризнице нашлась искусно вырезанная деревянная маска чудовища с львиной головой, клыками вепря и целой короной из шести оленьих рогов.
– Причетник из Компенхерста принес в монастырь дьявольского идола?! – разгневанный рыцарь вскочил с места.
– Не такого уж и дьявольского. Я сам его резал, – с нарочитой обидой в голосе отозвался рассказчик. – Но, говорят, архиепископ, как увидел плоды моих трудов, глаза у него потемнели, схватил он деревяшку – и в огонь. А жаль, красивая штуковина вышла. Хоть бы память осталась о старине Джоне Литтле, очень уж хорош рогатый был. Ну, да ладно, дело она свое сделала. Аббатство то заново освятили, монахов разогнали по другим обителям, настоятеля отлучили от сана и до скончания дней заперли в одном из северных монастырей для вечного покаяния. Вот так вот, господа, а вы:
Но даже если по душе
Придется мне твой двор,
Вернусь охотиться в леса,
Как делал до сих пор.
– Погоди-ка! – недовольно остановил его менестрель. – Но разве король Ричард не наградил своего верного слугу и не пригласил ко двору?
– Отчего ж, приглашал. Вот только сэр Роберт сразу от такой чести уклонился.
– Но в Лондоне я слышал, будто этот храбрый рыцарь возглавлял стражу одного из королевских замков.
– Вот это – да, вот это – правда, – усмехнулся старый вояка. – Хотя нет, он не то чтобы возглавлял стражу, лишь числился ее начальником. В то время мы уже отплыли в империю…
– Но зачем?
– Король Ричард мудро решил, что со стороны христианского императора как-то не по-божески было столь подло обобрать своего венценосного собрата. Но это уже совершенно другая история. А есть и третья – откуда жена бедного Шимона узнала о наших планах и для чего привезла в Ноттингем целый воз сукна, той самой линкольнской зелени… забавная, я вам скажу, вышла история!
Старик встал и, опираясь на клюку, заковылял к выходу. Спина его была согнута дугой, капюшон черного плаща сброшен на плечи, открывая абсолютно седую голову. Лишь ясные синие глаза на морщинистом лице смотрели удивительно молодо.
– Погоди, – окрикнул его менестрель, когда тот был уже у порога. – Ты, кажется, рассказал обо всех, о ком пел Алан-э-Дейл. Но одного забыл! Ты ни словом не обмолвился о Вилли Статли, красавчике Вилли Статли.
– Разве? – в глазах старика мелькнули задорные искорки. – Старею, забывать начал. Но, как мне кажется, я только о нем и говорил. А теперь прощайте, благодарю за вино. Дождь вроде закончился. Надеюсь, моя история вас позабавила, а может, чему и научила.
– Стой! – Рыцарь вышел из-за стола. – Я повелеваю тебе остановиться! – железным тоном объявил он.
– Да уж куда мне стоять, ноги почти не держат, а идти надо.
Он толкнул дверь и в тот же миг чуть не отлетел в сторону. Однако не отлетел, неуловимым движением пропустил мимо себя крепко сбитого рыцаря в алой котте с королевскими золотыми леопардами. Еще один воин следовал за ним.
– Ваше высочество! – радостно всплеснул руками рыцарь. – Господь услышал мои молитвы. Насилу отыскали вас!
Со звоном упало блюдо из рук корчмаря, тот повалился на колени, не в силах вымолвить ни слова.
– Да, я принц Эдуард Плантагенет, – сморщился рыцарь, крайне раздосадованный тем, что гонцы разрушили его инкогнито, – внук короля Джона!
– Эх, – вздохнул Уильям Статли, глядя на трактирщика, и махнул рукой. – Тьфу, человечишко.
– А ну-ка, держите его! – все тем же несгибаемо железным тоном повелел наследник престола. – Ты не слишком лестно отзывался о моем деде, но это я тебе прощаю. Однако ты, видимо, забыл, что лесной закон не имеет срока давности.
– Так оно и есть, принц. Совсем позабыл. – Старик покачнулся, разводя руками, и в тот же миг загнутый конец его клюки точно серпом подкосил ноги первого рыцаря, другой конец пришелся второму в основание носа, чуть выше губы. Неожиданный грохот от падения двух тел слился воедино.
– Ко мне, Лафудр Пятый! – воскликнул старец. Со двора послышалось энергичное ржание.
– А ну! – подскакивая к свалившимся рыцарям, закричал принц Эдуард.
– Пощадите его, мессир! – взмолился менестрель. – Ведь какая баллада получится! Я переплюну самого Алана-э-Дейла!
– И думать об этом не смей! – Внук принца Джона повернулся к нему. – Я…
Звук копыт в галопе стал эхом его словам.
Вилли Статли и след простыл.
– Я запрещаю! Робин Гуд был и останется разбойником навсегда. Слышишь меня?! На-всег-да!
Став королем, Эдуард I принимал яростные меры против разбоя на дорогах и практически искоренил его. Но Робин Гуд…
Малиновка, сев на крыльцо мое,
В день Воскресенья радостно поет.
Ей вторит пробудившийся ручей,
И солнце в небе светит горячей.
Поймать ее не будет мне трудом,
Чтоб не расстался с радостью мой дом.
Под колпаком малиновку держу…
Наутро и следа не нахожу.
Р о б и н (англ.) – малиновка. Малиновка считалась божьей птичкой, вестницей пасхи – Воскресения Христова. Ей приписывали способность волшебным образом появляться и исчезать.
Х е н г и с т (жеребец, ст. нем.) – предводитель наемников – саксов, приглашенных в Британию. Со временем превратился в завоевателя и стал королем Кента.
Багряный или пурпурный цвет имели одеяния императоров Византии.
О л д е р м е н – в Средние века в Англии член городского совета, муниципальный судья.
