– Вы практикуйтесь чаще! – тихонько шепнула Кисонька.
Нюрочка села, растирая затекшие запястья, и метнула длинный взгляд из-под ресниц на возящегося рядом Влада.
– А вы правда… отдали бы все свои деньги… ради меня? – трепетным, со слезой голосом спросила она.
Матерящийся сквозь зубы Влад резко заткнулся… поглядел на Нюрочку… и даже в полумраке было видно, как он мучительно краснеет.
– Так то вы… а то какие-то деньги… – сквозь зубы процедил он.
Кисонька захихикала: нет, в Нюрочке явно сказывается хорошая наследственность.
Растерянный участковый перепуганной трусцой бегал по пещере, пытаясь то сгрести в кучу автоматы, то вытащить из лодки оглушенных Рюшу с Ликой и Николая Дмитриевича. Наконец дед Арсений, гребя уцелевшим веслом, переправил преступную троицу на берег. Потомка и Лешу на веревках вытащили через пологий «наземный» проход, открывавшийся почти у самой стены сельсовета. Сестры тоже двинулись к выходу.
– Этот наш родственничек нашел монеты – значит, золото здесь было, – прежде чем вскарабкаться по сброшенной сверху веревке, Кисонька оглянулась на тонущую во мраке пещеру. – Если Влад его не брал – то куда же делся клад нашего предка? И откуда здесь такая дырища – на лодке заплыть можно?
– Вряд ли мы когда-нибудь это узнаем, – пожала плечами Мурка.
– А хотелось бы. Вот что здесь случилось четыреста лет назад? – спросила Кисонька, и глаза ее блестели неутоленным любопытством.
– Чирк-чирк! – во мраке пещеры сверкнула искра. Раз, другой стукнул кремешок огнива… и затеплился огонек – Дмитро разжег припрятанный фонарь. Оглянулся на замурованный выход из пещеры и уселся на бочонок, подперев руками голову. Посидел так, печально глядя на ровно горящую свечу в фонаре.
– А ведь правые Савка с Катькой были, – наконец вздохнул он. – Во всем правые. Все едино, мне полковника предавать не по-людски. Ежели первому. – Хлопец вскочил и принялся бойко пихать сундук. Приткнул к стене пещеры, за которой чувствовалось дыхание воды. Бочонки скатал горкой позади сундука. Прислушался. Под землей стояла тишина, но где-то там, наверху, отсчитывая смену часовых, сейчас должен ударить замковый колокол. Дмитро скорчился за бочонками и закрыл голову руками…
* * *
Чирк-чирк! – тетка Олена разожгла толстую свечу. Только что пробил замковый колокол – тихий стук в дверь растворился в его густом гуле. Тетка замерла, прислушиваясь. Стук повторился снова. Настороженно поглядывая на спящих кухонных, Олена приоткрыла дверь. На пороге стоял здоровенный белый гусь.
– Це тебе я должна свечку отдать? – пораженно прошептала тетка, глядя на необычного пришельца.
Гусь согласно гоготнул, будто и впрямь понял, о чем его спросили.
– Как же ты ее понесешь? – дрожащим голосом спросила тетка. – А, ось! – она схватила с полки маленький глиняный поставец с широкой плоской ручкой, словно нарочно созданной для гусиных клювов. Гусь удобно ухватил ручку и вперевалочку удалился, держа свечу ровно и прямо, так что даже огонек не дрожал.
Кухарка размашисто перекрестилась: «Господи, помоги!» – натянула кожух, закинула на плечо мешок с провизией и со всех ног кинулась к замковой конюшне.
– Куда поспешаешь, тетка Олена? – окликнул кухарку скучающий у ворот конюшни казак.
– Я… горилки тебе принесла. Согреться, – вытаскивая из мешка толстостенный штоф, пробормотала тетка.
– И чего це ты такая добрая? – подозрительно поглядел на нее караульный… и замер с открытым ртом. Остекленевшие глаза его были устремлены тетке в ноги. Олена оглянулась… мимо невозмутимо и важно прошагал белый гусь со свечой в клюве. И скрылся в проулке.
– Свят-свят-свят, аминь, рассыпься! – забормотал казак, дико косясь на штоф. – Нибы ж не пил еще!
Раздался громкий шорох крыльев – и большой белый гусь со свечой в клюве взмыл над пузатой, как бочонок, пороховой башней замка. И завис в темном небе, плавно помахивая крылами. Свеча трепетала.
– Знамение! – донесся из проулков истошный вопль. – Господи помилуй, знамение! Спасайтесь! – Раздался топот множества ног – народ драпал в разные стороны.
Гусь сложил крылья и, не выпуская из клюва свечи, ринулся в узкую, как щель, бойницу пороховой башни. Мгновение из бойницы торчали судорожно дергающиеся красные лапы, казалось, что гусь застрял… рывок… гусь точно брюхо втянул, став плоским, как придавленная подушка… и словно провалился внутрь башни.
Тетка Олена замахнулась… и с маху опустила штоф на пялящегося в небо караульного. Тот упал без единого звука. Тетка сорвала ключ у него с пояса и ринулась к конюшне. Только бы успеть! Только бы! Дверь конюшни со стуком захлопнулась у нее за спиной…
* * *
На реке у дальней сторожевой крепостицы показалась лодка. Носом расталкивая несущиеся вместе со стремительным течением льдинки, она скользнула в глубокую тень берегового козырька. Гребец оставил весла и уцепился за свисающую с высокого обрыва веревку, запрокинул голову, чего-то ожидая. Издалека, разносясь в темной беззвучной ночи, донесся удар колокола. Гребец рывком подтянул лодку к самой земляной «стене». И снова чирк-чирк – защелкал кремешок, и искристый огонечек побежал по шнуру к лежащему на корме бочонку. Резко оттолкнувшись, Савка подпрыгнул и белкой взлетел по свисающей с берега веревке. Рухнул наземь и, совсем как Дмитро в сажени под ним, закрыл голову руками.
* * *
Нечто белое, пушистое, как облако, вылетело из бойницы пороховой башни – а следом плеснули струи огня. Посреди замка раскрылся огненный цветок. Пламя взметнулось к небесам, в его сиянии на миг поблекли звезды. Обломки крыши взлетели в воздух, картечь мелкого камня хлестнула во все стороны. Грохот, вопли и топот бегущих слились в единую какофонию звуков, на фоне огня мелькали темные тени. Ворота конюшни с грохотом распахнулись, обезумевшие кони вылетели на двор замка и ринулись прямо к воротам.
– Стой, шальные! – заорал караульный и вжался в стену, понимая, что оказаться на пути у табуна – верная смерть. Дробно молотя копытами по камням, кони пронеслись мимо… Прячущаяся в середине единственная всадница резко рванула узду, заставляя свою гнедую кобылу принять в сторону. Некоторое время лошадь и всадница боролись… а потом тетка Олена так стиснула колени, что несчастная кобыла захрипела и покорно выпала из табуна. За ней потянулись еще три оседланные и взнузданные коняки, привязанные за веревку к седлу. Раздалось хлопанье крыльев, и на луку седла, точно охотничий сокол, опустился здоровенный белый гусь.
– Быстро ты, – одобрила Олена, пронзительно гикнула, и всадница и кони скрылись в лесочке.
* * *
Толстый полковник замер, глядя на вздымающееся над крепостью огненное облако. Беспомощно выругался и, бросив телегу на дороге, яростным галопом погнал коня к воротам. И тут же рванул узду, пытаясь завернуть своего жеребца. Поздно. И-и-и-и-го-го! Несущийся навстречу табун и полковничий жеребец сошлись грудь в грудь, кони испуганно хрипели, грохотали копыта, полковник отчаянно цеплялся за узду, чтоб не упасть под копыта обезумевших коней… и не слышал, как позади, у оставленной им крепостицы, тоже грохнуло.
* * *
Стена пещеры вспучилась, точно в нее ударил великанский кулак, и ее разорвало. Внутрь плеснул язык огня, земляной пол сморщился, как скомканный шмат темной холстины. С сундука сорвало крышку, и по стенам пещеры хлестнуло землей, пламенем и… столовым серебром. Шандалы, и ложки, и чеканные поставцы с силой пушечных ядер разлетались по пещере. Тарелки со свистом резали воздух, молотя об стену, и – банг-банг-банг! – одна за другой посыпались Дмитру на спину. И наступила тишина. Речная волна вкатилась в пещеру, облизала вздыбленный взрывом пол и отхлынула, утаскивая за собой длинные черные полосы рыхлой земли. Медленно, точно боясь, что может рвануть снова, хлопец поднял голову. И размашисто перекрестился:
– Слава богу, все я верно прикинул! – Поднялся, отряхивая кожух. Слышно было, как суматошно бьют по воде весла – точно кто-то греб торопливо, изо всех сил, боясь не успеть…
Расталкивая кашу из льда и земли, деревянный нос лодки сунулся в только что возникший проем. Надсадно дыша, Катерина взмахнула веслами, Дмитро обеими руками вцепился в борт.
– Вот завсегда мне самое тяжелое! – растирая гудящие от боли руки, простонала Катерина.
– Тебе тяжелое? – аж подпрыгнул Дмитро. – Это меня чуть не замуровали с голоду помирать, а потом чуть насмерть не взорвали!
– Вот я и говорю – вы, хлопцы, всегда чего полегче ищете! Один взрывает – так то ж удовольствие, меня попросил бы кто тебя взорвать, я б с радостью! Второй – взрывается, тут вовсе ничего делать не надо. А дивчина веслами маши! – она ткнула себя пальцем в грудь, чтоб не перепутали, кто тут дивчина. – Сами грузите, у меня руки болят! – и уселась на бочонок, всем видом демонстрируя, что пальцем не шевельнет.
