- Я очень хочу спать, - сказал я ему, когда мы вернулись из цеха.
- Ложись на кровать в комнате дежурного диспетчера.
Он отвел меня туда, и я, только коснувшись подушки головой, мгновенно уснул. Через час Вайс разбудил меня и я, умывшись, отправился с ним в цех. Кое-как я провел день и в 6 часов уехал домой один. Тесть от горя бежал на работу. Он просиживал на заводе с утра и до поздней ночи. Поужинав, я принял ванну и лег спать. Проснулся в темноте. Зажег ночник и посмотрел на часы. Была половина двенадцатого.
- Опять сейчас придет женщина, - безо всякого удовольствия подумал я.
Мне хотелось отдохнуть и поспать хоть одну ночь спокойно. Я решил не вставать. Потушив свет, я стал разглядывать бледные пятна на потолке и стенах, наслаждаясь тишиной и покоем. Но вот послышался мелодичный звон и что-то зашуршало в темноте у стола. Я прислушался, не двигаясь. До меня донесся тихий смех и приятный голос произнес:
- Ну и дурак же он! А, впрочем, где это я? Она прислушалась и в настороженной тишине прозвучал ее торжествующий голос:
- Ага, кто-то здесь дышит... Должно быть, он спит. Приятно побыть со спящим мужчиной в одной комнате.
Я прикрыл глаза и лежал, не двигаясь. Что она будет делать? В это время кто-то постучал в дверь. Я не успел и открыть рта, чтобы спросить, кто стучится, как она звонко крикнула:
- Входите, хозяин спит.
Дверь открылась, кто-то вошел и зажег свет. Я увидел тестя, он ошалело посмотрел на веселую девицу, потом перевел свой взгляд на меня.
- О, какой симпатичный старичок! - воскликнула она, направляясь к нему.
- Прочь, прочь от меня! - заорал он, бледнея от ярости.
- Рэм, объясни, что это значит?
Я встал с кровати, кляня судьбу и дерзкую красотку. Тесть, не дожидаясь ответа, вышел, хлопнув дверью. Я слышал как он громко крикнул кому-то в коридоре: "Когда он оденется, пусть придет ко мне в кабинет".
- Слушаюсь.
- Кто вас просил командовать в чужой комнате? - набросился я на женщину.
- Боже! А что я сделала? Ведь я думала, что вы спите. Зачем же держать его за дверью? Такой милый и почтенный старичок...
- Замолчите. Наделали вы теперь дел, а я буду расхлебывать.
- Ерунда! Всякий порядочный мужчина должен иметь свободную женщину и в этом нет ничего предосудительного. Объясните это старику и он поймет.
- А ну вас!
Я пошел к тестю. Угрюмый и злой, он сидел за столом и, не поднимая головы, сказал:
- Не прошло и трех дней, как мы похоронили нашу девочку, а ты уже навел полный дом женщин. Ну, хорошо. Ты молод и силен. Тебе нужны женщины, но ведь это можно делать и вне дома, не оскорбляя память своей жены. Вчера ты потряс общество у Мари, уйдя в разгар банкета с какой-то уличной девчонкой, сегодня я у тебя в комнате нашел другую и совершенно голую. Как же так можно! Ты меня извини, но жить под одной крышей с тобой я не смогу. Подыщи себе квартиру завтра в городе и переезжай. Я надеюсь, ты не обиделся. Я отец и память о дочери для меня свята. А теперь иди. Девку сейчас же выгони.
- Если бы я мог ее выгнать! - мелькнула у меня отчаянная мысль... Я вернулся к себе. Когда я вошел, она сидела у туалетного столика и чистила ногти.
- Ну как? Уладил? - спросила она, не оборачиваясь ко мне.
- Уладил, - иронически ответил я. Только теперь я смог ее рассмотреть. Не перечисляя всех достоинств ее внешности, могу сказать только, что она действительно была почти голая. На ней был купальный костюм из зелено-белого горошинками шелка, лифчик в виде полоски и трусы, обшитые черной бахромой. Длинные светло-каштановые волосы, плавно извиваясь, опускались ей на плечи и прикрывали ложбинку между лопатками.
- Собирайтесь, мы сейчас уйдем отсюда, - сказал я ей, отобрав пилку для ногтей.
- Чудесно. Дайте мне что-нибудь одеть. Я порылся в шкафу и, выбрав одно из платьев жены, подал ей. Она приложила его к себе, посмотрелась в зеркало и спросила:
- А получше там нет?
- Нет. И это сойдет!
- Ну, хорошо. Я сейчас примерю.
Она надела платье, и я был поражен ее преображением. В платье, плотно облегавшем ее стройную фигуру, она казалась еще стройнее и элегантнее. Я никогда не видел это платье, так красиво сидевшее на своей жене.
- Вот вам и туфли, - сказал я, подавая ей летние босо- ножки жены на высоком тонком каблуке. Я быстро собрал в чемодан самые необходимые вещи, и мы вышли из дома. Я взял в гараже свой старый "Оппель" и, усадив свою даму, поехал, не зная куда. Она щебетала как птичка, восторгаясь ночным городом. Увидев сияющий подъезд бара, она схватила меня за руку и стала умолять сходить туда. Пришлось согласиться. Мы вошли в бар. На нас сразу обратили внимание. За столиками стали переглядываться и шептаться. Сам хозяин бара поедал жадным взглядом мою спутницу. Он провел нас к столику в отдельный кабинет.
