Виталий Алексеевич вопросительно посмотрел на племянника.
– Я затем с вами и встретился, – пояснил Сергей. – Чтобы посоветоваться. Мы должны исчезнуть одновременно. Иначе у того, кто останется на виду, возникнут проблемы.
Дядя молчал, обдумывая услышанное.
– Что-то не так? – осведомился Сергей.
– А деньги?
– Деньги будут.
– Значит, ты все-таки продал "Мерседес"?
– Нет, – засмеялся Сергей. – Машина здесь, недалеко. Но я договорился о деньгах. Мне обналичат приличную сумму – этого нам с вами хватит.
– Когда ты получишь деньги?
– Завтра утром, если ничего не случится.
– И завтра же хочешь уехать?
– Возможно. Я еще не решил.
Виталий Алексеевич подумал.
– У меня кое-какие дела, – сказал он после паузы. – Я не могу уехать, не доведя их до конца. Ты не мог бы побыть боссом еще пару дней? Нам ведь действительно надо исчезнуть одновременно.
– Хорошо. Два дня – это не в тягость. Босс еще в клинике?
– Да, хотя рвется на волю. Я удерживаю его из последних сил. Но до выходных он еще пробудет под моим присмотром.
Помолчали.
– Как вы думаете – это надолго? – неожиданно спросил Сергей.
– Ты о чем?
– О нас с вами. Сколько нам придется прятаться?
– Что ты понимаешь под словом "прятаться"?
– Необходимость жить далеко и нешумно.
– Я думаю, что возвращаться сюда совсем не нужно.
У Сергея поползли вверх брови.
– Только в этом стопроцентная гарантия личной безопасности, – убежденно сказал дядя. – Кто знает, не оставит ли босс палачей для нас? Сам исчезнет, но будет здесь кто-то, кто ждет нас – меня и тебя.
Сергей вздохнул.
– Что тебе этот город? – попенял ему дядя. – Есть много других хороших мест. Устроишься на новом месте, заберешь к себе родителей…
– Они должны уехать вместе со мной!
Виталий Алексеевич недоверчиво посмотрел на племянника. Потом спросил:
– Ты сошел с ума? Или это последствия бессонной ночи?
– Они должны уехать со мной! – упрямо повторил Сергей. – Босс знает о моих родителях, и если я исчезну – один! – он свой гнев обрушит на них.
– Не говори чепухи, – пробормотал дядя, но было видно, что он растерян – не подумал о таком обороте дела.
– Разве я не прав?
– Нет, почему же. Просто здесь есть один момент… Как ты все себе представляешь? С твоим-то новым лицом.
Виталий Алексеевич вопросительно посмотрел на Сергея. Теперь и Сергей понял. Он даже не сможет заехать за матерью – для нее все происходящее станет настоящим ударом. И если принять во внимание ее больное сердце, последствия могут быть самые печальные.
– Возьмите это на себя! – попросил Сергей. – Встретьтесь с ней, как-нибудь объясните необходимость отъезда.
– Сергей! – нахмурился дядя. – Ну ты же знаешь!
Они с матерью были в ссоре. Но неужели до такой степени?
– Вы обязательно должны это сделать! – твердо сказал Сергей. – Мы с вами оба в этом замешаны…
– Ты меня в чем-то упрекаешь?
– Конечно, нет. У меня своя голова на плечах, думал, что делал.
Но дядя, похоже, все равно обиделся. Получалось, что он впутал Сергея в крайне неприятную историю.
– Я вас ни в чем не упрекаю, – повторил Сергей. – Кто же знал, что все обернется именно так. Дело в другом. Нам не обойтись друг без друга. Так что помогайте мне, прошу вас. Без родителей я не уеду.
Виталий Алексеевич подумал. Лицо еще было хмурое, но он уже оттаивал.
– Хорошо, – сказал он после долгой, показавшейся Сергею бесконечной паузы. – Я займусь этим. Деньги, ты говорил, получаешь завтра?
– Да.
– Привези их мне.
Сергей вопросительно посмотрел на дядю.
– Раз уж мы залегаем на дно такой большой компанией, надо обустраиваться всерьез, – пояснил Виталий Алексеевич. – И делать это надо как можно быстрее. Деньги нужны, Сергей. Если я буду ждать, пока вытащу все свои сбережения, нас успеют перещелкать, как белок.
– Хорошо, завтра я вам все привезу. Да мне и самому сподручнее уходить налегке.
Они просидели в кафе еще около получаса и расстались, чтобы встретиться на следующий день.
