Ознакомительная версия.
Я, разумеется, кое-что у них позаимствую. Сейф с запрятанным в него таинственным футляром для хранения базовой информации по проекту НВ – вот что мне нужно! Да, по всему было видно, что Вишневецкий не доверял никому, раз не стал запрятывать информацию в компьютер даже за дюжиной кодов. Конечно же, полагал, что на каждый хитрый код найдется еще более хитрый хакер.
Но хватит лежать и перетирать предположения, пора действовать! Мне, Валентине и боссу угрожает смертельная опасность, и срок нашей жизни сейчас отмеряется компетентностью босса. Как только он найдет этого Вишневецкого… А ведь он, Родион, может найти его и за сутки, если повезет!..
Впрочем, эмоции эмоциями, а мне стало тоскливо, когда я поняла, какое расстояние пролегло между нами и боссом и сколь тяжело будет нам увидеться против воли этого проклятого Платова. Хмель практически улетучился, остались тяжелая тревога и не менее тяжелая голова. Я проползла чуть вперед, чтобы не слушать звуков возни между прибалтом-охранником и любовницей хозяина дома. Некоторое время лежала на спине в глубокой задумчивости. Что же делать? Что мне делать? Вне всякого сомнения, возвращаться бессмысленно, ведь из «гостевой» комнаты все равно нет выхода. Двери заперты снаружи, и подойти к ним стоит тоже только снаружи.
Ах, как жаль, что я не догадалась под видом осмотра дома запечатлеть у себя в памяти план особняка! Впрочем, кто бы мне позволил? Уж точно не те двое гигантов-литовцев, что так любезно не позволили Родиону выйти из аудиозала.
Впрочем, кое-что отложилось. Я припомнила, каким путем нас вели из этого зала в комнату, где сейчас спала Валентина, и начала отматывать этот путь в обратном направлении. Оказалось, что я ползла по вентиляционному ходу немного не в том направлении, но это легко можно было исправить – требовалось доползти до ближайшего из поворотов и выбрать другое ответвление.
Так я и поступила.
Вентиляционный ход довел меня до помещения, где горел неяркий свет и расположились двое охранников. Не те, которых я видела при Платове, а двое других. Да, дом действительно нашпигован охраной. Те, которых я видела сейчас, сидели перед мониторами и перекидывались короткими фразами. Не на русском и даже не на испанском, который я с грехом пополам могла понимать. Верно, они разговаривали на каталонском языке, следовательно, являлись местными уроженцами.
Я задумалась. Вентиляционный ход вел на улицу; в помещение же, где хранились диски базы, он не проникал. Я приняла решение достаточно быстро. Отползла назад метров на пять и оказалась над решеткой, под которой находился, кажется, бар. Я видела, как тускло поблескивают бутылки, заполонившие огромный, во всю стену, стенд.
Ну что же!.. Кажется, есть решение. Правда, действовать придется… бесстыдными методами, но о каком стыде может идти речь, если на кону – жизнь дорогих мне людей и моя собственная?
Ничего. Главное – неожиданность и быстрота.
Вооружившись этими бесспорными истинами, я перекинула свой выставочный инструментарий из левой руки в правую и начала разламывать и отгибать в стороны вентиляционную решетку, ведущую вниз, в комнаты.
Пол оказался прохладным. Я бесшумно ступала по нему босыми ногами, подбираясь к бару. Нож же убрала под кресло – он мог выдать меня раньше времени, а я надеялась обойтись и без него. Свое дело он уже сделал.
Я взяла из бара бутылку хереса, откупорила ее лежавшим тут же штопором, омочила вином губы – для запаха, – а потом вылила добрую половину бутылки на пол, создавая иллюзию того, что хорошо к хересу приложилась.
Ну что же, дело за малым. Я осмотрела себя с ног до головы – убедилась в том, что по-прежнему в одних трусиках, – и подумала: «Испанцы должны мгновенно купиться. Особенно с их-то страстью к натуральным блондинкам, да еще раздетым до предпоследней кондиции». Правда, мои белокурые волосы с легкой рыжинкой, но я не считаю, что это могло бы серьезно повлиять на реакцию охраны.
Прикрыв руками – вернее, бутылкой – грудь, я целомудренно вплыла в комнату охраны. Отсюда широкая дубовая лестница вела вверх и вниз, так что в случае неучачи пути для отступления имелись. Другое дело, что нужно было все исполнить так, чтобы отступать не пришлось.
Они не сразу заметили меня – сидели, уткнувшись в свои мониторы. Как я узнала позже, они не рассматривали входные картинки с камер, установленных по периметру дома и за его пределами, а просто-напросто резались в сетевую игру.
