– Только что осенило. Теперь я точно знаю, что делать.
– И?
Она улыбнулась еще шире.
– Я буду такой наглой, капризной и противной девицей, что Норман сбежит от мамы. Я так его напугаю, что он навсегда исчезнет из нашей жизни.
Только не это! Я рисовала себе одну кошмарную сцену за другой. Всерьез запахло жареным. Я хотела помочь Элис, но этот ее план никуда не годился. Вечно она ищет неприятностей на свою голову! Надо остановить ее, пока не случилось беды.
– Но твоя мама же не дура. Она тебя в два счета раскусит. Тебе это с рук не сойдет. Она тебя убьет.
И я не шутила. Я видела, как Вероника может психануть из-за сломанного ногтя. Представить страшно, как она взбесится.
Элис передернула плечами.
– Ну, может, сначала и посердится малек, – беззаботно сказала Элис.
– Малек посердится? – выдохнула я.
Элис сделала недовольную мину.
– Ладно, может, она очень сильно рассердится, зато потом скажет мне спасибо. Я сделаю ей одолжение. Просто она не сразу это поймет.
Она потянулась за горячим шоколадом – который уже превратился в холодный. Элис невозмутимо выпила всю кружку залпом, вытерла губы и скрестила руки на груди.
– Завтра. Приступаю завтра. Как думаешь, с чего нам начать?
* * *
Двадцать минут спустя мы с Элис сидели на полу в гостиной и изучали толстенный медицинский справочник. Более отвратительной книги я в жизни не видела. Картинки там просто ужас – детям до 18 такое вообще нельзя показывать. Моя чувствительная натура подвергалась суровому испытанию.
Мы уже забраковали скарлатину, свинку и ветрянку. Выглядит о-го-го, но симулировать, мы решили, будет трудновато.
Мне быстро надоело, к тому же от некоторых картинок сразу мутить начинало. Я не сомневалась, что ночью меня будут мучить кошмары о том, как я вся покрылась гнойными струпьями. Я схватила книгу, быстро ее пролистала и вернулась на страницу с аппендицитом.
– Вот. Это подойдет. – Я протянула книгу Элис.
– Хммм. Не особо оригинально.
Мне захотелось дать ей в лоб. Элис вообще повезло, что я не драчунья.
– Эл, мы вроде как к оригинальности и не стремимся. Это ж не творческий конкурс. Нам не нужно редкое заболевание, нам нужно что-то простое и убедительное.
Она пожала плечами.
– Ну да, может, ты и права. Сейчас почитаем, что нужно будет делать.
Она пробежала пальцем по списку симптомов.
– Боли в правой нижней части живота, потеря аппетита, тошнота, неприятный запах изо рта. Пожалуй, я справлюсь.
Она захлопнула книгу и поставила ее обратно на полку.
– Значит, решено. Завтра утром, между девятью и десятью часами, у меня случится острый приступ аппендицита.
План Элис меня по-прежнему не вдохновлял. Я предложила аппендицит только для того, чтобы она не решилась на что-нибудь совсем уж безумное. А то она вполне могла бы попробовать симулировать перелом ноги, к примеру. Или хуже того – по-настоящему сломать ногу. Когда на Элис находит, ей ничего не стоит переборщить.
– Эл, я даже не знаю. Ну, поверит твоя мама, что ты заболела, а дальше что?
– Ей придется отменить свидание с Норманом.
– И что? Что изменится? Она ему позвонит, скажет, что не придет, потому что дочка заболела, и перенесет свидание на следующий день. Толку-то. Вряд ли это его отпугнет. Или ты собираешься валяться с аппендицитом каждое утро до конца жизни?
– Нет, конечно, вот же ты тормоз. Просто у Нормана наверняка нет детей – для папаши он слишком чистенький. Я хочу ему показать, что с детьми куча хлопот. Они вечно портят родителям все планы. Это главный детский талант. Норман это скоро поймет. И тогда он бросит маму и найдет себе подружку без детей. С внешностью у него порядок, ему незачем держаться за мать-одиночку.
Я вздохнула. На словах все очень просто, но на деле всегда выходит наоборот.
– Ладно. Ты притворяешься больной, твоя мама отменяет завтрашнее свидание. Что потом?
Элис задорно улыбнулась.
– Пока не решила. Но наверняка что-нибудь кошмарное.
От ее слов у меня скрутило живот – очень даже по-настоящему.
Ночью, как я и боялась, меня то и дело будили кошмары из медицинского справочника. Один раз мне приснилось, что у меня глаз стал ярко-красный и раздулся, как баскетбольный мяч. Наверное, я кричала во сне – проснулась я от того, что Элис бросила в меня подушкой. Но это не помогло. Когда я заснула обратно, сон был тут как тут, поджидал меня. Так я и маялась до самого утра, пока у Элис подушки не кончились.
