зверя в непролазные леса и топи, видели идущую с Полуночи несметную рать. Тот, кто ведет ее не только сумел от имени Хозяина Нави договориться с Ледяными великанами, чтобы они пропустили рать, но и сам хорошо знает окрестности Змейгорода и горные тропы.
— Такого быть не может! — как всегда, не поверили для начала старейшины. — Через северные тундры и болота не пробраться ни пешему, ни конному.
— Охотники говорят, что Кощеевы слуги взяли проводниками ищущих, которые кочуют со своими оленями вдоль Ледовитого океана до самой зимы, пояснил слегка уязвленный недоверием гонец.
— Но через Змеиные горы может провести только кто-то из своих, — заметил Бронислав, и сердце Ланы, которая с другими сестрами стояла в это время на пороге лечебницы, сжалось от недоброго предчувствия.
Вещий батюшка все знал наперед, но почему-то ей говорить не стал. Впрочем, немного разбиравшаяся в ведовских делах Даждьроса предупреждала, что пророки не просто так расплачиваются дорогой ценой за то, что раскрывают окружающим правду. И будущее, которого пытаешься избежать, все равно настигает и отыгрывается сторицей.
Для начала, чтобы подтвердить или опровергнуть недобрые вести, в дозор отправили наиболее быстрых и скрытных ящеров. Вернулся только один, обожженный и израненный, и, прежде чем впасть в забытье, подтвердил все сказанное.
— Их ведет Яромир, — прохрипел он, до того, как силы оставили его. — Только теперь его называют Яромором.
Лана не удивилась, узнав, что ее несостоявшийся супруг вместе с присягой изменил и имени, данному в день первого полета, когда достигшие возраста посвящения ящеры встают на крыло. Яромир крыльев не утратил и от этого стал противником еще более опасным. Вот и дождалась. Только сердце от предстоящей встречи почему-то радостно не билось. Хотя и продолжало трепетать и плакать от боли и любви.
В Змейгороде началась паника. Со стороны гор врагов не ожидали, считая, что обрывистые кряжи, которые сами по себе походили на неприступную крепость, сберегут и защитят. Но горы на этот раз словно взбунтовались против ящеров, которые веками нарушали их покой, вгрызаясь все глубже в их тело в поисках золота, самоцветов и различных руд. Возможно, Яромир специально выбрал непростой путь через перевалы, чтобы уязвить старейшин, захватив и опустошив их рудники. Ибо как остановить эту угрозу, не знал никто.
— Надо перекопать дороги! — сгоряча предложил старейшина Рудознат. — Новые укрепления мы там уже возвести не успеем.
— В горах нет дорог, — напомнил воевода Бронислав. — К тому же Яромор в отличие от Велимора имеет крылья, да и под его началом, если верить дозорным, драконов Нави хватает.
— Дадим отступнику и предателю бой! — возгласил Боемысл, и на этот раз его поддержали не только брат, но и подросшие сыновья, уже совершившие свой первый полет.
— Нам не хватит сил, мы едва оправились после встречи с другим предателем, — скривился Бронислав.
— Так что же, сложить покорно крылья и молить о пощаде? — спросил так и не присмиревший Боривой, который, кажется, единственный признавал, что в переходе двух лучших воинов Змейгорнода на сторону супостата есть и вина старейшин.
— А может быть, отдать ему наших жен и детей? — поддержал ветерана Боемысл, растивший вместе с Радмилой двух прелестных маленьких русалочек.
— Наших жен и детей отдавать никому не надо, — успокоил сограждан Рудознат. — А вот невесте отступника, нареченной, которая живет в его доме, неплохо бы с ним поговорить.
И снова у Ланы упало сердце, когда она услышала одобрительный гомон испуганных сограждан, видевших в том, чтобы выдать ее на поругание Кощеевым слугам, единственное спасение для Змейгорода.
— Все правильно! — эхом откликнулись родовитые женщины, прижимавшие к себе испуганных и не понимающих, что происходит, детей. — Она его столько лет ждала. Пусть поговорит.
— А если он ее слушать не станет? — попытался достучаться до сограждан Боривой. — Кто знает, вдруг чары Кощея ему разум затмили, заставив забыть не только свое имя, но и все, к чему лежала душа.
— Да точно он ее забыл, — загомонили ящеры, безо всякого стыда обсуждая предложенный Рудознатом вариант спасения. — С глаз долой, из сердца вон.
— Не просто так он сбежал накануне свадьбы! — припоминали старейшины, перекладывая на Лану вину за побег Яромира.
— И все же стоит попробовать, — возражали другие.
— Послушаем, что скажет Мудрейший, — спохватились наконец, вспомнив, что бремя большинства спорных решений привыкли сваливать на сдавшего в последнее время жреца.
Мудрейший скорбным виноватым взором посмотрел на Лану и, прочитав в ее глазах согласие, изрек:
— Выдавать, как предлагали в прошлый раз, мы никого не будем, но вот попросить можно. Как дочь Водяного решит, так и поступим. А сами будем готовиться к сече.
Лана не заставила себя долго ждать.
— Я поговорю с ним, — тихо вымолвила она, и, не глядя на старейшин, поправила плачею и ушла к себе в избу собираться то ли на свидание с милым, то ли на смерть.
— Ты что задумала? — в ужасе прибежала к ней Даждьроса, наблюдая, как сестра, отстраненно приказав домовому истопить баню, собирает чистую смену белья и другие вещи, необходимые в дороге.
Вряд ли ее сразу убьют, а путь на Ледяные острова неблизкий.
В бане Лана парилась сосредоточенно и долго, хотя никак не могла согреться. Накануне свадьбы она собиралась туда пойти, как от века заведено вместе с сестрами, чтобы, очистившись банным паром, возродиться к жизни в новом доме и новой семье. Этот обычай свято блюли даже смертные, а сейчас Лана понимала, что ее может ожидать отнюдь не временная и не ритуальная смерть.
— Ради этого дня я осталась в Змейгород, — напомнила Лана, обнимая сестру, понимая, что, возможно, больше они не увидятся.
— Береги себя, — попросила на прощание Даждьроса, хотя, конечно, понимала, насколько беспомощно и глупо звучат ее слова.
Навстречу Кощееву войску Лана отправилась в сопровождении близнецов, которые приходили ее сватать и всегда летели с правого и левого крыла Яромира.
«Если что, мы тебя прикроем, чтобы ты успела вернуться», — попеременно успокаивали ее братья-ящеры.
От Зимнего кряжа, на той стороне которого остановилось Кощеево войско, готовясь к последнему переходу, после которого до Змейгорода оставался только день пешего пути, Лана послала Яромиру зов, не особо ожидая ответа.
«Кто это? — коснулась ее сознания удивленная и исполненная нежности мысль. — Ланушка-лапушка, неужели ты? А что ты делаешь в Змейгороде?»
«Тебя дожидаюсь. — без лишних обиняков ответила Лана. — Только не думала, что ты сюда с Кощеевой ратью придешь».
«Старейшины Змейгорода должны ответить за мою обиду, — жестко и беспощадно отозвался ящер. — А смертные и так слишком мало живут».
«А как же другие русалки, женщины, дети, почему ты им отказываешь в праве на жизнь? — также твердо
