Федор замолчал.
Было слышно, как медленно с потолка срывается каплями вода.
Где-то в ограде глухо гавкнула собака.
– Может, в предбанник вылезем? – предложил Андрей и тронул Федора за горячее плечо.
– Уговорил! Оклемаемся, и по новой!..
Остыв на холодке, вернулись в баню.
Федор плотно прикрыл дверь.
– Ну лезь на полок! Теперича моя очередь веничком поработать.
Черпанул полный ковшик, приготовился.
Андрей вскарабкался наверх по скользким ступеням и блаженно закрыл глаза.
Камни ахнули, шумно зашипели.
Послышался стук ковша о край бочки, и опять загудел пар.
Федор медленно приблизился, легонько потряхивая веником…
Утром Андрей проснулся около девяти, хотя и собирался встать пораньше.
Его разбудил странный грохот.
Открыв глаза, он увидел, как, пошатываясь, пересек комнату Федор и скрылся в спальне.
Надо же в такую рань напиться…
Андрей встал, быстро оделся, поднял с пола ухват и прислонил к стене.
Появилась хозяйка с маленькой кастрюлькой в руках и прошептала, поглядывая на темные портьеры:
– Скрутило старого, ох, скрутило…
– Наверное, простыл?
Хозяйка поставила кастрюльку на стол, достала граненый стакан, покрыла его чистой марлицей и начала цедить отвар какой-то пахучей травы.
Андрей, не зная, что делать, продолжал стоять возле печки.
– Иди, милок, в зимовьюшку, там чай поспел, – не оборачиваясь, сказала хозяйка.
Андрей осторожно открыл дверь и сапоги натянул в сенях.
Это его баня подвела… Видно, храбрился передо мной, дурень старый… Ничего, отлежится… А бабка сразу забегала…
В зимовье Андрей обнаружил на столе только миску сметаны и хлеб.
Даже сахар забыла поставить… Видел бы Федор такое безобразие…
Андрей заглянул туда-сюда и наконец в облупленном шкафчике наткнулся на два окаменелых пряника.
Повертел их в руках и швырнул обратно на перекошенную полку.
Ладно, ограничимся легким завтраком по-деревенски…
Через полчаса, умяв миску сметаны и полкраюхи хлеба, Андрей вышел за ворота.
Еще вчера, подходя к дому, он знал, что надо обязательно закончить обследование березняка.
Но почему-то страшно не хотелось сегодня тащиться на противоположный край деревни и лезть через основательно заросшие конопляником огороды.
К вечеру Федор одыбает, и мы с ним наверстаем… А то с одной сметаны мутить начинает… А еще сестра Семена Карповича… Зажала и соленья, и копчености… Оставила героического землеустроителя без заслуженного сладкого…
Андрей повернулся к воротам и увидел торчащую из щели собачью морду.
Пес настойчиво ждала, когда гость уберется.
– Тебя, наверное, тоже плохо накормили?
Пес в ответ огрызнулся.
– Успокойся, пошутил я, по-шу-тил!
Насвистывая для бодрости, Андрей проходил мимо домов.
Каждая мертвая изба красовалась то резными наличниками, то геометрическими ставнями, то гордыми столбиками крылец.
Иногда Андрей заходил в какой-нибудь стылый двор и подолгу торчал там.
Ему начинало казаться, что все это – лишь декорация, которую выстроили для съемок очередного деревенского фильма.
Только раздавленная кукла да грязные разбросанные тряпки напоминали о людях, которые когда-то жили здесь.
Андрей доплелся до конца деревни.
Обогнув угол крайнего дома, пересек закочкаренный выгон и пошел в березняк.
С этой стороны он был гораздо реже, и над березами высились пастухами лиственницы с порыжелой хвоей на корявых ручищах.
Постоял, как бы привыкая к тишине и прозрачности.
Вдруг заметил еле приметную тропинку, припорошенную снегом, и пошел по ней.
Тропинка метнулась в кусты, выскочила на поляну, окруженную разбросанными березами, и пропала.
Посреди поляны стоял какой-то металлический каркас.
Приглядевшись, Андрей понял: это оградка, и только тогда вспомнил слова Семена Карповича о партизанской могиле.
Подошел поближе.
Все пространство вокруг оградки было покрыто густой травой: снег – и белесые засохшие стебли; снег – и спутанные жесткие листья.
И сам едва заметный холмик внутри оградки тоже был скрыт, и лишь железная ржавая тумбочка выделялась на фоне берез, которые где-то там, в глубине, смыкались туманной завесой.
С трудом размотав толстую проволоку, Андрей дернул на себя перекошенную калитку.
Оградка вздрогнула и заскрежетала.