После такой ночки я была совсем без сил. Я лежала, не открывая глаза, на гостевой кровати в комнате Элис и мечтала о том, чтобы впереди меня ждал нормальный день – прогулка по центру, может, кино. Я бы даже согласилась на уборку квартиры, лишь бы не этот план Элис.
Хотя, может, за ночь она одумалась и поняла, что план никуда не годится. Может, у меня все-таки будут настоящие каникулы.
Нет, зря надеялась.
– Вставай, Мэг. Вставай. – Элис принялась меня трясти. – У нас же план. Забыла, что ли?
Угу, забудешь тут.
Мне было лень спорить. Я оделась и поплелась за Элис в кухню. Вероника и Джейми уже сидели за столом. Я насыпала себе большую миску хлопьев. На пачку даже не взглянула – какая разница, главное, что это не каша. Элис села рядом со мной. Она не притронулась к хлопьям и всем своим видом показывала, что ей нездоровится. Но Вероника ничего не замечала, она пыталась удовлетворить бесконечные капризы Джейми.
– Хочу сахар.
– Но, детка, хлопья и так с сахаром. Смотри, на пачке написано.
– Я хочу сахар.
– Ну хорошо, детка. Вот. – Она высыпала на его хлопья ложку сахара.
– Хочу еще…
– Но, детка…
– Дура, я хочу еще сахара!
Вероника погладила его по руке.
– Ладно, ладно, детка. Вот тебе еще, за то, что ты такой хороший мальчик.
Ку-ку?? Она что, с луны свалилась? С каких пор Джейми – хороший мальчик?
Элис состроила мне гримасу, я скривилась в ответ. Даже когда они жили в Лимерике, Джейми был не подарок, но тут он совсем отбился от рук.
Элис шумно вздохнула, но Вероника по-прежнему не обращала внимания на ее пантомиму – она пыталась остановить Джейми, который норовил высыпать в свою миску очередную ложку сахара.
Когда Элис театрально застонала, Вероника наконец посмотрела на нее.
– Это еще что за мычание?
Элис наклонилась вперед и схватилась за живот.
– Это я, мам. Мне что-то нехорошо.
Вероника раздраженно цокнула языком, встала и подошла к нам. Джейми не упустил свой шанс. Он сунул руку в сахарницу, зачерпнул горсть и попытался запихнуть все себе в рот. Сахар посыпался ему на одежду и на стол, а со стола на пол. Джейми недоуменно уставился на свой пустой кулак. Потом взял ложку из-под молока и окунул ее сахар. За несколько секунд он запихал в свою наглую моську три ложки с горкой. Моя мама говорит, что от сахара глисты. Если она права, Джейми очень скоро сможет открыть собственную глистную ферму.
Вероника положила Элис на лоб руку.
– Ты не горячая.
Элис снова застонала. Мне казалось, она перебарщивает, но Вероника не заподозрила подвоха.
– Что-нибудь болит?
Элис слабо кивнула.
– Да, вот здесь. – Она прижала руку к левому боку. Элис вечно путает право и лево. К счастью, Вероника в этот момент отвернулась, я энергично замотала головой, и Элис схватилась за другой бок.
Вероника улыбнулась.
– Может, просто в туалет давно не ходила.
Фу! Что-то мне не хотелось про это слушать.
Элис затрясла головой – чересчур бодро для тяжелобольной девочки.
– Нет, мам. Это не от этого. Болит очень-очень-очень сильно. – Она все больше наклонялась вперед, и вид у нее был такой, будто она вот-вот рухнет на пол и умрет.
Вероника вдруг заметила, что Джейми ворует сахар.
– Джейми, прекрати, – сказала она сердито. Джейми, конечно, не послушался. Впрочем, сахарница к этому моменту уже почти опустела.
Вероника повернулась к Элис и похлопала ее по руке.
– Элис, голубка, может, пойдешь полежишь?
Элис слабо кивнула и вышла, прихватив из ящика с овощами головку чеснока.
Я пошла за ней.
– Чеснок-то тебе зачем?
– Мэган, ну ты даешь. Помнишь, в книжке было написано, что, когда аппендицит, плохо пахнет изо рта? Чеснок для этого лучшее средство.
Едва ли в книжке имелось в виду чесночное дыхание, но мне неохота было спорить. Я слишком устала.
Элис села на кровать и принялась ногтями счищать кожицу с двух огромных зубчиков чеснока. Потом она запихала чесночины в рот, прожевала, корча при этом жуткие рожи, проглотила с усилием, наклонилась и дыхнула мне в лицо.
– Пахнет?
Я аж отпрыгнула.
– Да! Ужасно! Воняет не то слово.
Она бросила шелуху под кровать, забралась под одеяло и изобразила немощь. Я сидела в кресле-мешке и ждала. И ждала. И ждала. За дверью стоял и шум и гам: Джейми закатывал истерику, Вероника пыталась его утешить. Что-то грохнулось на кафельный пол в кухне и, судя по звуку, разбилось – наверное, сахарница. Прошла куча времени, прежде чем Вероника сунула голову в дверь. Она успела накраситься и уложить волосы.
