Ознакомительная версия.
– Ладно, – примирительно сказал Сидоров. – Хорошо, что всё хорошо кончается. Полковник Лефтенант по собственной инициативе выполнил за Фёдора самую мерзкую часть работы. Вот ведь изобретательный человек! Эта его «розочка»… Нашёл-таки цветок, хотя доктор искоренил их во всей зоне.
– Кстати, почтеннейший Суй Кий, не объясните ли, почему ноосфера предостерегала Хаоса от цветочной угрозы? – спросила Валя-Кира. – Супермен, почти бог, неуязвим для любой опасности, – и вдруг должен бояться невинных растений…
Суй Кий неожиданно хихикнул.
– Ну, речь шла не столько о растениях как таковых, сколько о понятии в широком смысле слова… На каком-то этапе ноосферу начала беспокоить агрессивность Хаоса. Спастись ценой огромного ущерба для земной цивилизации ей вовсе не улыбалось. Но и отказываться от сотрудничества с этим ярким, талантливым, энергичным человеком, она не была готова. В конечном счёте, после всех колебаний, мировой разум дал мне шанс справиться с Хаосом.
– Каким образом?
– В абсолютной защите, укрывавшей доктора, появилась брешь для нанесения удара любым предметом, имеющим – прямо или косвенно – «цветочное» происхождение. Просто возникла ассоциация с Китаем, откуда я, второй контрагент, родом. Ведь у нас принято говорить «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ!». Но, чтобы всё было честно, ноосфера в общих чертах предупредила Хаоса о постоянной угрозе.
Мориурти хватил кулаком по колену.
– Офигеть! – сказал он. – И ведь ни за что не догадаешься! Ну и шуточки у мирового разума…
– Ну, это ещё не самое интересное, – произнёс Суй Кий сквозь тихий смех. – В дальнейшем я расскажу вам немало забавного и поучительного из практики общения с ноосферой.
Корней неожиданно поднялся и засунул руки в карман зипуна.
– Чего там рассказывать, – сказал он, зевая. – Мы уж сами как-нибудь и пообщаемся, и напрактикуемся!
С этими словами леший достал из кармана какой-то крупный блестящий предмет. Раздался грохот. Это Мориурти выпал из кресла, но, похоже, и не заметил этого.
– Медальон Хаоса! – хрипло сказал он.
– Прямая связь с ноосферой, – пробормотал потрясённый Сидоров.
А Суй Кий ничего не сказал. Он стоял, словно зачарованный, беззвучно открывая и закрывая рот, и не мог оторвать взгляда от сияния бриллиантов, украшавших медальон.
Корней между тем подошёл к Фёдору и протянул прекрасную вещицу.
– Держи на память, – сказал он остолбеневшему сыну эфира. – Столько вместе отвоевали… Небось пригодится. Ты же теперь большая шишка! А если жениться надумаешь, будем считать, что свадебный подарок.
Корней подмигнул бойцу, а потом отдельно ещё и потрясённой Вале-Кире.
– Откуда он у тебя? – спросил Фёдор придушенным голосом, держа медальон на вытянутой руке.
– Ну, откуда, откуда… Из болота, вестимо. Кикимора отдала. Я же ей взамен подогнал целое стадо… А Лефтенанту он уже ни к чему.
Суй Кий пришёл в себя и сделал шаг вперёд.
– Мне кажется, – негромко, звенящим голосом сказал он, – будет лучше, если вы отдадите эту игрушку мне.
И он медленно протянул руку к медальону.
Быстрее всех отреагировал ветеран. Взвившись пружиной, Василий Павлович мгновенно оказался между Фёдором и его наставником.
– Отставить! – сказал он голосом, из которого можно добывать железо. И словно невзначай положил руку на эфес табельной шпаги.
Суй Кий побледнел. Глаза его тигрино блеснули.
– А вам, собственно, зачем? – поинтересовался Мориурти, подходя к Хоробрых. – Вы и так с ноосферой в контакте. А мы пока нет.
– Неужели вы хотите стать монополистом? – удивился Сидоров, становясь плечом к плечу с профессором и генералом. – Монополизм ведёт к загниванию. А нам столько предстоит сделать!
Суй Кий зарычал. Его руки взметнулись вверх и в стороны. Хоробрых, Мориурти и Сидоров разлетелись по углам апартаментов, словно пушинки. Теперь сухонький старичок стоял лицом к лицу с могучим русоволосым богатырём.
– Отдай медальон, мальчик, – сдавленно сказал наставник. – Он тебе ни к чему. Ты не умеешь с ним обращаться.
Фёдор медленно поднял медальон и демонстративно спрятал за пазуху.
– Научусь, – мирно заверил он. – Русская смекалка на что?
– В крайнем случае, скрытые резервы помогут, – заявила Валя-Кира, прижимаясь к Фёдору. При этом ладонь правой руки как бы случайно была открыта и обращена к Суй Кию.
