Ознакомительная версия.
Костя с досады причмокнул языком:
– Еще одна улика накрылась!
– На наше счастье, Галя предполагала, что ее жизни угрожает опасность, – перебила его Катя. – За несколько дней до смерти она передала нашей секретарше Рите один список с просьбой передать его мне, если с ней что-нибудь случится.
– Что за список? – заинтересовался Костя. – Можно на него взглянуть?
Зорина кивнула и встала:
– Одну минуту.
Она подбежала к сумочке, лежавшей на кресле, достала листок бумаги и принесла мужу:
– Вот, посмотри.
Константин пробежал его глазами:
– Какие-то имена и фамилии, ничего мне не говорящие. Впрочем, одно будто бы знакомо. Софья Михайловна Пономарева – это не наша знаменитая актриса?
– Точно, – ответила супруга. Скворцов поморщился:
– Но она вроде бы умерла?
– Как и все, кто в этом списке.
– Ты уже успела все выяснить? – удивился майор.
– Я должна была все выяснить, – парировала журналистка.
– И в их смертях есть что-то криминальное? – поинтересовался Костя. Катя пожала плечами:
– На первый взгляд нет. Как я поняла из разговора с родственниками, никто не видит в их смертях ничего необычного, кроме бабушки мальчика Романа Житько. Его якобы зарезала собственная мама. Остальные же скончались вполне невинно: кто-то – от болезни, кто-то погиб в автокатастрофе, кто-то – от другого несчастного случая.
– Их еще, кроме смерти, что-нибудь объединяет? – спросил Скворцов.
– Понятия не имею, – призналась Катя, – но уверена: это так. Ну посуди сам: Галя вряд ли собрала в одном списке всех известных ей мертвецов. Отсюда следует только один вывод.
– Какой же? – Костя поддел на вилку аккуратный пельмень, обмакнул в соус и отправил в рот. – Стоп, кажется, я сам догадался. Все смерти не случайны.
– Ты молодец, – похвалила его Катя.
– Что собираешься делать? – муж налил себе чая. – Тебе плеснуть?
– Да, – кивнула журналистка. – Буду собирать материал на каждого. И потом, необходимо узнать, к какому черному магу обращалась Галя и зачем. Пригласи какого-нибудь специалиста по компьютерам из вашего отдела. Пусть пороется в железках Гали у нее дома.
– Петя отправится на кладбище, чтобы переговорить с готами и сатанистами, – добавил Скворцов. – Кладбищенский сторож сказал ему: эти ребята часто отираются возле склепов. Мы, кстати, лицезрели их надписи. Возможно, они что-нибудь видели.
– Да, это нужно сделать, – согласилась Зорина.
– Я еще не сказал тебе об одном факте, – Костя отхлебнул глоток. – После убийства Гали мы как-то подзабыли о Железнове.
Глаза Кати засветились интересом:
– Хоть здесь есть что-нибудь новенькое?
– Вроде есть, – как-то неуверенно ответил Скворцов. – Мои ребята в мусорном контейнере отыскали записную книжку Михаила. Как настоящий деловой человек, он дублировал телефоны и адреса из мобильного на бумаге, хотя есть и электронные записные книжки. Видимо, технике доверял меньше. Так вот, там есть любопытная запись. Вернее, после твоего сегодняшнего рассказа она мне показалась любопытной. На одной из страниц написано: черный маг.
– И больше ничего? – с волнением спросила Зорина. Костя вздохнул:
– Ничего.
– Возможно, эти два дела связаны, – задумчиво проговорила журналистка. – Но как, черт возьми?
– Ты стала выражаться в несвойственной тебе манере, – рассмеялся майор.
– От всего кругом голова идет, – вздохнула Катя. – Кстати, я хотела попросить тебя об одном деле. Впрочем, считай, это просьба мамы покойной Гали.
Скворцов напрягся:
– Слушаю.
Катя вкратце рассказала ему о литературной деятельности Смирновой и о том, что председатель городского литературного объединения из зависти преследовал девушку и угрожал ей.
– Нужно поставить его на место, – попросила Зорина. – Вероятно, и не только его, но и всех, кто подобным образом поступает с молодыми талантливыми писателями.
– И что ты предлагаешь? – спросил Костя. – Набить ему морду или закрыть на пару дней за какое-нибудь правонарушение?
– У меня мысль поинтереснее, – женщина улыбнулась. – Ты сам попросишься в ряды литературного объединения как начинающий автор. Я напишу тебе неплохой рассказик. Если что – прочитаешь его.
– Хочешь, чтобы я туда отправился? – удивился майор. – Да я ничего не понимаю в литературе и за свою жизнь не написал ни строчки.
– Ты пойдешь туда с другой целью, – напутствовала его Зорина. – Мне там нельзя появляться. Меня там знает каждый. Ну, Костик, прошу тебя.