Я придала лицу максимально глупый и нетрезвый вид, выписала ногами какое-то замысловатое движение, напоминавшее одиночный танец маленьких лебедей, и оказалась прямо перед доблестными каталонскими церберами. Один из них поднял голову и уткнулся взглядом в бутылку. Пролопотав что-то на своем языке, он схватился за пистолет-пулемет, лежавший возле распределительного пульта сигнализации.
– Н-ну, мальчики, – сказала я по-английски, надеясь, что Платов подбирал себе спецов со знанием языка, – вы тово… не надо. Я боюсь… в-в…
Сделав два шага вперед, я ткнула пальчиком в дуло пистолета-пулемета. Каталонец, старательно подбирая слова и не менее старательно шаря по мне взглядом, проговорил по-английски:
– Вы, кажется, должны спать во второй комнате для гостей. Как вы тут очутились?
– Что? Ой, мальчики… я такая пьяная, такая пьяная… сама не понимаю, что да как… ув-в-в! Вы бы лучше помогли… подогрели, обобрали… м-м-м… обогрели, подобрали, – добавила я по-русски, заимствуя одну из коронных фраз новогоднего Ипполита.
– Don’t understand, – сказал охранник, толкая в бок своего напарника.
Ну что же, кажется, ребята клюнули. Еще бы они не клюнули!
– В-выпьем, – сказала я. – Don’t speak Russian? Не говорите по-русски? Так не беда. Я тоже счас… п-почти не говорю. Let’s drink… overdrink!
Тот охранник, что наводил на меня пистолет, опустил оружие и, улыбаясь, выдал своему напарнику длинную пулеметную фразу на каталонском, которую я, разумеется, не поняла… да и не было смысла понимать. И так все ясно. «Что, брат, эта русская, кажется, в зюзю напилась, как положено у них в этой России. Странно только, что она пришла к нам без валенок и без шапки-ушанки, а вместо водки – херес. Впрочем, и хорошо, что она без всего этого, потому как, сам видишь, товар лицом. А эти русские все прехорошенькие! Так что давай ее немного используем по прямому назначению, пока хозяин не приехал. Тем более что она и сама, как видно, не будет против», – что-то вроде этого и сказал, надо полагать, каталонец своему приятелю. Впрочем, пусть сказанное остается на его совести. Мачо!!
Я плюхнулась на колени к похотливо заблестевшему глазками испанцу и потянула из горлышка хереса. Протянула второму охраннику и пролепетала:
– А во что это вы играете, маль-чики?
Мне что-то пробурчали на жуткой помеси испанского и английского – ребятам было недосуг: один рассматривал мои прелести, приблизив в ним свои подслеповатые, что ли, глазки, а второй и вовсе водил рукой по спине и плечам, постепенно переходя к более интересным частям тела.
– Ой, что вы дела-ете? – улыбнулась я. – Ой, маль… Ну что?.. А хозяин, Платов… он скоро приедет?
– Не надо бояться Платова, – на преувеличенно правильном английском (так говорят только те, кто не является носителем языка) сказал второй. – Платов – человек хороший. Хотя вы, русские, странные люди.
– Нннно?.. – томно протянула я в нос, почувствовав на своем левом бедре одну руку каталонца, а на правой груди – вторую. – Правда? Вы знаете, мальчики… тут есть одна незадача… have a trouble.
– А что такое?
– Дело в том, – произнесла я по-русски и совершенно трезвым голосом, – что я не люблю потных ладоней.
С этими словами я вскочила, освобождаясь от назойливых объятий, и с силой ударила локтем озабоченного охранника, метя в голову. Направление удара я чувствовала спинным мозгом, так что угодила точно в цель – охранник сразу вырубился. Второй вскочил и попытался было вскинуть на меня пистолет, но я успела дотянуться ногтями до его плеча. Острые, как бритва, кромки металла пропороли одежду и вошли в тело… Охранника развернуло на сто восемьдесят градусов, он разорвал рот в крике, пока еще беззвучном, но я и не дала ему поднять шум – тотчас же костяшками пальцев нанесла удар в основание черепа. Он мгновенно рухнул на пол.
Ну что же, этих крепких ребят можно было бы убрать окончательно, но я не хотела убивать понапрасну. Откровенно говоря, эти двое не заслужили того, чтобы их убивали. Убийства – прерогатива Платова.
Тем более… Я не хотела себе в том признаваться, но мне не так уж было неприятно общество этих улыбчивых испанцев, верно, и не подозревающих, какую жуткую тайну они охраняют. И не так уж неприятны были прикосновения горячих ладоней этого молодого каталонца.
Ладно! У меня есть четверть часа! Именно столько, по моим расчетам, должно было продлиться состояние обморока, в которое я погрузила охранников.
Ознакомительная версия.