Китаец неприятно засмеялся.
– Твои чары против моих бессильны, девочка, – сказал он. – В последний раз спрашиваю, Фёдор: отдашь медальон или нет?
– Это с какого перепугу? – удивился боец, пряча Валю-Киру за спину.
Суй Кий покачал головой.
– Ну и чёрт с тобой! – неожиданно сказал он. – А ещё любимый воспитанник. Научил, понимаешь, на свою голову…
С этими словами старый китаец исчез. В воздухе повисла горькая реплика напоследок: «Ростишь их, ростишь…»
IV.
– Обидели старика, – с удовлетворением заметил Корней, когда участники сцены привели себя в порядок. Было заметно, что китаец лешему не приглянулся.
– Остынет – вернётся, – проворчал Мориурти, щупая шишку, набитую при полете по мановению старческой руки.
– Он производит впечатление разумного человека, – согласился поглаживающий колено Сидоров. – Конечно, монополия на контакт с мировым разумом не имеет цены, и в близкой перспективе способна обеспечить общепланетное лидерство Поднебесной. И если монополия неожиданно рушится, есть от чего погорячиться… Всё же я думаю, что по крупному счету нам делить нечего. Ситуация настолько тяжёлая, что работы хватит всем. А там разберёмся.
Фёдор встал.
– Согласен, – веско сказал он. – Если что не так, сам объяснюсь. Наставник он мне, или кто?
Корней с интересом посмотрел на боевого товарища.
– А ты становишься похож на руководство, – сообщил он, хихикнув. – Всего-то несколько часов как рулишь, а уже и тон изменился, и в лице солидность появилась…
– Ноблес оближ, – пояснил Мориурти. – В переводе с французского значит «Положение обязывает». Кстати, у меня два вопроса. Можно?
Фёдор кивнул.
– Вопрос первый. Как теперь к тебе обращаться? Ты ведь отныне глава Корпорации, хотя и временный.
– Наедине обращайтесь, как обычно, – с ноткой смущения сказал Фёдор. – А на публике…ну, не знаю… по имени-отчеству, что ли. Всё же теперь начальство…
Он смущённо развёл руками.
– Тебе срочно понадобится штатская одежда! – всполошилась Валя-Кира. – Ты же не будешь работать в лейтенантском мундире! Я уж не говорю – вести приёмы или переговоры, наносить визиты.
Фёдор задумался.
– Вообще-то пиджак и джинсы у меня есть, – неуверенно сказал он.
Девушка всплеснула руками. На помощь неожиданно пришёл Василий Павлович.
– Не волнуйтесь, баронесса, – деликатно сказал он. – У императора есть секретариат. Это, можно сказать, палочка-выручалочка. Он обеспечивает соблюдение протокола, вёрстку рабочего графика, подготовку документов, решение бытовых проблем и так далее. Завтра с утра я пришлю к вам начальника секретариата. Вы дадите ему все необходимые поручения.
– А какой второй вопрос? – спросил Фёдор у профессора.
– Самый простой. Как мы будем работать и распределять обязанности? – с невинным лицом поинтересовался Мориурти.
– Ну, это несложно, – неожиданно сказал Фёдор.
– В самом деле? – изумился физик-террорист.
– Ну да. Я всё продумал, – невозмутимо произнёс Фёдор. – Обязанности распределим так. Профессор берет на себя организацию подготовки новой Конституции. Главная мысль – равенство всех средств массовой информации. Джон ему помогает, и после принятия Конституции обеспечивает выход Интернета из подполья. А также развивает газеты, радио, книгоиздание.
– Позвольте! В качестве кого я буду работать? В отличие от всех вас, у меня нет никакого официального статуса и полномочий, – возразил заинтригованный Сидоров.
– Будет, – уверенно сказал Фёдор. – Кстати, завтра в течение дня представьте мне проект письма на Урюпинский трибунал за моей подписью. Отметьте, что, в связи с особыми заслугами перед Корпорацией, ходатайствуем о снятии обвинений с бывшего террориста Сидорова… ну, там искупил вину делом… перевоспитался… словом, сообразите, не маленький. А я потом позвоню этому Беспонто. И закроем тему.
Идём дальше. Баронесса как профессионал и специалист берёт на себя реорганизацию телевизионного процесса. – Фёдор чуть виновато посмотрел на Валю-Киру. Он понимал, что самое трудное по старой доброй традиции ложится на хрупкие женские плечи. – Я не знаю, как это лучше сделать, но каналы должны заработать по-другому. Надо избавляться от всякой мути. Цензуру, конечно, вводить не стоит, но, может, создать комиссии по этике? Советы журналистской чести? И, конечно, будем регулировать объёмы вещания. На фига десятки тысяч каналов? Офонареть же можно…
Ознакомительная версия.