Андрей навалился на калитку, и она с противным скрипом открылась внутрь.
Осторожно вошел.
Под ногами захрустело.
На потемневшей табличке еще угадывались фамилии да имена.
Из-за деревьев вылетели две вороны и пронзительно закаркали.
Андрей достал из сумки карту, отметил нужное место крестиком.
А если бы не Семен Карпович, то явно пропустил бы, не заметил… Все бы заутюжили, сровняли с землей… Надо будет председателю сказать… Может, приведут в порядок… Хотя кому какое дело до нее, когда она в такой глуши – была бы поближе… А Федор – хоть бы словом обмолвился; да и сюда, видно, не захаживает…
Андрей постоял еще немного и выбрался из оградки.
На этой стороне массива камень появился почти на таком же уровне, как и вчера.
Прежде чем добраться до плоской вершины водораздела, Андрей выкопал три прикопки и оформил столько же перечеток.
Здесь лиственницы попадались довольно часто, а в почве увеличилось содержание гумуса.
Взобравшись по склону, наткнулся на толстую поваленную лиственницу.
Оседлал ствол, каблуком сломал остроконечную ветку – от удара она разлетелась на упругие кусочки – и расстелил перед собой карту.
Хороший массивчик получается… Гектаров на сто вытянет, если не больше… Надо будет вечером прикинуть палеткой… И конфигурация вырисовывается классическая… Только вот могила партизанская останется родимым пятнышком…
Андрей слез с валежины, постоял – и вдруг вместо того, чтобы взять вправо, перевалил водораздел и стал спускаться по северному склону, хотя там ему делать было нечего.
Склон, заросший осинником и шиповником, оказался впридачу еще и слишком крутым для освоения.
Внизу чернели пятна хвойных, то и дело мелькали рыжие выступы обнажений.
Тормозя сапогами, упираясь лопатой, Андрей скатывался вниз.
Колючие ветки успевали стегнуть по лицу, но он не обращал на них внимания.
Там, далеко внизу, что-то заманчиво светлело среди стволов за лавиной кустарника.
Сенокосы открылись сразу.
Они казались флагами, нанизанными на нитку пересохшего ручья.
Редкие зароды вырисовывались эмблемами на подтаявшем снегу.
Сенокосы уходили вдаль, раздвигая черный ерник и отбрасывая березы к подножью склонов.
Вот на чем держится благосостояние Федора – с помощью сердобольных механизаторов, «не любящих» выпить… Он им и гостиница, и магазин, и баня – наверняка… А они ему и сена подкинут и соломки и удобрений… А председатель прав, подзапустили здешние угодья… С такой площади собрать так мало сена!.. Вон, зароды по пальцам можно пересчитать…
Андрей, метнув лопату на снежную полосу, рискованно прыгнул следом и едва не подвернул ногу.
Куда разогнался… Двое больных в одной избе – явно переизбыток… Интересно, очухался ли Федор?.. Может, надолго слег? Угораздило же старика… И все из-за дурацкого характера… Довыкаблучивался в бане…
Чтобы больше не думать о заболевшем бедолаге, Андрей занялся сенокосами, хотя требовалось лишь набрать гектары леса под будущую пашню.
Достал карту, журнал.
Приготовил карандаш.
Великолепная идея… Председатель наградит сотней яиц и бидоном сливок… Сенокосы надо окультурить: перепахать, подсеять травку… Конечно, председателю выгодней работы подороже, в первую очередь – корчевание деревьев… Но зато здесь можно при минимальных затратах получить максимальный эффект… А институтское начальство вряд ли будет против включения сенокосов в общий проект… Массивом больше, массивом меньше…
Андрей нанес на карту первый контур.
Главное – чтобы начальник отряда не заартачился…
В прошлый месяц к Андрею на проверку работ приезжал начальник отряда.
В первый же день отправились в лес.
Начальник побродил среди деревьев, полистал заполненные журналы, помозговал над перечетками, спросил про площадки.
Андрей честно признался, что расчеты приблизительные.
– Главное чтобы камня не было, – сказал начальник, – и за рельефом следи, а деревья – это дело хитрое… Только не зарывайся… Соображай!
Андрей обещал соображать.
Остальные пять дней начальник, вместо утомительной инспекции, просидел с удочками на реке…
На массив припорошенного снегом неокультуренного сенокоса ушло больше часа.
К удовольствию Андрея, цепочка мелких прикопок демонстрировала полную пригодность почвы к глубокой обработке.
Изрисовал карту пометками.
Кое-где срезал кустарник, кое-где убрал десяток лиственниц…
Черные корявые исполины было прекрасно видно издали.