- Что прикажете подать? - спросил хозяин у меня, косясь на даму.
- Вина, - воскликнула красотка, кокетливо прищурив глаза.
- Нет, нет, мы еще не выбрали. Пришлите официантку минут через пять. Хозяин пожал плечами и ушел.
- Слушай, веди себя солиднее.
- А что я сделала?
- Все, что ты хочешь заказать, ты должна говорить мне, а не официанту.
- Фи, какая разница... Ой! Смотри, какой чудесный малыш, - воскликнула она, показывая пальцем на огромного детину в клетчатом пиджаке, который тащил за руку из-за стола пьяную женщину, в двое ниже его ростом, на танцевальную площадку.
- Чем же он хорош? Не показывай пальцем, на нас обращают внимание.
- Где, кто обращает?
- Все.
- А разве это плохо? Чего бы я стоила, если бы на меня не обращали внимания? Ух! Какое могучее животное, - восторженно закончила она.
- Кто животное?
- Ну, тот парень.
- Я не понимаю твоих восторгов.
- А что ты можешь в этом понять? - если ты будешь так хамить, я сейчас же уйду и оставлю тебя здесь одну.
- О! - испуганно воскликнула она, поворачиваясь ко мне.
- Ты тоже, оказывается, хорош! Не уходи, я буду паинькой.
Пришел официант, я заказал все, что нашел нужным и через несколько минут у нас на столе не осталось свободного места.
- Как тебя зовут? - спросил я после того, как мы выпили по рюмке дамского ликера. Она улыбнулась и ответила вопросом на вопрос:
- А я обязательно должна иметь имя?
- Ну конечно. Иначе, как же я буду к тебе обращаться?
- Придумай мне имя. Какой тебе больше нравится?
- Любимое имя бывает у любимой женщины.
- Но у тебя есть любимая женщина?
- А ты не ревнивая?
- Ну вот еще! Ревнуют только старики, уроды и сумасшедшие.
- Тогда твое имя будет Зара.
- Нет это имя мне не нравится. Оно похоже на солнце.
Мы еще выпили. Она изрядно захмелела. Я задернул шторы, чтобы на нас не пялили из зала глаза. Она пьяно смеялась и обмахивалась, как веером, салфеткой.
- Тут жарко. У меня вспотел пупок. Ха-ха-ха, идем потанцуем. Нет, не надо, давай лучше... Рэм, ты душка. У тебя собачьи глаза. Принеси мне холодной воды, я побрызгаю свою грудь.
Я подсел к ней, обнял за плечи, повернул к себе. Ее жаркое дыхание обдало мне лицо. Я подхватил ее затылок рукой и поцеловал пьяным бесчувственным поцелуем. Она не сопротивлялась, не возмущалась. Она была пьяна до бессилия. Не столько с желанием, сколько по привычке я стал мять ее грудь, пытаясь отыскать пот тканью платья твердую пуговку соска. Она смеялась, как ребенок.
- Рэм, дурашка...
Ты щекочешь меня... Подняв платье, я стал целовать ее ноги, ляжки и бедра. А она с хохотом поощряла меня.
- Вот здесь, теперь здесь, так их, Рэм, так.
Я расстегнул пуговку ее трусов и опрокинул ее на диван, стащил их совсем.
- Молодец, ловко, - смеясь, сказала она, пожирая меня похотливым взглядом.
- Ты еще не поцеловал меня в живот, - воскликнула она, приподняв платье, ну, что же ты?
Я стоял, с восторгом наблюдая ее бесстыдные порывы.
- А ты раздвинь ноги. Пожалуйста.
Она широко разбросала по дивану обе ноги, открыв моему похотливому взору свои прелести. Слегка влажное от пота тело блестело, как стеклянное, а губки влагалища, узенькие и длинные, приоткрылись, обнажив ярко-красный вход во влагалище. Безумство страсти сильнее разума. Я, позабыв все на свете, бросился на колени и, схватив ее за ляжки, приник губами к ней, чувствуя терпкий запах ее плоти и солоноватый привкус горячих половых губ. Она корчилась от наслаждения, болтая какой-то вздор. Ее руки теребили мои волосы.
- Подожди, - закричала она, - подожди, а то я кончу.
Я оторвался от нее и, поглаживая мягкий живот рукой, еще и еще раз окинул сладострастным взглядом всю ее фигуру с очаровательными складочками на изгибах талии. Она села и поправила платье. Посмотрела на меня томным взглядом и прошептала:
- Открой шторы.
- Зачем?
- Открой, пусть все видят.
- Что ты, так нельзя.
Она с сожалением покачала головой и, схватив меня руками, потянула меня к себе.
- Сядь здесь, - сказала она, подвигая меня к самому барьеру. Потом проворно расстегнула мои штаны, вынула член. Долго она смотрела на него, зачарованная, взглядом сумасшедшей, поглаживая головку своей рукой. Наконец, быстро подняла платье и села на колени лицом к залу, вставив член себе во влагалище. Осторожно двигая бедрами, она зашептала:
