Михаил Гершензон - Робин Гуд

Вторая виселица ждала своей жертвы. Ветер раскачивал веревочную петлю. Красное, истерзанное вороньем тело болталось под третьим глаголем.

А вот и четвертый, и пятый…

Это значит, что близко Ноттингем.

Упряжка из восьми волов протащила по дороге перевернутый лемехом кверху тяжелый плуг.

Повозка горшечника прогромыхала навстречу.

– На праздник, стрелок? – окликнул Джона возница. – Торопись, народ собирается.

У северных ворот посреди поля возвышался ступенчатый помост для шерифа и знатных горожан.

Несмотря на ранний час, толпа простолюдинов широким кольцом окружала уже стрельбище. По случаю праздника святого Андрея ремесленный и торговый люд отдыхал от трудов.

Крестьяне из соседних деревень спешили к городским стенам посмотреть на веселое состязание. В этот день они были свободны от барщины и не смели работать на своей земле.

У коновязи, позванивая цепями, лениво жевали овес низкорослые лошаденки. Вокруг повозки мясника собрались лучники, прибывшие на праздник.

Свесив ноги с повозки, мясник о чем-то спорил с ними.

Маленький Джон узнал среди лучников Черного Билля, лесничего Бернисдэльских лесов. Встреча со старым знакомым не сулила ничего хорошего, и Маленький Джон остановился поодаль, облокотившись на коновязь. Опытным глазом он осмотрел своих соперников, а затем их оружие.

Тут были разные луки – и короткие, которые держат при стрельбе впереди себя и натягивают к груди, и длинные, шестифутовые, из испанского тиса и клена, простые и покрытые лаком, с роговыми накладками, – но Маленький Джон мог бы поклясться своей головой, что ни у кого здесь нет лука, сработанного Рудольфом Краком из Эльсби, а в кожаных и плетеных колчанах нет ни одной стрелы, выточенной хромым из Трента.

Имя Робин Гуда вдруг долетело до слуха Маленького Джона. Позабыв осторожность, он подошел к повозке мясника.

– Что же ты думаешь, – говорил мясник, обращаясь к тощему, как жердь, лучнику, – разве можно так выстрелить без помощи нечистой силы? Этому я ни за что не поверю. В нашем приходе есть один пилигрим, который обошел весь свет, человек святой жизни: и у Гроба Господня был, и на горе Сион, и в Вифлееме, и пальмовые листья принес из земли Иерихонской. Уж он-то знает. Он говорит, что стрелок, продавший душу дьяволу, берет святое распятие, как мишень, и стреляет в него стрелами. Он пускает в Спасителя три стрелы, и дьявол дает этим стрелам твердый прицел. Из распятия брызнет на них пречистая кровь, и потом эти стрелы не знают промаха, потому что дьявол направляет их полет.

– Только три стрелы, говоришь ты? А как же с другими стрелами? – спросил тощий лучник, сдвигая на затылок лисью шапку и отирая вспотевший лоб.

– Другие стрелы могут попасть в цель, а могут пролететь мимо. Пустив эти три стрелы, колдун стреляет уже нисколько не лучше, чем всякий другой человек.

Мясник, откинув голову назад, приложился к большой кожаной бутыли. Стрелки, глотая слюну, с завистью слушали, как булькает у него в горле вино.

– А почему же Робин Гуд всегда стреляет без промаха? – спросил тощий лучник. – И в четвертый, и в сотый раз?

– Почем ты знаешь, что он стреляет без промаха?

– Люди так говорят.

– Они ошибаются, – уверенно махнул рукой мясник. – Первые три стрелы убивают наверняка, остальные уже не во власти дьявола. Зато он может тебе отвести глаза. Когда колдун стреляет простыми стрелами в неживую мишень, дьявол может отвести глаза, и тебе покажется, будто стрела попала в цель. Выдерни такую стрелу из мишени и брызни на нее святой водой, она тотчас же обратится в дым. А если колдун стреляет простой стрелой в человека, сотвори молитву, и стрела пролетит мимо.

– Это правда, – подтвердил Черный Билль, моргнув косыми глазами, блестящими, как уголь. – Меня однажды молитва спасла от стрел Робин Гуда. Я попался его бродягам в руки, они приставили меня к дубу и стали стрелять. Я сотворил молитву, и Господь отвел от меня их стрелы. Целую тучу стрел пустили разбойники, и ни одна не задела меня…

Лучники переглянулись.

– Так-таки ни одна не задела? Неужто все пролетели мимо? – раздались недоверчивые голоса.

Лицо лесничего покраснело.

– Клянусь покровителем моим, святым Робертом, стрелы втыкались так близко, что я не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, мое платье было пронизано ими, но ни одной царапины не унес я на теле.