Люди, убившие Миху, не имели никакого отношения к охране босса. Они приехали издалека, из другого города, и о том, кто такой босс и как он выглядит, узнали только здесь. Им предоставили фото и всю имевшуюся информацию о боссе. От них требовалось только одно – убить. Они были хорошими специалистами и наверняка осуществили бы задуманное, если бы не Миха. Обнаружив, что покушение сорвалось, эти двое стремительно покинули город. Они по опыту знали, что такие промахи всегда заканчиваются печально для неудачливых киллеров – уцелевшая жертва будет вычислять, кем подосланы убийцы, и рядовым исполнителям несдобровать. Для хозяина у этих людей было оправдание: готовившие операцию люди оказались профанами и прошляпили наличие охраны на территории особняка. За охрану приняли несчастного Миху.
Эти двое вернулись домой и спокойно прожили всего несколько дней. Думали, что все лично для них обошлось, и не подозревали, как аукнутся те события. Их взяли поодиночке в одну и ту же ночь и вывезли за город. Только здесь они узнали, что произошла чудовищная ошибка и в провале операции виноваты они одни.
Яму копали вдвоем. Им никто ничего не объяснял, да это было и не нужно, и без пояснений понятно – могила. Умолять о пощаде они даже не пытались, потому что были наслышаны о существующих порядках и знали, что бесполезно просить о снисхождении. Ближе к утру, когда небо над верхушками деревьев стало сереть, один из их стражей заглянул в неглубокую яму, посветив фонариком, и коротко бросил:
– Хватит!
А яма была совсем неглубокая, едва ли по колено, если встать на дно.
– Еще надо бы, – подсказал один из обреченных.
Было понятно, что его тревожила не глубина могилы, которая очень скоро его совсем не будет волновать, а возможность протянуть еще хотя бы часок. Час жизни – это настоящая роскошь. Но тот, с фонариком, был неумолим. Повторил:
– Хватит!
Одного из пары неудачливых киллеров отвели в сторону, второго поставили на колени на краю ямы. Стояла полная тишина, только было слышно, как хрустят ветки под ногами человека. Тот направлялся к обреченному, держа в руке пистолет. И чем ближе он подходил, тем сильнее сутулил плечи стоявший на коленях человек. Палач поднял руку с пистолетом, но ему было плохо видно в предутренних лесных сумерках, и он сказал через плечо своему товарищу:
– Посвети-ка!
Луч фонаря уперся в затылок жертве. Туда, в затылок, и выстрелил палач. Убитый упал в могилу, только торчали кверху подошвы дорогих туфель.
Теперь настала очередь второго. Человек, руководивший расстрелом, подошел к нему, слепя светом, поинтересовался:
– Ну, ты готов, Гвоздь?
А Гвоздь уже и не дышал. Наверное, забыл, как это делается.
– Жить-то хочешь? – спросил человек с фонарем.
Бывают вопросы, на которые возможен один-единственный ответ. Но Гвоздь на всякий случай все-таки кивнул.
– Мне не нужна твоя жизнь, – сказал человек с фонарем. – Мне нужна жизнь того типа, к кому я тебя посылал.
Речь шла о боссе.
– Знаешь, почему вот его мы хлопнули, – человек качнул фонарем в сторону свежевырытой могилы, из которой торчали ноги в туфлях, – а с тобой я еще разговариваю? Потому что ты, в отличие от него, сможешь доделать то, что вы не доделали. А вот он не смог бы.
Склонился к Гвоздю и участливо поинтересовался:
– Ну, мы с тобой договорились?
И Гвоздь понял, что остается жить. У него подкосились ноги, и он упал, с ним случилась истерика.
– Я его убью! Клянусь, я его замочу! – кричал он, и его крик разносился далеко в предутреннем лесу.
Ему разжали зубы и влили в него стакан водки. Он захлебывался, но пил, а когда случалась секундная передышка, он лихорадочно бормотал:
– Я убью его! Вот увидите!
А никто вокруг в этом и не сомневался, потому что выбор вариантов был невелик – либо умирает босс, либо сам Гвоздь. И какие здесь еще могут быть сомнения?
Было утро. Сергей выехал за ворота особняка, с удивлением отметив, что охранники не поджидают его, сидя в джипе, как это бывало обычно, а столпились на тротуаре, что-то оживленно обсуждая и не обращая на «Мерседес» босса ни малейшего внимания. Сергей резко затормозил, сдал назад, посигналил. Даже не обернулись. Раздосадованный, он вышел из машины и направился к охранникам. Они о чем-то яростно спорили, и голоса сливались в однообразный гул, было не понять, о чем идет разговор.
– Что случилось? – громко спросил Сергей.
Все одновременно замолчали, обернулись, и Сергей увидел, как вытягиваются их лица. Во взглядах было потрясение и почти мистический ужас. Под этими взглядами ему стало жарко. Он обмахнул языком ставшие вдруг сухими губы и изменившимся голосом произнес:
– Что?!
Один из охранников поднял руку и показал пальцем.
– Лицо!
А его товарищи так и стояли окаменевшими мумиями.
