жабы.
— Вы что это тут удумали? — обрушился Водяной на сородичей. — К вам тут Кощей решил нагрянуть, слабые места в обороне города отыскал, дочь мою, которую я вам доверил, чуть в Навь не утащил! А вы тут счеты сводите? Защитников и спасителей моей кровиночки погубить пытаетесь?
Лана и Даждьроса сорвались с места и бросились к отцу, который как мокрых котят держал в обоих руках Яромира и Медведко. Оба не только были живы, но даже дышали, натужно, тяжело и жадно, мучительно откашливаясь и отплевывая воду. После непростительно долгого пребывания в ледяной бездне колодца и смертный, и ящер, даже когда с них сняли оковы, дрожали мелкой дрожью и у обоих носом и горлом шла кровь. Другое дело, что подоспевших вместе с целительницами Лану и Гордею они почти сразу узнали, разве что обнять окоченевшими руками не смогли.
— Ты выдержал!! Ты выжил!!! — причитала Лана, покрывая поцелуями мокрое лицо и пытаясь обсушить и согреть страдальца, помогая ему хотя бы немного выровнять дыхание и исторгнуть воду. Своей, только что обретенной, магии ящеру пока явно не хватало.
Не до конца окрепшему после прошлой передряги смертному Медведко приходилось еще хуже. Но он, словно за путеводную нить, держался за руку Гордеи и, принимая заботу целительниц, отстаивал свое право на жизнь.
Как поведал, немного придя в себя, Яромир, всплыть на поверхность, чтобы добыть хоть пару глотков воздуха им удалось далеко не сразу. Магии, которой обладал Медведко, хватало ему одному, но он упорно тащил за собой Яромира, которому пришлось испытать всю крепость породы ящеров без магии поднимая к поверхности отягощенное каменными оковами тело.
Водяной убедился, что жизням спасенных больше ничего не угрожает, окончательно принял человеческий облик, нежно обнял обеих дочерей и вновь повернулся к притихшим старейшинам, многих из которых помнил еще неразумными детьми.
— Так вы, может быть, все-таки объясните, кто вам дал право над Правдой глумиться, да еще и говорить при этом, что такова воля батюшки Велеса? Неудивительно, что Кощей к Змейгороду дорогу нашел!
— Ни над чем мы не глумились! — с видом оскорбленной невинности подал голос боярин Змеедар. — Яромир сам из Змейгорода вместе с Горынычем ушел. Откуда мы знали, что он не подослан Навью.
— А расспросить его вы не пытались? — не скрывая презрения глянул на нарочитых Водяной. — Или вы тут, подобно диким родичам, дар речи утратили? Только добро копите и рудники делите?
Действительно, обычно в спорных случаях обвиняемых даже в менее тяжких преступлениях вызывали на суд и расспрашивали. Искали видоков и поручителей. А уже потом принимали решение о необходимости проведения испытаний.
— Разве слуга Нави сказал бы правду? — нахмурился старейшина Бронислав, поддержавший на совете Змеедара.
— А разве вы, наделенные магией потомки бессмертных, неспособны отличить Правду ото лжи? — строго глянул на него Водяной. — Ну я понимаю, Змеедар, — с нескрываемым презрением указал он на боярина. — У него от блеска злата и серебра разум давно помутился. Сам того не понимает, что, коли придут гости с Ледяных островов, все его богатство прахом пойдет. Но вы-то что? Или тоже надеетесь откупиться? Зятек мой несостоявшийся, конечно, золото любит и всегда любил. Вот только с вас, как и с остальных своих данников, выкуп он возьмет кровью. Смотри, Змеедар, как бы твой терем не рассыпался прахом, а золото не превратилось в черепки!
Он вновь повернулся к дочерям, давая старейшинам понять, что разговор окончен. К тому времени Яромир и Медведко не только пришли в себя, но и смогли поблагодарить за спасение.
— Мы думали, нам уж конец пришел, — честно признался Яромир, кутавшийся в меховое одеяло, хотя на дворе стоял теплый весенний полдень.
— Ваши братья не позволили бы свершиться непотребству, — покачал косматой после обращения головой Водяной, указывая в сторону Велибора, Боривоя, близнецов и других воинов, и в самом деле едва не прервавших затянувшееся дольше, чем положено, испытание. — Впрочем, — оценивающе глянул Водяной на Яромира, — ты мог и сам в любой момент его прервать.
— Признаться, что я Кощеев слуга? — приподнявшись боком на лавке, куда его уложили, попытался возмутиться Яромир, дав вместо этого отчаянного петуха.
Голос от ледяного купания охрип и слушаться не жалел.
— Пока нет, но будущее туманно, — покачал головой Водяной, озабоченно глядя то на Яромира, то, почему-то на Велибора.
— Что же ты такое говоришь, батюшка? — удивилась Даждьроса.
— Ящеры, как и все потомки Велеса, — дети Исподнего мира, — напомнил Водяной. — Нас куда легче склонить ко злу, чем даже людей, хотя и тех сманивают золото и гордыня. Да и прочих страстей и у тех и у других хватает. Впрочем, — оборвал он сам себя. — Сегодня смертный и ящер одинаково мужественно сумели доказать приверженность Правде, посрамив тех, кто о Ней забыл. А я нашел время, чтобы повидать дочерей.
И вроде бы Лана радовалась избавлению Яромира и долгожданной встрече с отцом, который, что ни говори, появился вовремя, не только посрамив Змеедара и старейшин, но и не позволив начаться в Змейгороде усобице. И все же слова о службе Кощею ее напугали, как и смертельная тоска, плескавшаяся в синих, как воды горных озер, отцовских глазах. Первенцам творения, говорят, открыто будущее, и хотя батюшка много раз напоминал, что его создают те, кто живет в настоящем, то, что он увидел, выглядело, похоже, не очень весело.
Пока, впрочем, грустить и даже тревожиться не очень получалось и это несмотря на то, что Яромир и Медведко после испытания снова слегли. Ледяная вода и непомерные усилия, которые пришлось прилагать, добывая хотя бы глоток воздуха, одинаково губительно сказались на здоровье и смертного, и ящера, наградив докучным кашлем, лихорадкой и ломотой в суставах. Другое дело, что возвращаться в лечебницу и тот и другой отказались наотрез. Благо старейшины сочли, что пребывание в Велесовом колодце может заменить все очистительные обряды.
Медведко толком решить ничего и не успел. Еще когда парень находился в беспамятстве, Гордей забрал его в свою избу, сочтя, что забота суженой поможет встать на ноги куда быстрее всех русалочьих чар. Так оно и вышло. Соседи, конечно, по-доброму зубоскалили:
— Вот сотник как за будущего зятя уцепился. Не отпускает. Можно подумать, в полон взял.
— Было бы, за что цепляться, экое нашел сокровище, — кривились вятшие мужи из числа смертных сторонников боярина Змеедара. — Чем этот беспортошный пастух вено платить за сотникову дочку станет?
— А зачем мне вено? — хитро улыбался Гордей. — Я, чай, не дочь отдаю, а сына и наследника к себе в дом принимаю. Мне бобылем