– Клянусь святым Кесбертом, Черный Билль говорит правду! – воскликнул Маленький Джон, не удержавшись от смеха. – Он похож был на телячью шкуру, растянутую на доске у кожевника!

Лучники дружно расхохотались. Черный Билль, узнав старого врага, схватился было за нож, но Маленький Джон мгновенно выхватил стрелу из колчана.

– Постой, косоглазый! Ты забыл помолиться, чтоб Господь спас твою шкуру.

– Берегись, мы теперь не в лесу! – угрожающе прошипел лесничий.

– Ты-то вернешься в лес, – усмехнулся тощий лучник. – Спрячь поскорее свой нож, не то заржавеет. И язык держи за зубами, пока шкура без дыр. А ты, парень, – обернулся он к Джону, – покажешь свое искусство через часок. Не тревожь тетиву понапрасну. Ну-ка, ну-ка, мясник, расскажи нам еще про колдовские стрелы.

Черный Билль, насупившись, отошел в сторону. А мясник принялся рассказывать, как в их приходе, подле Донкастера, один колдун, желая иметь неминучие стрелы, выстрелил на перекрестке трех дорог в деревянное распятие и пронзил Спасителя прямо в грудь. И тотчас же из раны вырвалась красная молния, и преступник упал, пораженный небесным огнем…

Но в это время из ворот города вышла в торжественном порядке, с шерифом и его женой во главе, толпа по-праздничному разодетых рыцарей и горожан. И мясник забыл рассказать, что случилось с распятием и с колдуном, а слушатели его забыли о том, что рассказ не кончен. Все смотрели, как рассаживаются по местам знатные зрители.

– Так вот он каков, шериф ноттингемский! – повторял Маленький Джон, не сводя глаз с высокого старика, одетого в пурпурную, расшитую золотом мантию. – Так вот он каков, Ральф Мурдах, завтрашний мой господин! Постой, погоди, шериф, сыграем мы с тобой веселую шутку!

Герольд протрубил в серебряный рог.

Лучники отделились от толпы и выстроились в ряд у подножия деревянного помоста.

К ним присоединился десяток стрелков из стражи шерифа, в тяжелых шлемах и кольчатых железных рубахах. За двести ярдов поставлена была мишень – доска с тремя нарисованными кругами.

Народ нетерпеливо шумел, пока лучники метали жребий и устанавливали порядок стрельбы. Маленький Джон улыбнулся, когда жребий поставил его в одну пару с Черным Биллем.

Наконец приготовления были окончены. Солнце грело лучникам спины и ярко освещало мишень. Прозвенела первая тетива, и стрела вонзилась в третий, самый широкий круг. Вихрастый мальчуган, не в силах пробиться сквозь тесную цепь толпы, просунул голову между ногами одного из зрителей.

– Плохой выстрел, – с видом знатока сказал он приятелю, сидевшему на земле под самым канатом. – Дядя Бен говорит, нужно с трех выстрелов дважды ударить в самый маленький круг, в воловий глаз, чтобы стрелять по второму разу.

Маленький Джон забавлялся, глядя, как долго целятся слуги шерифа и как плохо слушаются их стрелы.

Средний круг ощетинился уже дюжиной стрел, а воловий глаз все еще был не тронут.

Тощий лучник в лисьей шапке, споривший прежде с мясником, первый попал в середину мишени. Две стрелы, почти не целясь, он всадил в воловий глаз, третья пошла вкось и воткнулась в широкий круг.

Кто-то в толпе захлопал в ладоши.

– Ястреба видать по полету, – ухмыльнулся Маленький Джон. – Бьюсь об заклад, парень набил себе руку на королевских оленях!.. Ну, Черный Билль, покажи честному народу, как стреляет королевский лесничий.

– Уж не хуже вашего брата! – огрызнулся Черный Билль и шагнул к черте.

Лесничий долго-долго прицеливался.

Он сощурил глаза в узкую щелку, и от этого его лицо, обросшее черной как смоль бородой, искривилось в смешную гримасу.

Стрела сорвалась с тетивы и вонзилась в воловий глаз.

– Браво, Билль! – закричали в толпе. – Гляди не промажь во второй раз!

Лесничий снова поднял лук. Он оттянул тетиву до правого уха и застыл прищурясь.

– Да ну, стреляй! Вконец окривеешь!

Но Черный Билль не выстрелил.

Он проворчал что-то в бороду, бросил на землю свою стрелу и достал из колчана другую.

Лесничий так старательно прицеливался, словно с трудом нащупывал в воздухе узенькую дорожку к мишени. И вторая стрела впилась в воловий глаз рядом с первой.

Не обращая внимания на крики восторга, Черный Билль сунул палец в рот, послюнил его и поднял над головой. Он проверял направление и силу ветра. И третья его стрела так же долго выбирала дорогу и так же верно ее нашла, как первые две.