– Да, душещипательная история. – Эстер плавно затянулась тонкой сигарой с золотым фильтром. – Будем, Натали, над тобой работать. Девочки здесь собрались хорошие, но недолюбленные. Не бойся, я не в смысле секса, я в смысле любви к себе. Будем делать друг из друга красоток. Вон, смотри, Нюрка научилась правильно оформлять брови и бороться с растительностью в местах, где волос не должно быть. А пока скидавай свое застиранное и прокопченное безобразие и надевай мое платье. Девочки, достаем шампунь, расческу и лучшее мыло. Будем делать из замарашки принцессу. Меня зовут Эстер, можно Эсти.
«Какое странное имя… Сказочное», – подумала Наташа.
Через неделю Наташа превратилась из дурнушки в симпатичную девушку. Глаза блестели, волосы начали виться крупными локонами, худоба и бледность теперь выглядели аристократическими.
Она слушалась Эстер с таким благоговением, с таким восторгом! Неосознанно старалась повторять ее движения, манеру ходить и есть, подражала интонациям протяжной речи.
Выглядела Эсти на тридцать, но на самом деле ей было сорок. При ее образе жизни завести детей было проблематично. Сейчас, неожиданно для себя, она начала испытывать к голенастому подростку жалость, перерастающую в материнские чувства.
Всю жизнь, с пятнадцати лет, Эстер была содержанкой. Сначала у ненавистного отчима, который ее кормил, одевал и почти еженощно требовал секса. Она практически в точности повторила первые годы Лолиты, только своему Гумберту, то есть дяде Эрику, она досталась девственной и никакой благодарности к нему не испытывала. Он был толстый, потливый и на тридцать лет ее старше. Мама вышла за Эрика в тяжелые послевоенные годы, когда в Латвии для женщин оставалась только самая черная работа. Она реально оценила его высокую должность главного инженера в порту Вентспилса и хорошую квартиру.
Они прожили вместе пять лет, а потом мама сгорела за три месяца – саркома. Эрик стал постоянно заглядываться на падчерицу. Она была в мать – тонкая, с роскошными волосами до пояса, умела хорошо одеваться и уверенно держаться в любой компании – от дворово-портовой шпаны до солидных сослуживцев Эрика. В английской спецшколе Эсти училась прекрасно, русский, латышский и английский знала хорошо. Была комсомолкой, заводилой, девушкой, не сомневающейся в своей женской бесценности.
Отчим смял ее самомнение за полчаса. Он давно с ней заигрывал, помогал то снять сапоги, то поправить платье на груди, но она только смеялась, не воспринимая его ухаживания всерьез. Он же, привыкший на службе к безотказности подчиненных женщин, наглел с каждым днем.
Через полгода поле смерти мамы, отметив не то зарплату, не то взятку, Эрик приехал домой отвратительно пьяный. Снимая на ходу шарф, пальто, костюм, он ввалился в спальню Эсти и, сорвав одеяло, грубо изнасиловал ее. Эстер сопротивлялась, кричала, после соития даже попыталась разбить об голову отчима лампу, стоявшую на тумбочке, но он был сильнее.
Девушка решила отомстить и, преодолев позор, пойти в милицию. Вентспилс – город портовый, здесь сексуальной разнузданностью никого не удивишь. Проститутки не скрываются, ежедневно ходят на работу, в ресторан и порт, практически легально платят взятки милиционерам.
Рано утром в комнату падчерицы зашел Эрик, спокойный, в домашнем халате, теплых тапках, и присел на стул рядом с кроватью.
– Собралась писать на меня заявление?
Кивнув заплаканным лицом, девушка стащила с тумбочки лампу и прижала к груди.
– Не советую, – спокойно сказал он, дыша перегаром. – Меня посадят, а тебя отправят в советский детский дом. Будешь жить не в моей квартире, а в комнате на двадцать человек с девками, подрабатывающими передком в порту. И в английскую школу ты больше не пойдешь. Тряпки твои, которыми забиты два шкафа, у тебя в детском доме разворуют. И будут бить, потому что ты красивая. Поняла?
Эсти кивнула, не выпуская лампу.
– Ты подумай сегодня, все взвесь, – продолжал отчим, – а к вечеру я могу и с повинной пойти. Ты после милиции отправишься в детский дом, а я в тюрьму. Похудею, кормят там плохо. Ты тоже про икру и ананасы забудь.
В этот день Эсти в милицию не пошла. В субботу слонялась по квартире, представляя, как это можно – жить без собственной ванной, в одной комнате с чужими людьми, учиться в обыкновенной, а не в самой престижной школе. Не будет автомобиля, зависти одноклассников, модной одежды.