Скворцов немного подумал и махнул рукой:
– Твоя взяла. А теперь пойдем к нашей доченьке.
Нельзя казать, чтобы Прохоров воспринял задание с удовольствием, однако, оказавшись на старом кладбище, расположенном на плоской вершине невысокого холма, окруженном с одной стороны Центральным рынком, с другой – ревом трибун стадиона, неожиданно для себя почувствовал, что попал в другой мир, мир вечного покоя. Небольшой зеленый пруд возле входа отражал грозное величие неба. Проделки «аццких сатанистов», о которых писали в газетах и вещали по телевидению, увы, обращали на себя внимание уже в начале его пути: начертание на стелах и обелисках перевернутой пентаграммы, а также сакраментальных трех шестерок было наиболее безобидной из них.
«Краску еще можно отмыть, а вот разбитые и изувеченные статуи и барельефы восстановить уже не удастся», – мелькнула мысль. Петя подумал о предстоящей беседе с сатанистами и не обрадовался. Они вызывали у него еще большее отвращение, чем готы.
Свернув с центральной аллеи в поисках интересных памятников, Прохоров наткнулся на раскопанный и оскверненный подземный склеп. Зрелище было не из приятных, и Петя двинулся прочь, по преданиям, если ты тревожишь прах, то не стоит ждать особых подарков от жизни. Это не значит, что по кладбищу нельзя гулять, хоть и ночью – мертвые, в принципе, благосклонны к живым. Не надо хулиганить и осквернять. Старшего лейтенанта изрядно удивило отсутствие бомжей, обитавших здесь в прежние времена. Возникла мысль: уж не сатанюги ли принесли их всех в жертву беспощадному молоху собственной глупости? Некогда в ночную пору старое кладбище мирно делили между собой бродяги, призраки и поэты, причем последние иногда даже посвящали своим невольным соседям стихи.
Вскоре старший лейтенант добрался до склепа и еще раз осмотрел на нем следы чуждой для него субкультуры. На память пришли слова, сказанные Заболотным, напутствовавшим молодого офицера перед походом на кладбище.
Эксперт прочел ему целую лекцию, и по ее ходу молодой полицейский даже кое-что записал. Михалыч говорил: готов с вандалами-сатанистами путать не следует (как популярны у нас, однако, древнегерманские племена! Мрачные перформансы тавроскифов еще покруче будут, но о них подросткам никто не рассказал ничего интересного). Если скороспелые приверженцы князя Тьмы при ближайшем рассмотрении оказываются, как правило, обыкновенными юными гопниками, то готы – подростки более интеллектуальные, не чуждые творчеству и отдающие щедрую дань некой ультраромантической эстетике, содержащей ядовитую квинтэссенцию тлетворных чар декаданса, средневековой мистики и «мировой скорби».
Красиво умеет выражаться Михалыч, ничего не скажешь! Впрочем, готы менее продвинутые, а таковых, ясное дело, подавляющее большинство, не мудрствуя лукаво, вдохновляются голливудской ерундой про вампиров. И лишь немногие понимают готику как высокий стиль, в основе которого – трагический взлет человеческого духа, страшной ценой освободившегося из пошлых тенет повседневности и с изумлением наблюдающего – теперь со стороны – тысячеликое древнее зло, оставшееся пресмыкаться во прахе и гложущее в бессильной ярости известняк надгробия, ибо драгоценная добыча ускользнула от него.
«Мир ловил меня и не поймал». Эти слова, которые, кажется, Григорий Сковорода завещал начертать на своей могиле, выражают потаенную суть готического стиля. Оглядываясь по сторонам, Прохоров не только искал следы пребывания представителей субкультур, но и вспоминал свое детство. Это кладбище существовало задолго до его рождения. Его отец и мать любили ходить сюда на прогулки, ведь некоторые памятники представляли собой архитектурные шедевры. Да и он сам проводил здесь в детстве довольно значительное время.
В девяностые годы семья Прохоровых обитала в одной из квартир небольшого двухэтажного дома, двор которого непосредственно граничил с кладбищем, и ближайший уголок некрополя с вросшими в землю массивными надгробиями из черного мрамора, почти скрытыми буйной порослью айланта и гигантскими растениями болиголова, стал для Пети и его сверстников местом беззаботных игр. А ребятам постарше старое кладбище дарило столь желанную и необходимую в юности возможность уединения, здесь они приобщались к ограниченным радостям, допущенным в этой юдоли скорби, – выпивали первый стакан портвейна, выкуривали первую сигарету и «косяк» травы, приобретали первый сексуальный опыт. В непогоду в склепах останавливались на ночлег бродяги, а иные гробницы давали приют стаям одичавших собак.
Ознакомительная версия.