В воскресенье Эрик опять зашел в спальню падчерицы. Трезвый, с коробочкой, в которой лежало золотое колечко. Пришлось смириться.
К окончанию школы Эсти стала окончательно взрослой. Она поняла, что при помощи секса можно управлять мужчинами. Стала замечать, как преподавательница физики заигрывает с директором школы. Поняла, кто в любовниках у соседки по лестничной клетке, тети Вали, и откуда у нее красивая шуба и новые сапоги.
В семнадцать лет Эсти впервые изменила отчиму с одноклассником Темой. Это случилось после очередного выпускного экзамена. Они пошли домой вместе, по пути зашли в магазин, Артем купил шампанское. Пили в квартире парня – его родители весьма удачно свалили на дачу.
Секс продолжался не меньше двух часов. С откровенными ласками, повторным соитием. Для девушки возможность получать радость и наслаждение от секса стала откровением.
«Хрыч старый, – подумала она об отчиме, – да ты же мало что можешь, а хвалился своей мужской неутомимостью. Старпер, сходящий с дистанции».
Посеешь ветер – пожнешь бурю. Теперь Эсти, не стесняясь, смеялась над Эриком и выжимала из него деньги и подарки, только изредка позволяя заходить в свою спальню.
Поступив в калининградский Балтийский институт экономики и финансов, Эсти с радостью уехала из Вентспилса.
В институте она действовала по принципу: «Первый курс – никому-никому. Второй – только ему. Третий – только ему и его друзьям. Четвертый – всем, всем, всем! Пятый – кому бы еще?» Она действительно на первом курсе только присматривалась к возможным кандидатам, финансово зависела от отчима, а тот подкупил комендантшу, которая открыто следила за девушкой.
Эрик часто приезжал в Калининград по рабочим делам, ждал падчерицу у лестницы института, после вез в гостиницу. Иногда в номер приходили служащие порта, и Эрик, не стесняясь, всем видом показывал, что красавица Эстер – его любовница.
Зря отчим похвалялся утонченной Эсти. На втором курсе у институтской лестницы ее встретил Николай Семенович, старший статистик порта, и два года она не появлялась в Вентспилсе. Поселив ее у себя на даче, Николай вскоре стал приглашать туда нужных людей и начальство. Те приезжали с любовницами, но и от Эстер не отказывались. То есть портовой шлюхой она не стала, но суть от этого не менялась.
После института она начала работать бухгалтером в том же Калининградском порту и вела весьма вольный образ жизни. Вскоре ей стало интереснее встречаться с иностранцами – у них было больше денег и иной, более свободный образ мышления.
Последние семь лет Эсти была содержанкой весьма обеспеченного капитана дальнего плавания из Греции, Анастаса. Жила в его доме, который грек реставрировал на территории бывшего немецкого поместья под Калининградом. С умом тратя деньги, Эсти смогла восстановить флигель усадьбы и гараж – бывший каретный сарай. Видя старания девушки, Анастас оформил дом на нее.
В это время в Калининграде появилась Надежда, подзабытая одноклассница мамы. Она потянулась вслед за единственным сыном, которого перевели на новое судно, и портом приписки для него стал Калининград. С работой у Нади не складывалось, место повара в столовой, на которое она претендовала, оказалось занятым, а брать «чужую» в слаженный коллектив общепита, ворующий продукты и деньги, никто не собирался.
Само собой получилось, что Надежда стала готовить у Эсти, помогать ей по хозяйству, а после исчезновения сына к ней переехала окончательно. Ей нравилось здесь жить – одновременно и роскошно, и тихо. Нет недостатка в деньгах, и от гостей перепадают ценные подарки. Эстер частенько отказывалась от недорогих колец или очередной простенькой золотой цепочки, отдавая их Наде.
Великолепная обстановка дома, сосновая рощица и разноцветные благоухающие клумбы располагали к расслаблению. Ездить в гости в «поместье Эстер» стало престижно у местных артистов, чиновников среднего ранга и «цеховиков» средней руки.
Иногда Эсти приезжала к себе в однокомнатную квартирку с кем-либо из старых приятелей или ездила в гости с ночевкой, чтобы, так сказать, не потерять квалификацию и поднять тонус. Но ни одним мужчиной она всерьез не увлеклась.
Анастас по-настоящему полюбил Эстер, хотя знал о ее карьере не только экономиста, но и «подруги состоятельных мужчин».
Он иногда поднимал на нее руку из ревности, и тогда ему приходилось ехать за ней в ее квартирку и на коленях вымаливать прощение.
